— Два таких убийства, — это уже серия, — задумчиво сказала Мария Давидовна.
— Именно так мне сказал полковник, и посоветовал обратиться к вам.
Доктор Гринберг смотрела на фотографии жертв, и неожиданно для себя поняла, что впервые в жизни её мутит от вида смерти. Тошнота подкатила к горлу, и она отвела глаза. Глубоко вздохнув, она переборола минутную слабость, и сказала:
— Исходной информации очень мало, но давайте поразмышляем.
Она помолчала, словно собиралась с мыслями, хотя, на самом деле, она пыталась справиться с горечью во рту и внезапным появлением спазма в области желудка.
— Некто поздним вечером нападает на людей, используя для убийства кирпич. Красный кирпич легче, чем белый. Если бы этот некто был достаточно сильным физически, он бы использовал белый кирпич, потому что им убить легче. И череп расколоть проще. Незачем наносить несколько ударов, хватило бы и одного-двух. Таким образом, первый вывод — наш убийца физически не очень силен. Может, поэтому он напал на пьяного мужчину и на женщину, — слабый противник не может оказать достойного сопротивления.
— Судя по этой фотографии, — сказала Мария Давидовна, показав на изображение разбитой головы, — убийца наносил удары кирпичом, ломая кости черепа, затем острым предметом, скорее всего ножом, разрезал кожу на голове. Сначала наносил удары хаотично, чтобы убить, а затем прицельно в область теменных швов на черепе, чтобы открыть череп. Из этого следует, что он знает слабые места черепной коробки. Мозговая ткань извлечена почти полностью, но в этом нет ничего необычного.
— Во втором случае убийца практически добрался до мозга жертвы, но, испугавшись свидетелей, предпочел убежать. Можно предположить, — продолжала осторожно Мария Давидовна, — что убийца слаб духом, то есть он со страхом выходит в ночь, и сам боится того, что делает. Однако — все равно выходит и убивает.
— И теперь возникает вопрос — а зачем ему мозг жертвы? — задав вопрос, Мария Давидовна посмотрела на капитана.
— Зачем?
— Не знаю, — помотала головой доктор Гринберг, — могу только предполагать. Может, он коллекционер, и в своей квартире создал небольшую кунсткамеру, но это мне кажется маловероятным. Возможно, убийца держит дома какое-то животное, например, собаку, и таким образом, разнообразит меню домашнего любимца, но вы и сами понимаете, что эта версия достаточно абсурдна. Я больше склоняюсь к версии, что он сам любит лакомиться мозговой тканью.
— Как это? — спросил капитан, глаза которого расширились от удивления.
— Может быть, наш убийца — каннибал. Причем, из всех органов человека он предпочитает мозг. Естественно, это всего лишь моё предположение, основанное на скудных фактах.
Капитан Сергеев провел рукой по коротко остриженным волосам, с трудом сглотнул слюну, и спросил:
— И что мне делать?
— Искать убийцу. Физически не очень сильного мужчину и душевно слабого человека. Если мотивация убийств — каннибализм, то очень скоро он снова убьет, потому что в последнем случае он не утолил свой голод. Пока ничего больше я сказать не могу, но как только будет больше информации, я смогу лучше вам помочь.
— А почему надо искать мужчину? — уточнил капитан.
Мария Давидовна пожала плечами и спокойно ответила:
— Потому что мужчина во все времена играл определенную роль. Он был, есть и будет — охотником, добытчиком, и в данном случае, убийца выходит на охоту, чтобы добыть мясо. Кроме того, женщине неудобно использовать кирпич в качестве орудия убийства. Она бы выбрала что-то другое, что попроще, прозаичнее. Ну, и эти убийства не для женского ума — мы бы сделали всё или более изощренно и жестоко, или эмоционально и одноразово.
Мария Давидовна подняла углы рта вверх, словно спрашивая капитана, ответила ли она на его вопрос.
Капитан Сергеев кивнул. Встав со стула, он неторопливо сложил фотографии и документы в портфель. Затем посмотрел на доктора и произнес с сомнением в голосе:
— Каннибал? У нас? Не может быть.
Мария Давидовна улыбнулась.
— Где-то я читала, что мозг у млекопитающих очень вкусен. Никогда не пробовала, и надеюсь, никогда не придется, но человек — хищник по природе. Он взобрался на самый верх социальной лестницы, и сделал это в том числе и за счет того, что ничем не брезговал. Поэтому я ничуть не удивляюсь тому, что происходит. Мы, конечно, уже давно не дикари, но из любого правила бывают исключения, — как бы общественные законы не давили на наше сознание, рано или поздно любой из нас может съехать с катушек и жить древними инстинктами.
Капитан кивнул и задумчиво произнес:
— Ладно, это можно использовать, как рабочую версию, но ваши слова ни на йоту не приблизили меня к серийному убийце.
— Ну, чем могу, — развела руки Мари Давидовна.
Она смотрела вслед уходящему следователю и думала о человеке, который убивал и извлекал из тела жертв внутренние органы. Тогда она даже не пыталась выдвинуть такую версию, как каннибализм. Почему же сейчас эта мысль возникла первой в её сознании? В чем разница между Парашистаем и этим Потрошителем Черепов?
Мария Давидовна в первый раз за день улыбнулась.
И сразу поморщилась от внезапно накатившей тошноты.
5.
К вечеру снова стало холодно. Я чувствую, как дрожит тело, и продолжаю идти вперед, хотя уже сам не знаю, куда я хочу добраться.
Движение — это жизнь. Остановившись, я замерзну. Это бы и случилось со мной в зимнем лесу, если бы не Она. Поэтому я продолжаю идти, зная, что моё движение бесцельно.
Стремительно темнеет. Не знаю, как я переживу эту ночь. Я вслушиваюсь в тишину осеннего леса. Всматриваюсь в однообразные картины. Принюхиваюсь к чистому воздуху. Я верю, что у меня будет возможность выжить, надо лишь не пройти мимо. Вовремя заметить и использовать свой шанс.
Небольшой овраг. На дне большая лужа чистой воды. Я склоняюсь к живительной влаге и пью. Чувствую, как устало тело. В памяти по-прежнему ни одной здравой мысли по поводу пропавшего из моего сознания месяца. Наверное, мне надо волноваться из-за своего душевного здоровья, но — я улыбаюсь.
Выбравшись из оврага, я сразу чувствую новый запах. Замерев, я делаю несколько спокойных вдохов, и понимаю, с какой стороны веет дымом. Теперь уже неторопливо я иду туда, всматриваясь и принюхиваясь. Уже темно, и свет от костра я замечаю издалека. Он мерцает между деревьев, и это выглядит так замечательно, что я чуть не устремляюсь к нему, очертя голову. Вовремя спохватившись, я останавливаюсь перед ручейком, осторожно переступаю через него, и далее иду медленно и максимально тихо. Когда я вижу, что костер уже совсем близко, опускаюсь на колени и почти ползу. Затаившись между деревьев, я смотрю на огонь.
У костра на еловых ветках сидят двое. Теплые куртки распахнуты. На одном из них комбинезон и высокие сапоги. На другом — штаны и рубаха, на ногах крепкие ботинки. Рядом с ними рюкзаки, к одному из которых прислонено охотничье ружье. Они держат в руках кружки, которые подносят ко рту и прихлебывают горячий напиток. Чуть в стороне стоит небольшая палатка.
Они похожи на охотников, хотя тот, что в крепких ботинках, больше похож на офисного клерка, который зачем-то решил пойти в лес. Может, это мне так кажется из-за очков на носу. Может, из-за того, что он с опаской смотрит в сторону темного леса.
Мне не очень нравится эта пара, и пока не пойму — почему. Вообще-то, мне не приходится выбирать. Рядом с костром будет тепло и, возможно, я смогу утолить голод. Поэтому я встаю и иду к людям.
Быстрее среагировал тот, что в комбинезоне. Он поставил кружку на землю и схватил ружье.
— Кто там? — голос прозвучал спокойно, уверенно и без страха.
— Не стреляйте, — говорю я, медленно выходя в освещенный круг костра, — я заблудился и увидел ваш костер.
— Ты кто? — мужик и не подумал опускать ствол винтовки, наставленной на меня.
— Человек, которому нужна помощь. Можно я подойду к костру и согреюсь?
Я иду к огню, хотя никто из них не давал мне разрешения подойти ближе. Протянув руки, я чувствую живительное тепло. Я улыбаюсь, потому что знаю, — кроме улыбки, у меня нет ничего, что роднит меня с обществом теней. Упав на колени, я максимально приближаюсь к костру, и медленно согреваюсь, любуясь языками пламени, неутомимо танцующими страстный танец Богини.
Это Она привела меня сюда.
— И как давно ты блуждаешь по лесу? — спрашивает мужик в комбинезоне, и я понимаю, что лучше ему не врать — этот мужик явно хорошо знает лес и обмануть его будет очень не просто. Он видит, как я выгляжу, и легко может предположить, сколько я нахожусь в лесу. Он способен услышать неправду в моих словах.
— В конце августа я пошел за грибами, думал, наберу корзинку подосиновиков, и вернусь домой, но заблудился в лесу. Сначала думал, что скоро выберусь к людям, потом запаниковал и метался по лесу, пока не забрел в болото. Потом ничего не помню, до сегодняшнего утра, когда обнаружил себя в этом лесу, — говорю я, показывая рукой за спину.
