Я вообще перестал что-либо понимать, остановился и поднял руки:
– Валерий Алексеевич, я вас умоляю, не говорите загадками! Петр Янович дал мне задание провести эту операцию таким образом, чтобы вы остались в рабочем состоянии. Сейчас у меня ощущение полного провала. Как я буду смотреть в глаза Гири, если вы в его присутствии начнете высказывать сентенции об адреналине в крови Брута? Это почти то же самое, что кровь Македонского в крови у Эндрю Джоновича! Но там хотя бы фигурировала пробирка с надписью, а у вас то же самое на пустом месте…
Сюняев смутился
– Извини, Глеб, я кажется э-э… несколько… И не учел, что ты не в курсе того, что там происходило.
– Где именно? У Цезаря?
– В ящике.
– Ах, в ящике! – я облегченно вздохнул. – Вероятно, вы как бы продолжили свои рассуждения, начатые там.
– Не совсем так, но в целом – да. Ты должен меня понять – я испытал сильное потрясение. Сильнейшее! Вероятно, самое сильное за всю мою жизнь. И какое-то время находился, как бы это сказать, э-э… в ступоре. Да, вот именно. Это было заметно?
– Было заметно, что с вами не все в порядке. Бодун был несколько озадачен вашей прощальной речью. Я не знаю, о чем они договаривались с Гирей…
– С которым Гирей?
– С реальным. Впрочем он ведь и с виртуальным предварительно договаривался.
– Но с реальным у Бодуна разговор был?
– Вы разве не в курсе?
– Ну.., – Сюняев покрутил носом. – Мне Гиря сказал дипломатично: имеется договоренность. Впрочем, это теперь несущественно… О чем мы говорили?
– Насколько я помню, о потрясении. И о том, что Петр Янович – великий человек. И о Цезаре с Брутом.
– Ну, эти последние – пройденный этап. Что же касается Петра Яновича.., – Сюняев заметно воодушевился. – Ты, вероятно, заметил, что к виртуальной реальности у меня повышенный интерес. Все эти звездные дали, конечно, тоже небезразличны, но в общем, особой пищи для ума я в них не нахожу. Ясно, что пространства много, материи мало, и что-то надо с этим делать. И примерно понятно, что с этим делать можно, а чего нельзя, даже если хочется очень сильно. Например, нельзя перемещаться в пространстве со сверхсветовыми скоростями. Во всякие там трансгрессии, нуль-переходы и подпространственные дыры я не верю, и перспективы тут не вижу. Все это, как говаривали наши предки, баловство и любомудрие. А вот концепция Бодуна вызывает у меня уважение. Ощущается квалифицированный подход. И, как ты уже понял, я теперь просто яростный сторонник Асеева. Но! – Сюняев поднял палец. – Мой личный интерес, – он ткнул себя этим пальцем в грудь, – научный, философский и всякий иной, сосредоточен не в направлении изучения методов размножения нашей цивилизации. Тут мне все понятно. С любых позиций цивилизация просто обязана себя продублировать. И должна воспользоваться любым удобным случаем. Случай представился – вопросов не имею! Но меня в гораздо большей степени занимает вопрос о том, как же наша цивилизация будет развиваться дальше. Сейчас я встал на позицию Сомова. Да, виртуальная реальность – ключ к дальнейшей экспансии человека в космос. И именно эта технология позволит нам в будущем достичь уровня суперцивилизации.
– Надо ли понимать так, что в отношении нашей цивилизации вы стоите на патриотических позициях?,
– Да, – подтвердил Сюняев с некоторым вызовом. – Я на них стою.
– Но, надеюсь, вы не сторонник галактического изоляционизма?
– Ни в коем случае. Я абсолютно ничего не имею против братьев по разуму. Но я считаю, что мы должны быть с ними на равных. Если они вынуждены будут нас опекать, то на кой черт мы вообще нужны? Каждая цивилизация должна стремиться к тому, чтобы стать самодостаточной величиной. И вносить свой вклад в общее дело. Свои отличительные черты, свою индивидуальность она должна во что-то воплотить. Для этого ей необходимо иметь самолюбие, гордость и даже какую-то толику нахальства. Все как у людей!
Я констатировал, что состояние Валерия Алексеевича вполне удовлетворительное. Но следует уточнить, что именно повергло его в транс в виртуальной реальности в процессе общения с виртуальным Гирей, чтобы избежать рецидивов.
– Ясно, – сказал я. – Но мы уклонились от магистральной темы.
– А какая у нас была тема? – спросил он озадаченно. – Разве была тема? По-моему, мы просто болтали.
– Как можно, Валерий Алексеевич! Мы обсуждали ваши взаимоотношения с виртуальной реальностью. И не вообще с таковой, а именно с той, с которой вы имели дело недавно. Что вас там так поразило?
– Ах, да, конечно… Я скажу!.. Меня поразил виртуальный Гиря.
– Он что же, какие-то экстравагантные штучки там проделывал?
– Нет, хотя, конечно, сама обстановка… Он меня поразил тем, что это был именно Гиря, и никто другой.
– Помилосердствуйте, Валерий Алексеевич! Ведь было сказано, что в ящике будет предъявлен виртуальный Гиря. Кого же еще вы ожидали там увидеть!? И чем конкретно он вас удивил?
– Своей деловитостью. Ты ведь тоже с ним общался?
– Да.
– И он выглядел деловитым?
– Естественно, – я даже растерялся. – Но какой бы это был Гиря, если бы он не был деловит. Я вообще не припомню такого случая. Разве что в семейном кругу, да и то…
– Вот это-то и странно.
– Помилуйте, что же в этом странного!?
– Глеб, ты меня просто удивляешь. Представь себе, что там, в этом ящике, сидит не Гиря, а ты. Вот перед тобой находился некто, потом, вдруг, он исчез и появился совсем другой – я, например. Потом третий… А ты знаешь, что на самом деле тебя, как такового, нет. Да и того, кто тебя посетил, по существу, тоже нет – в реальности он сидит на стуле с присосками на лбу. И что же, ты, как ни в чем не бывало, начнешь обсуждать с ним какие-то земные делишки?
– Действительно.., – сказал я растерянно.
– И более того! Представь себе, какие я сам испытал ощущения, попав в ящик. А он даже глазом не моргнув, занялся "стабилизацией психического состояния" – моего, разумеется, – потом начал выуживать из меня общее состояние наших дел, и через какое-то время я уже почти забыл, где мы, и что мы тут делаем. Как будто мы не в ящике, а в его кабинете!.. Я сказал "почти", ведь на самом-то деле я непрерывно осознавал, что происходит. И исподволь его прощупывал. Так вот, он это почувствовал, и начал мне подыгрывать. И когда я это понял, я сказал ему, что хватит валять дурака. А он поинтересовался результатами моего прощупывания. Интересуешься, в каких выражениях?
– Да. Меня он тоже спрашивал, сильно ли, на мой взгляд, отличается от оригинала.
– Он мне сказал: "Валера, ты знаешь меня, как никто другой. Сейчас принципиально важно выяснить, чем виртуальный Гиря отличается от натурального. Это важно и для меня, и для вас. Судя по всему, в ваше распоряжение такой ящик предоставлен не будет. Хорошо это, или плохо, я еще не вполне взвесил. Но сам по себе ящик – ерунда. Придет время, вы его сделаете. Сейчас мы узнали, что существование подобных ящиков не противоречит законам природы. Но это – пройденный этап. Гораздо важнее для вас заранее получить сведения о каких-то свойствах виртуальных личностей и их отличиях от реальных. Сам я этим заняться не в состоянии – мне не с чем сравнивать. Бодун утверждает, что раньше этим активно занимался Калуца, но куда девались его материалы, он не знает. Крайне желательно, чтобы материалы попали к вам и подверглись изучению. Убедительно тебя прошу отследить этот момент. Я для нашего общения нахально потребовал у Бодуна три часа. Он сказал, что ты можешь тут сидеть хоть год, если это необходимо. Из чего я делаю вывод, что, по крайней мере с Бодуном, Гиря позиции согласовал. Я бы хотел тоже войти в курс того, что конкретно собирается предпринять Гиря, но не настаиваю. Зная тебя, могу предположить, что без его санкции ты воздержишься, а моей санкции здесь недостаточно, поскольку я не уверен, что мной нельзя манипулировать. Решай сам. Бодун сказал, что там, снаружи, сидит Кукса. Он бы мог запросить эту санкцию немедленно, да и вообще можно было бы устроить вечер вопросов и ответов. Но мы от этого воздержимся. Время пока терпит. Сказать по правде, я дорого бы дал, чтобы на твоем месте сидел первородный Гиря. И почему это невозможно, просто не понимаю. Скорее всего, оно просто нежелательно, но, похоже, Бодун в опаске, как бы, с Гирей не стряслась какая-то неприятность. Он спит и видит "Челленжер" в составе межзвездной флотилии и действует по принципу: от греха подальше".
Сюняев остановился, повернулся ко мне всем корпусом и поинтересовался:
– Не находишь все это странным?
– Совершенно классический Гиря. – буркнул я. – Не пойму, что вы к нему придираетесь?
– Я не придираюсь, – серьезно сказал он, глядя куда-то в сторону. – Я пытаюсь понять. И не понимаю. Этот Гиря человек, или уже нет? Что он вообще такое? Например, у меня довольно часто болит голова. А у него она может болеть? И вообще, есть ли она у него?
Я пожал плечами:
