— Зачем ты убил Энзора? — поинтересовалась я, повернув к нему голову.
А вот брови у него идеальной формы, чуть вразлет и красиво изогнутые.
— С чего ты взяла, что это я? — прикинулся сэндисским валенком мужчина.
— Потому что знаю, кто наложил на тебя эти чары.
— Да? Тогда, кажется, мне придется убить и тебя.
— Не-а, — возразила я не без некоторого сарказма.
— Почему?
— Ты же собрался на мне жениться.
— Кстати, да. Точно.
— А еще, потому что я опять не смогу тебя вспомнить.
— Логично.
— Тогда ответь мне все-таки, почему ты убил Энзора?
— Да что ты такая приставучая?
— Я только что спасла тебе жизнь! И имею право на небольшую ответную любезность.
— И в благодарность я женюсь на тебе. И не убью. Цени!
Я рассмеялась, и убрала ему за ухо выбившуюся из светлого хвоста прядь.
— Ты всегда так за женщинами ухаживаешь?
— Только за тобой.
— Да-а-а? — изумилась я. — Почему?
— Ты особенная, — с придыханием прошептал он.
— О как!
— Конечно! Третье свидание, мы в одной кровати, и просто болтаем! Это просто нонсенс!
Общаться, говоря всякие глупости, с ним было забавно. Чем-то он напоминал Эрика, когда у того хорошее настроение. Я даже поглядела в глаза — нет, нормальные, никакой сумасшедшинки. А эмоции? Интерес. Облегчение из-за отпускающей боли. Любопытство. Ничего похожего на затягивающую бездну. Уже неплохо.
— Дай воды, — попросил мужчина, — вон та глиняная пиалка на скамейке, видишь? Дотянешься?
— Можно я тоже глотну? — спросила я, чувствуя, что губы от усталости пересохли.
— Конечно! Очень тонизирующая штука.
Я потянулась за питьем.
— Берешь ли ты меня в мужья? — торжественно низким голосом прогудел раненый, продолжая дурачиться.
— Да! — пробулькала я, жадно отхлебывая какой-то потрясающе вкусный медовый настой.
— Ну, хватит уже! Мне оставь! Кто тут раненый?
— Да забирай.
— Беру тебя в жены, — хохотнул он, и в несколько глотков прикончил питье, а я обернулась на резкий звон.
Шаман, откинув полог, смотрел на меня круглыми, как у совы глазами, уронив свой любимый половник. Примерно такой же взгляд несколько часов назад был у моего куратора. Да уж, он явно не ожидал, что я справлюсь с этими дурацкими шипами.
— Все, — улыбнулась я орку, — пациент будет жить. Перевяжите его. По идее, порезы не такие глубокие и опасные. Это заклятие убивает за пять дней. Ему очень повезло.
Шаман кивнул, не произнеся ни звука, все также изображая сову.
— Дальше я сам, — улыбнулся раненый, ставя пиалку на пол, возле лежанки из шкур, — спасибо.
— Пожалуй, мне пора, — проговорила я, поднимаясь на ноги, — потеряют домашние, а у меня там… дела кое-какие. Ладно. Поможете встать? А ты, оболтус, — не встревай так больше.
— Обещаю исправиться! — коротко хохотнул раненый. — И заняться чем-нибудь исключительно мирным. Научусь печь булочки. Или тортики.
— Охотно верю! — фыркнула я, слегка покачнувшись.
Шаман помог мне выйти наружу, поддерживая за локоть. Мы остановились возле шатра, и он как-то демонстративно поправил мой камзол.
— Тощая… — он смотрел на меня так, будто я только что на его глазах съела паука, как на слабоумную идиотку, короче. — Тебя по башке часто бьют, да?
— В смысле? — не поняла я. — Вы меня позвали. Я его вылечила, в чем проблема?
— Ой, дура…
Пожилой орк отпустил мой локоть и сел на какую-то скамеечку, покрытую цветным полосатым ковриком, закрыв лицо руками. Потом отнял их и резко поднял голову, уставившись на меня.
— Ты нахрена вышла за него замуж?! Я просил его просто подлечить! Подлечить! Ты вообще всегда творишь все, что твоя левая пятка захочет?!
— Да ладно, — рассмеялась я, — вы не поняли, это же была просто шутка.
— Шутка?! Это орочья традиция! Короткий ритуал! «Да. Да», чаша воды пополам, ложе и свидетель — Вождь или Шаман!
Я, даже не дослушав, вихрем метнулась в шатер и уставилась на исчезающее облачко телепорта. Опять мертвячий свиток. Они теперь вообще у каждого первого при себе что ли?!
Оставалось вернуться к Шаману и сесть на соседнюю скамеечку. Мы смотрели друг на друга молча. Пожилой орк, поигрывал косичкой в когтистых пальцах и молчал. Только смотрел очень-очень внимательно.
— Как его зовут? — спросила я неуверенно.
— Моррис, — ответил орк, разведя руками, — Кай, Кастер, ну это только то, что я знаю.
— Так… Стоп. А что мне теперь делать? Это же просто шутка была… Баловство.
— Ну-ну, — смотрел себе под ноги Шаман, — вот теперь я понял, как ты во все это влипаешь.
— Но зачем он это сделал? — вскричала я, вскочив на ноги.
— Откуда я-то знаю?
— Вы должны мне хоть что-то о нем рассказать!
— А не могу, — злорадно оскалился Шаман, поднимая, наконец, на меня глаза, — клятва, знаешь ли.
Туше.
— Ладно, — кивнул он, — может, боги тоже это как шутку восприняли. Погоди дергаться.
— А как это проверить? — с надеждой вскинулась я.
— Сними камзол. Так. Расстегни ворот рубахи и покажи плечо. Да только ворот же! Стоп! Что ты делаешь?! Тощая, боги светлые… Ты с ума меня сведешь.
Пару минут таращились мы молча на какой-то черный символ, постепенно проступавший на коже.
Брак может быть на всю жизнь, а татуировка — на пару месяцев дольше.
— Никому ни слова, — проговорила я, застегиваясь.
— Ага.
— Пойду я.
— Ага.
Красная арка переправила меня в поместье. Я забрала конверт Лео и портрет адресата и переместилась на балкон Замка. Там я села в кресло и бездумно уставилась на горизонт, подставляя горящее лицо прохладному морскому ветру. Даже перспектива встречи с Хэль как-то меркла по сравнению с этой моей выходкой. Потрясающе. Просто потрясающе. Я посмотрела на сапфир, подарок Николаса, вспомнила еще и свой вчерашний срыв и расхохоталась. Я смеялась, вытирая слезы, пока на балконе не объявился Гнарл.
— Выпить есть? — попросила я.
— Это у нас вместо «здравствуй, Гнарл»?
— Здравствуй, Гнарл.
— Чего нового натворила?
— А-а-а… Татуировку сделала.
— На неприличном месте? — усмехнулся мелкий демон.
— Ну что ты! На плече. Где Эрик?
— Где-то тут, ленится.
Я позвала его через колокольчик и отдала ему конверт. Эрик хмыкнул, достал какой-то маленький шарик из связки цепочек и шнурков на шее, дотронулся до послания, и в воздухе проявились светящиеся буквы. «Тучи рассеиваются».
— Разберемся, заодно выясним, что задумал твой бывший.
— Спасибо.
Рыжий остановился возле меня, внимательно вглядываясь в мое лицо.
— Ты чего такая?
— Какая?
— Мутная какая-то.
— Да так. Как-то все по-дурацки у меня выходит.
Он помолчал пару секунд, потом присел на корточки рядом и взял за руки.
— Это из-за вчерашнего?
— Нет, — покачала я головой, улыбнувшись, — что ты!
— Ты жалеешь?
Я жалею? Да что вы!
— Эрик, — потрепала я его по макушке, — я сдаюсь, ты для меня — стихийное бедствие. Невозможно бороться со стихийным бедствием. Это — сильнее меня. Так что переживать по этому поводу — бессмысленно.
— Точно?
— К тому же, — улыбнулась я ему, — а было здорово.
— Да уж. Не то слово…
— Ты не обращай на меня внимания. Это я просто устала и не выспалась.
Его это устроило, излишней чувствительностью авантюрист никогда не страдал. Он пошел разбираться с конвертом, а я пошла к единственному существу, с которым могла сейчас поговорить.
Десятый чертил. Он делал это вдохновенно, с помощью какой-то странной комбинации из линеек, прикрепленных к чему-то похожему на большой мольберт. Я попыталась понять, что это, но моих знаний не хватало, поэтому оставалось забраться с ногами на его кровать, накрытую зеленым покрывалом, и подождать, пока он закончит вырисовывать какую-то хреновину. Она могла с равной вероятностью быть деталью оружия или куском дварфийского парового механизма. Потом химерик отложил карандаш, обернулся и сел в свое огромное удобное кресло с подлокотниками в виде львиных лап.
— Так, — сказал он, складывая руки на груди и шевельнув гребнями, что, похоже, означало предельное внимание.
— Я тут такое натворила, — проговорила я, разводя руки, жестом «ой, а я не разбивала любимую маменькину вазу, она сама пыталась спрыгнуть на пол», — только обещай никому не рассказывать.
— Что произошло? — нахмурился Десятый.
— Глупость большая.
Мой друг покачал головой и посмотрел на меня искоса.
— Переспала с Эриком?
— Нет… Хотя, вообще-то да… Но разве это глупость? Это так…
— Довела Дэвлина до того, что он таки пообещал тебя убить? — продолжил догадываться химерик.
— Ну что ты! — тут я вспомнила предыдущий вечер. — Хотя, надо сказать, это не значит, что я не стараюсь.
