что разве в вашей конституции про это тоже что-то прописано? Нас на какое-то время оставляли в покое. Но это было не принципиально — все равно когда-то веселье должно закончиться, и тогда уже наспех сколоченные компании разбредутся по свободным квартирам, чтобы продолжить веселье и «семинары по интересам», в сумочках да портфелях ведь не только запрещенные книжки, там и вино и коньячок припасены. И откуда эта изворотливость и бесстрашие в общении с «мусорами», это красноречие в спорах. Пока, правда, без протокола общаемся, но когда-то все это пригодится, ох как пригодится, потому что тьма, пришедшая со Средиземного моря, накрыла ненавидимый Председателем город. Председатель Совета по делам религий при Совете Министров СССР В.А. Куроедов, то и дело отвлекаясь на валявшиеся на мозаичном полу осколки разбитого кувшина, уже водил неверным стилом, заготавливая свою речь на Всесоюзном совещании уполномоченных Совета. В ней 25 апреля 1972 г. он произнесет слова, которые откроют, наконец, глаза человечеству на надвигающуюся катастрофу, напомнят, что солнца уже нет и пришли сумерки. «Синагоги, — трагически изрек Председатель, — особенно в дни больших еврейских праздников, стали местами массового сосредоточения граждан еврейской национальности».
КТО ДАЛ НАМ ЗУБЫ, ДАСТ И ХЛЕБ
Внутри синагоги я бывал редко. Делать там было особенно нечего. Ну, разве что погреться в холодное время года. Слева от арон-кодеша (ковчег завета, в котором хранится свиток) когда-то висел ватман с текстом «молитвы за здравие И.В.Сталина». В мое время ее заменили на «молитву за мир». Но все письмена были на одно лицо. Франц Кафка сравнивал ковчег завета с тиром и дрожал от страха, что его могут вызвать читать Тору. Другое дело снаружи.
«Архиповская» клубная атмосфера располагала не только к несанкционированным контактам с иностранцами, но и к безудержному флирту. Где же еще искать «приличных» девушек, как не у синагоги? Приличные девушки, в свою очередь, проявляли полное понимание и от приглашений не отказывались. Такая диспозиция на руку даже самым подозрительным родителям, ибо освобождает их от матримониальных хлопот. У «товарища», прибившегося на Архипова, можно не спрашивать рекомендации или справку об этнической лояльности.
Во всех остальных случаях разворачивается неистовая и неделикатная активность родителей и особенно родительниц, жаждущих заполучить в дом еврейского зятя с «верхним» образованием. Сватовство — неистребимая страсть, не признающая границ и мировоззрений. Целеустремленные мамы, тети, свекрови и бабушки преуспевали в вербовке больше, чем рыцари щита и меча. Пропуск в семью «перспективного» юноши резко повышало социальную ценность девушек и инвестиции их родителей.
Когда «перспективного» ожидали в гости, кухня переходила на трехсменный режим работы. Хозяйка орлиным взором следила, чтобы в тарелке «перспективного» ни один сантиметр площади не пропадал зря. При попытке произнести «нет», гость рисковал подавиться рыбной костью. Если ему все же удавалось прервать пытку принудительной кормежкой, это вызывало подозрение в плохо скрываемом тяжелом недуге. А это уже зло похуже воровства. Скрывать физические недостатки кандидатов, как и породистых собак, — смертный грех.
Мамин ухажер Моисей Петрович — с нарастающим вниманием выслушал от нее сагу о моем друге Гене Шнере, который, потеряв родителей в 14 лет, «сам пробивал себе дорогу».
— Мальчик учится на биологическом факультете (!), живет в Сокольниках (!!), в отдельной квартире (!!!), КРУГЛЫЙ СИРОТА (!!!!).
Моисей Петрович не дал маме закончить. Последнюю фразу он улавливал только левым ухом — к правому уже была плотно прижата телефонная трубка,
— Слушайте сюда, Софа, у меня-таки есть а шейнер бохер[16] для Бэллочки. Что за вопрос — конечно, а ид. 2 курс. То, что вам надо — круглый отличник и круглый сирота. Специальность? — Моисей Петрович зажал рукой микрофон и вопросительно посмотрел на меня. — Бэухымия.
Пауза. На другом конце провода — летучий семейный совет. Обе высокие договаривающиеся стороны с трудом скрывали волнение. Решение было благосклонным — Моисей Петрович пользовался авторитетом. Да и профессия в жилу — отец Бэллочки — директор единственного в стране магазина химических реактивов на улице 25 Октября.
— В пятницу на ужин? Хорошо. Да, чуть не забыл — он не ест острого. — По телефонным проводам прошло высокое напряжение. Моисей Петрович начал осознавать просчет. — Ну, у него есть небольшой недостаток. Язва желудка. Что? Отменяется? Кто перерождается? А-а, язва.
Задавленный интеллектом Софы, Моисей Петрович вернулся за стол и погрузился в раздумья, ругая себя последними словами за несдержанность и недипломатичность. Успокоившись, произнес:
— Я вам скажу: эти еврейские мамаши сами не знают, чего хочут. Когда к моей дочери приходили свататься, я всегда говорил: «Мне все равно, за кого она выйдет замуж — хоть еврей, хоть нееврей. Важно, чтобы он не был, как говорится, а хазер, а мамзер, а шикер, а ганнеф, а вошубейник[17], а сверхсрочник.
Несмотря на свой «крупный» недостаток, Генка вскоре женится на генеральской дочке Оле. Брак будет недолгим, но свою первую любовь он будет трогательно опекать до конца жизни. Эта опека будет стоить ему семейной стабильности во втором браке — с выпускницей иняза Ирой Кирш. На этой свадьбе друг семьи писатель Ефим Севела произнесет роковой тост: «Вам посчастливилось пожениться в замечательное время — в промежутке между Второй и Третьей мировыми войнами».
Мама охотно подыгрывала матримониальным активистам, несмотря на мои протесты. Но под влиянием более практичных друзей я проявлял готовность к разумным компромиссам. Главное — расшифровка рекламных роликов.
1. — У нее точеная фигурка, ну прямо — статуэтка!(Признаки дистрофии и искривленный позвоночник от чрезмерного занятия музыкой).
2. — Такая миниатюрная пышечка! (коротышка с тройным подбородком и пробивающимися усами).
3. — Она кончает на врача/идет на красный диплом (безнадежный крокодил с первичными симптомами базедовой болезни).
Проходило время. Гуляя на свадьбе статуэтки, мама перегибалась через блюдо с салатом и шептала:
— Между нами говоря, он слишком хорош для нее. И что он в ней нашел — кожа да кости. Смотреть страшно.
Куда сложней было выпутываться из матримониальных сетей, когда дело доходило до прямого контакта с соискательницей. На этот случай мы с братом разработали нехитрый ритуал, в основе которого лежал опыт сватовства нашего деда Аврум-Янкеля Болотина. Дед был тоже из «перспективных», но по критериям своего времени и своей соцсреды. Он был крепко сколочен, мягкий взгляд, глубокие голубые глаза. За его обликом угадывался хороший хозяин, упорный добытчик, надежный семьянин. (Все мимо). На смотрины он отправлялся с отцом. Спустя четверть часа светской беседы наступало время первого экзамена. Прадед Шолом вынимал из сюртука массивный серебряный портсигар и, щелкнув сапфировой кнопкой, протягивал его сыну. Согласие означало:
