Ситуация с «Уэстлендом» стала одной из первых проблем, с которыми пришлось столкнуться Леон Бриттан, когда он стал во главе министерства торговли и промышленности. 4 октября Леон прислал мне подробный анализ положения дел. Вопрос нужно было решать срочно. Компания, скорее всего, обанкротится, если решение не найдется до конца ноября. Он предлагал обсудить вопрос об индийском заказе на вертолеты с Радживом Ганди, когда тот будет с визитом в Британии в октябре. В связи с предполагаемой финансовой перестройкой компании правительство попросили выступить поручителем. Очень спорным выглядело предложение сэра Коукни ввести нового крупного акционера для привлечения добавочного капитала. Наиболее вероятным кандидатом была большая американская фирма «Сикорски».
Хезелтайн высказал опасение, что «Сикорски» просто превратит «Уэстленд» в «предприятие по ковке металла». Майкл считал важным сделать все возможное, чтобы вместо него найти приемлемого европейского держателя акций. Майкл доказывал, что подходить к этому нужно с политической точки зрения и этим должно заниматься министерство обороны. Становилось понятно, что совет директоров «Уэстленда» склоняется в сторону «Сикорски», в то время как М. Хезелтайн имеет совсем другие предпочтения. При прочих равных условиях мы бы все остановились на европейском решении. В 1978 г. европейские правительства договорились прилагать все усилия, чтобы закупать вертолеты европейского производства.
Мне не понятно, почему позднее некоторые верили, будто уэстлендский совет директоров, Л. Бриттан и я были настроены против европейского варианта. Вообще-то правительство делало все, чтобы предоставить этому варианту и Майклу Хезелтайну все возможности выдвинуть свои аргументы и интересы. И все же в последующем нас обвиняли в манипулировании, с помощью которого мы якобы обеспечили «Сикорски» неконтрольный пакет.
В конце ноября противостояние между советом директоров «Уэстленда» и М. Хезелтайном стало открытым. «Сикорски» вышел с предложением увеличить свою долю в «Уэстленде», и это предложение совет директоров склонялся принять. Но Майкл по собственной инициативе организовал встречу директоров по вооружениям из Франции, Италии, Германии и Великобритании, чтобы составить документ, по которому правительства не будут закупать никакие вертолеты, кроме тех, что сконструированы и построены в Европе.
Это было отступлением от политики правительства, которая была направлена на увеличение соревновательности; это также ставило «Уэстленд» в крайне тяжелое положение. В то же время существовал риск, что если сделка «Уэстленда» с «Сикорски» состоится, «Уэстленд» больше не будет соответствовать критериям национальных директоров по вооружениям, а значит будет исключен из дальнейших заказов от четырех правительств, в том числе Великобритании.
Я считала, и Леон Бриттан был согласен, что правительство не должно препятствовать ни одному варианту решения проблем в «Уэстленде». Однако росчерком пера Хезелтайн фактически исключал предпочтительный для будущего фирмы вариант. Если бы «Уэстленд» был свободен принимать решения, правительству пришлось бы аннулировать решение национальных директоров по вооружениям. Это означало, что нужно пересилить Майкла.
Чем пристальнее мы рассматривали европейский вариант, тем менее состоятельным он нам казался. Все три заинтересованные европейские фирмы, «Аэроспасьяль» (Франция), МВБ (Германия) и «Агуста» (Италия), сами испытывали давление со стороны своих правительств. Все они страдали от недостатка заказов, надеялись на дополнительные заказы для «Уэстленда». Но «Уэстленд» уже несколько десятилетий сотрудничал с «Сикорски» и производил ряд моделей по их лицензии. К тому же большинство существующих конструкций не только «Уэстленда», но и «Агусты» были американского происхождения.
Хезелтайн доказывал, что если «Сикорски» завладеет даже неконтрольным пакетом акций «Уэстленда», он сможет использовать свое положение для оказания давления на министерство обороны, чтобы закупались сконструированные в Америке вертолеты «Блэк Хоук». Вообще были распространены слухи, что вооруженные силы хотели бы, чтобы министерство обороны именно так и делало. Мне, как и всякому другому осведомленному человеку, было хорошо известно, почему «Уэстленд» предпочитал американский вариант и как они вместе с «Сикорски» были раздражены интригами Хезелтайна. К тому времени «американский» вариант был уже не только американским. К «Сикорски» присоединилась компания «Фиат». Не желая уступать, Майкл Хезелтайн внезапно объявил, что в европейский консорциум готова войти компания «Бритиш Аэроспэйс», делая его менее «иностранным».
5 и 6 декабря я провела две встречи с М. Хезелтайном, Л. Бриттаном, У. Уайтлоу, Дж. Хау, Н. Теббитом и Н. Лоусоном, чтобы обсудить «Уэстленд». («Бритиш Аэроспэйс» возник в поле зрения между первой и второй встречами). Ко второму дню Майкл полностью изменил свою прежнюю линию поведения. Теперь вопрос звучал так: будет ли это правильно позволить значительному британскому оборонному поставщику подпасть под контроль иностранцев. Но на самом деле все вопросы сводились к тому, следует ли правительству позволить «Уэстленду» на чисто коммерческой основе сделать выбор, принимать ли предложение «Сикорски» или предложение европейского консорциума. К концу второй встречи стало ясно, что выиграл Л. Бриттан: решение национальных директоров по вооружениям нужно отставить в сторону. Но Джеффри, Норман и, конечно, Майкл были категорически не согласны, из чего я сделала вывод, что необходимо провести официальное заседание комитета Кабинета. Комитет «Е» (А), соответственно расширенный, должен был заседать в понедельник 9 декабря.
За выходные произошли столкновения темпераментов. Хезелтайн задержал выпуск совместного документа министерства обороны и министерства торговли и промышленности по «Уэстленду». Содержание документа изменили, чтобы акцентировать внимание на риске, связанном с предложением «Сикорски». Л. Бриттан был вне себя, но позволил предоставить документ на рассмотрение «Е» (А). Это было ошибкой. Майкл сказал, что министр обороны Франции в выходные позвонил и предложил «Уэстленду» неопределенную субдоговорную работу по вертолету «Супер Пума» в том случае, если он не будет продан «Сикорски». В понедельник утренние газеты писали о баталиях между Майклом и Леоном.
Основной аргумент, выдвигаемый Майклом, заключался в том, что сделка с «Сикорски» подвергнет опасности будущее сотрудничество между «Уэстлендом» и европейскими оборонными фирмами. По-настоящему ловким трюком было заявление Майкла, что два проектируемых европейских боевых вертолета, англо-итальянская и франко-немецкая модели, могут быть усовершенствованы, и тогда средства, сэкономленные на стоимости разработок, что для Британии может составить до 25 млн в течение пяти лет, можно будет использовать для работы «Уэстленда».
Для М. Хезелтайна, как оказалось, не было проблемой манипулировать закупочным бюджетом министерства обороны и договорами с другими правительствами. Если Майкл раньше и обладал чувством меры, теперь оно бесследно исчезло.
На собрании «Е» (А) 9 декабря сэр Джон Коукни вернул нас с небес на землю: «Уэстленду» нужна была основательная реконструкция, и совет директоров считал, что «Сикорски» для этого подходит больше всего. Чем дольше мы будем колебаться с решением, тем ниже упадет цена акций. Уэстлендский финансовый отчет должен быть опубликован 11 декабря, и у компании не будет уверенности в сбыте, если публикация будет отложена.
Большинство участников встречи были за то, чтобы отменить рекомендации национальных директоров, но вместо того, чтобы завершить обсуждение и на этой ноте подвести итог встрече, я позволила М. Хезелтайну и Л. Бриттану срочно проанализировать возможности реализации европейского варианта, который может быть принят уэстлендским советом директоров. Если этого не произойдет и пакет, который мог бы быть рекомендован советом директоров, не будет составлен до 16 часов в пятницу 13 декабря, нам придется отвергнуть рекомендации национальных директоров по вооружениям.
Совет директоров «Уэстленда» не принял европейское предложение и дал рекомендацию в пользу «Сикорски» – «Фиат». Но теперь у Майкла появилась новая навязчивая идея. На встрече «Е» (А) было признано, что у нас будет время до назначенного срока в пятницу провести еще одну встречу министров. Но зачем? Члены совета директоров «Уэстленда» определили свои позиции: решение было за ними. Майкл попросил Джона Уэйкмана, чтобы я созвала еще одну встречу, которая не состоялась. Так получилось, что сотрудники обзвонили участников, чтобы узнать, смогут ли они прийти на собрание, если оно состоится, но это не было созывом собрания. С этого момента Майкл был убежден, что стал жертвой интриги, в которой участвовало много людей. Без всякого предупреждения он поднял вопрос об «Уэстленде» на заседании кабинета в четверг 12 декабря.
