— Что это значит? — резко вопросил герцог и, похоже, решив, что мой голос ему знаком, немного выступил, вглядываясь, вперед. — Кто вы и кто эти люди? — он повел рукой, охватив широким жестом мостовую.
— Вы меня знаете, герцог. — Я сошел с крыльца и светски поклонился, в глубине души отчего-то забавляясь, приметив россыпь раздуваемых огоньков фитилей, напомнившую звездное небо, сошедшее на землю.
Гиз удивленно поднял руку и огоньки угасли.
— Ла Рош-Шарди? Что вы здесь делаете в такой час?
Прекрасный вопрос для Варфоломеевской ночи. Похоже, кто-то, не будем показывать пальцем, организовывал ее спустя рукава.
— Подавляю заговор, — ответил я серьезно.
— Что? — Герцог определенно решил, что я окончательно спятил, если еще и говорю ему такое в глаза на пустынной улице среди ночи.
— И ожидаю вас, чтобы предупредить об опасности. Дом пуст, — объявил я, пока он не успел придумать своих объяснений происходящему. — На Колиньи сегодня было совершено покушение вот этими людьми, — я повторил его жест, указав на мостовую.
— Успешно? — жадно спросил герцог, в то же время не на шутку обеспокоенно — уж если собираешься мстить за давнюю смерть своего отца, то не слишком приятно, когда тебя кто-то опережает.
— Нет.
— Но дом пуст?
— Колиньи его оставил, не желая подвергаться новым нападениям.
— А! Но вы знаете, где он!..
— Имеет значение не то, где он, а кто вот они, — я кивнул в сторону мертвецов.
— Почему?
Бэм прочистил горло.
— Вфзгляните-ка… — он указал пальцем на ближайших мертвецов. — На них метки!..
— Да… — герцог глянул на меня с большим подозрением.
Я покачал головой.
— Это не то, что вы думаете. Это не ваши сторонники. Взгляните внимательней. Бэм, могу я вас попросить? Сорвите какую-нибудь повязку и поднесите поближе.
Заинтригованный герцог согласно кивнул, и Бэм, пыхтя, сорвал с одного из хранителей повязку.
— На ней што-то естть, — заметил он сразу, как только повязка оказалась у него в руках.
— Посмотрите и на другие, — посоветовал я не оборачиваясь, — они все такие.
Бэм походил среди покойников, что-то бормоча себе под нос.
— Совфершенно вферно, — подтвердил он.
— И что это означает? — снова спросил герцог.
— То, что вам следует опасаться этих людей не меньше, чем их опасается Колиньи.
Герцог издал тихий удивленный звук, швейцарцы за его спиной довольно громко зашушукались.
— Почему?
— Потому, что они не ваши сторонники. И не его. Но им было бы очень выгодно, если бы вы сами друг друга истребили. А они затем расправятся с тем, что останется от победителя.
Герцог открыл рот, и снова закрыл его. Еще раз спрашивать «Почему?» показалось ему не самой свежей идеей.
— Так кто они?
— Этого пока не знает даже Таванн, — услышав знакомое имя, герцог чуть успокоился. Не только потому, что оно было ему знакомо, раз Таванн чего-то не знал, это автоматически означало, что это не заговор короны против Гиза лично. — Но если эти люди однажды нападут на вас, а они наверняка сделают это еще до исхода ночи, вам теперь легко будет их узнать. Во-первых, на них эти метки, которые будут позволять им безопасно приблизиться к вашим людям, а когда станет видна разница, будет уже поздно. Во-вторых, обязан предупредить вас, что они опоены каким-то зельем и действуют быстрее многих обычных людей, и лучше не позволять им задеть себя, по крайней мере, холодным оружием — оно у них чем-то смазано и любая царапина может выбить из колеи — в нее будто набивают перец. Впрочем, насколько можно судить, именно этот жгучий состав безвреден. Если почувствуете его, это еще не значит, что вы отравлены. И в-третьих, они пока еще отзываются на эти слова! — Я поднял палец, призывая к вниманию, и возвысил голос: — «Не правда ли, чудесен мир, сотворенный Господом?»
— И сохраниттся в мире!.. — нестройно откликнулась откуда-то из середины колонны пара швейцарцев.
Герцог невольно вздрогнул, некоторые из швейцарцев удивленно отшатнулись от тех, кто откликнулся. Я быстро перевел взгляд с герцога на изумленно таращившегося на собственных солдат Бэма и обратно.
— Боюсь, вам придется убить этих людей, потому что сейчас они попробуют убить вас!..
— Лукавфый!.. — возопил один из откликнувшихся на пароль швейцарцев. — Убить его!.. Убить гхерцога!.. — И парочка хранителей-камикадзе тут же разрядила аркебузы в собственных ближайших товарищей и принялась крушить соседей сперва прикладами, а потом и клинками, посеяв ненадолго растерянность и панику. Послышались гневные выкрики, стоны, звон, выстрелы, я сам выхватил пистолет, хотя в обычной ситуации в толпе всполошенных швейцарцев и слишком близко от герцога не рекомендовалось бы, и выстрелил в голову одному из хранителей. Другого, выхватив у одного из растерявшихся солдат аркебузу, подстрелил Бэм. И все склонились над ним, так как он был еще жив. Растолкав других, подошел герцог.
— Почему?.. — все-таки спросил он умирающего.
— Храните мир божший… — выдавил тот упрямо. — Тты его губишь!.. — и захрипев, несчастный швейцарец испустил дух.
Герцог повернул голову, в темноте он казался бледным как покойник.
— Что он сказал?..
— Правду, — заметил я мрачно. Взгляд у герцога был оторопелый и, пожалуй, испуганный. — Так, как он ее понимает, — прибавил я. — Берегитесь не тех, кто может убить тело, а тех, кто может повредить вашей душе. Такое, — я указал на убитого, — они могут сделать с любым человеком, что им попадется. То есть, конечно, не они, а их предводитель. Наше счастье, что его последователи почти лишены разума. Но в том-то и весь ужас — они лишены души. — Швейцарцы тревожно зашептались, заохали, кто-то принялся ожесточенно креститься. — Их речи во многом правдивы, — продолжил я. — Но то, что с ними сделали — все отменяет. Они не ведают ни что творят, ни что говорят. Им уже ничто ни во вред и не во благо, они только орудия. Орудия того, кто хочет получить власть, устранив всех, кто ему мешает на дороге, так или иначе.
— Да кто же это?
Я посмотрел герцогу в глаза.
— Это-то самое плохое — мы пока не знаем.
— Тогда каким образом вы хоть что-то о них узнали?
— Случайное столкновение. Не на много дней раньше вас.
— Погодите-ка… — припомнил герцог. — Тогда, на охоте, вы сказали что-то очень похожее…
Так я и знал, что он прислушивался.
— Так что же, король…
— Не думаю, — возразил я. — Полагаю, он ими обманут. Но после этой ночи он не станет их поддерживать.
— Ах вот как… — герцог чуть наклонил голову, и мне показалось, я слышу, как в его голове щелкают мысли, как костяшки на счетах. — Значит, вот оно что…
