на огонь, бодро кивнула:
– Знак на крыше есть. И это действительно ДОТ.
– И?..
– Там снега намело с мой рост. Придется откапываться. Твоя помощь понадобится.
– Конечно, – сказал Угорь. Для этого его в общем-то сюда и брали. – Сейчас. Передохну только, немного согреюсь. Ты тоже присаживайся. Только подбрось палок в огонь, раз стоишь…
Пламя затрещало, без особого аппетита пожирая новую порцию дерева, в котором замерзла влага.
– Давай, – сказала Сталинграда, не приближаясь к огню. – Пятнадцать минут – и начинаем. Согреешься, когда будешь копать.
* * *
Еще бы он не согрелся. Даже жарко стало, так размахался одной из двух складных саперных лопаток, оказавшихся в рюкзаке Сталинграды. Снег, наметенный под самую крышу ДОТа, плотный, слежавшийся, копался плохо. Попадались заледенелые пласты. Это не снеговика скатать во дворе. Схрючить бы сейчас ту морковку, которая у него вместо носа…
– Уф! – Угорь выдохнул и воткнул лопатку на весь штык. – Перекур!
– Закуривай, – предложила Сталинграда. – А кто не курит, у того перекура нет.
Работая саперной лопаткой рядом, она выкапывала в снегу настоящую траншею. Дышала ровно. Не запыхалась и не вспотела, в отличие от взмокшего как мышь Угря. Он посмотрел на Сталинграду, немного отдышался и снова взялся за лопатку.
Постепенно они закапывались все глубже и глубже. Откидывали снег по краям сужающегося окопа, какую-то часть утаптывали, что-то Сталинграда закидывала наверх. В качестве сдачи метель бросала им на головы горсти снежной крупы. Одно хорошо было в этой траншее – полное безветрие. Особенно если присесть на корточки. Он так и сделал, когда спустя годы каторжной работы они наконец смогли докопаться до железной двери в ДОТ, оказавшейся приоткрытой. Кто-то тут побывал до них?
Сталинграда, оглянувшись на Угря, сказала: «Жди здесь», – и, включив фонарик, протиснулась в дверной проем.
Угорь опустился в снег. Подумал, что в таунхаусе, наверное, не до конца прогорели угли костра. Их еще можно раздуть. Едва прекратив рыть снег, он сразу почувствовал холод и стал замерзать.
– А-а-а-ар-р! – грянуло над ухом так, что Угорь подскочил, чуть не выпрыгнув из штанов.
Вверху на краю снежного бруствера сидела здоровая взъерошенная ворона и криво косилась на него блестящим глазом. Не любил Угорь этих птиц – ни пера, ни пуха, одно только «к черту!». Он взмахнул рукой. Ворона мгновенно растопырила крылья, и порыв ветра подхватил ее и унес как планер. Интересно, в Бильбао вороны есть? Как-то он их там не видел. Вот что у них есть, так это паэлья… Угорь представил ее на сковородке, только с плиты, исступленно пахнущую и источающую какую-то почти похотливую яростную истому… Мидии в своих створках плывут через горячее рисовое море с краснеющими в нем лангустинами… Ум-м-м…
Сглотнув слюну, он явственно услышал, как скворчит паэлья. И это шкворчание становилось громче, постепенно заглушая шум пурги и превращаясь в механический гул.
Двигатель, понял вдруг Угорь. Кто-то заехал сюда на вездеходе или на танке? Интересно, Сталинграда услышала шум?
Услышала. Иначе бы не выскочила из ДОТа и не бросилась мимо него к выходу из их снежного окопа.
32. Шайка пиратов поднимает паруса
Дремлющие светофоры якобы регулировали движение, отсутствующее на пустынных проспектах. Замедленный городской метаболизм раннего воскресного утра, когда все или уже, или еще спят, а по улицам шныряют только редкие злые и жадные до денег такси и полусонные троллейбусы. Да еще погода как в «Иронии судьбы». Санкт-Петербург упоенно заносило снегом.
«Шевроле-Тахо» остановился на очередном красном светофоре, и Тим стал рассматривать в окно светящуюся вывеску заведения под названием «Пивозаправочная станция». Все эти вывески, объявления и просто надписи на стенах, попадавшиеся мальчику на глаза, казались ему не то материализовавшимися скомканными обрывками всеохватывающего городского сна, не то разъеденными водой записками, найденными в выловленных в море бутылках. «Магазин вредных продуктов» – чем там, интересно, торгуют? А что за «Диета 18»? Есть еще семнадцать и девятнадцать? Абсолютно неподдающееся дешифровке «Кафе-склад». Загадочная «Любовь без шторок» – и номер телефона на прикрученном проволокой к столбу куске картона. «Приглашаю в гости. Маша» – и еще один телефон. Что, прямо так можно заявиться в гости к незнакомой Маше? Сделанная краской из баллончика размашистая надпись «Улыбнись, таджик!», заставившая Тима, хоть он и не был таджиком, беззвучно рассмеяться.
Впрочем, можно было смеяться во весь голос, все равно никто бы ничего не заметил. С момента, как «тахо» выехал из Красных дворов, в салоне автомобиля стоял негромкий, но нескончаемый гвалт. Говорил то один, то другой. То по-фински или по-английски пару фраз произносила девушка, сидевшая впереди рядом с Драганом. То вдруг начинал, глотая окончания и целые слова, путая английский уже с русским, тараторить Жека, расположившийся у другой задней двери автомобиля, через Настю от Тима. Настя еле заметно морщилась и просила Драгана прибавить звук на магнитоле, настроенной на волну джазовой радиостанции, где английский мешался с французским. Прямо вавилонское столпотворение.
А скажи кому, что они такой компанией едут искать сокровища, никто бы не поверил. Да и что за сокровища? Только Драган знал, что это за деньги и сколько именно их спрятано в оставшемся с войны ДОТе под знаком «Срочно делай ноги». Посвящать в детали остальных он не собирался. Лишь озвучил долю, которую готов был выплатить в качестве гонорара Тиму и Жеке. Каждому – по десять тысяч евро. Ошеломившая Тима сумма. Настоящее богатство. Сделал Драган это таким непринужденным тоном, что Тим подумал, что хотел бы, когда вырастет, относиться к деньгам так же легко, как этот человек. Хотя, наверное, можно не пожалеть двадцати тысяч евро, если являешься владельцем в числе прочего подводной лодки.
– Зачем ты ему сказал? – прошептал Жека там, у «Don’t Stop Bike», когда они с Тимом оказались одни на улице. Все остальные, коротко обсудив дела здесь, стоя под снегом, наконец зашли в поисках тепла в бар. – Да ну и что, что это его деньги?.. Машину я бы тебе нашел…
Тим сделал растерянное лицо, потом нахмурился и мрачно произнес:
– Блин, я не подумал…
– А надо было! Он даст нам по десятке килоевро! Представляешь, сколько там, в этих графских развалинах в лесу, денег заныкано? Я – нет.
– Думаю, много, – нерешительно произнес Тим, пытаясь понять, почему его собеседник не стоит на месте, а все переминается с ноги на ногу, будто замерз, а сам при этом куртку не застегивает.
– Много… – передразнил его Жека. – Наделал дел…
По Жекиному виду было понятно, что дай ему волю он много чего наговорит. Но тут из бара вышла его девушка, Настя, и буквально
