Когда всё закончилось, Даша быстро слезла со стола и нагая направилась в душ. Павел остался на кухне, раздавленный и опустошённый, как будто из него вытащили металлический каркас. Вот бы распластаться на полу и ни о чём не думать. Но есть всё ещё хотелось. Он поставил на плиту сковородку и разбил пять яиц.
Даша вернулась на кухню завёрнутая в два полотенца. В одно обмотала тело, другое накрутила на голове. На упругой смуглой коже поблёскивали капельки воды. В ней не было женственности, скорее животная грация и пластика. Даша прошла к окну и уселась на диванчик, поджала под себя ноги. Павел скривился, но промолчал.
Эта изящная вещь скорее являлась предметом интерьера, чем местом сидения. Когда-то Ксения потратила несколько месяцев на то, чтобы найти этот диванчик, но Павел не разрешил купить, потому что цена оказалась завышенной. Ксения дождалась распродажи и всё же приобрела диванчик со скидкой. Когда поставили на кухне, Павел понял, как права была Ксения. Диванчик словно специально был изготовлен для этого пространства.
— Заяц, ты почему не рассказываешь, как всё прошло? — спросила Даша. Она стянула полотенце с головы и неторопливо начала вытирать волосы.
— Когда бы я успел тебе рассказать, — раздражённо буркнул Павел. Раньше после такого ударного секса он расслаблялся, а сейчас нервы были на пределе.
— Я вся внимание, — Даша отбросила полотенце, и оно упало прямо на пол.
— Ксения наняла адвоката, — Павел отвернулся, чтобы не видеть сразу вспыхнувшего на лице Даши чувства — ярость, а потом разочарование.
— Что будешь делать? — недовольно спросила она.
— Не решил пока.
— Ну ты чудак! — она вскочила с дивана и начала мерить шагами кухню, скрестив руки на груди. — Надо было и мне ехать. А теперь ты всё испортил.
Неприятно. Особенно потому, что это отчасти правда.
Дашка ждала, что он будет спорить, и готовилась броситься с упрёками. Но Павел молчал. Её мельтешение раздражало. И она раздражала. Зачем эта женщина так открыто показывает своё недовольствие? Где чуткость и такт? Ему и так тяжело.
— Сядь! Что ты скачешь, — Павел хотел сказать твёрдо, но получилось грубо.
Даша остановилась, но не села.
— Я завтра же пойду и разберусь, — прошипела она.
— Нет! Я решу всё сам.
Павел схватил её за плечи так, что побелели пальцы. Она сморщилась от боли.
— Ты не будешь встречаться с Ксенией. Поняла?
Даша молчала. Он сжал пальцы сильнее. Раздражение, накапливающееся весь день, вдруг превратилось в ярость. Вот бы сейчас залепить оплеуху, да изо всей силы, чтобы больше никогда не смотрела на него свысока, как на слабака. Пусть ей будет больно. Это желание оказалось таким сильным, что он испугался, что не совладает с собой.
Павел резко отпустил Дашу, на её коже остались красные пятна, быстро отвернулся. Он никогда не бил женщин. Он вообще никого не бил. Даже желания такого не возникало. А сейчас что-то нашло.
Яичница отчаянно шипела на сковородке, треск привёл Павла в чувства. Он выключил плиту, но яичница уже выглядела неаппетитно, края окрасились в тёмно-коричневый цвет. Сгорела.
Вот и его страсть сгорела.
Дашка добавила огня в отношения, и они сгорели.
Опять захотелось курить. Сигареты остались в кармане пиджака, а пиджак — в комнате. Он пошёл в спальню и закрыл за собой дверь. Достал сигарету и затянулся, потом ещё и ещё. Было ощущение, что без дыма сейчас задохнётся. Видела бы Ксения, как он курит в спальне, её хватил бы удар.
На полу рядом с окном стояла бронзовая кошка. Наклонив голову, она смотрела неживыми нарисованными глазами. Ксения привезла это чудовище с моря. Кошка ему сразу не понравилась, но жена упёрлась, что без неё никуда не поедет. Надо было оставить их там.
Павел докурил и с садисткой радостью затушил сигарету о голову кошки. Во всём виновата Ксения. Из-за неё он поругался с Дашкой.
9
Машина плавно скользила по дороге. Когда загорелся красный, Александр повернулся к Ксении, его лицо оказалось совсем близко. У неё перехватило дыхание от взгляда его серых пронзительных глаз.
— Здесь недалеко есть отличный ресторанчик. Давайте зайдём и перекусим.
Надо отказаться. Уже очень поздно, мама, Мариша и Алиса ждут дома. Завтра рано на работу.
— Вы согласны? — он заглянул ей в глаза, как будто в душу. Мурашки побежали по телу. Мурашки — это плохо. Такое было, когда она начала встречаться с Пашей.
Вопреки здравому смыслу Ксения быстро кивнула.
Загорелся зелёный свет, они тронулись с места. Александр сосредоточился на дороге и больше не смотрел в её сторону. Она сидела и недоумевала, почему согласилась.
Ресторанчик располагался в небольшом переулке. Неприметная вывеска и простенькое крыльцо вводили в заблуждение непосвящённых. Высокий мужчина средних лет в тёмном костюме, больше похожий на телохранителя, провёл в отдельный кабинет. Ксения шла за Новиковым. Его движения были уверенными, без суеты, обычная учтивость. Александр отодвинул стул и помог ей сесть. Никакого намёка на флирт или неформальные отношения. Он расположился напротив и, не открывая меню, сделал заказ на двоих.
— Не возражаете? — спросил он, но после того, как отошёл официант.
Ксения покачала головой. Так приятно, когда кто-то берёт на себя эту самую ответственность. Всё как раньше, когда она была замужем.
Принесли аперитив. Она сделала глоток, янтарная жидкость обожгла горло и быстро соскользнула в пустой желудок. Ксения уже смелее стала посматривать на Александра. Говорят, характер мужчины можно определить по форме подбородка. У Новикова был волевой подбородок, никаких плавных линий и округлостей, от этого лицо казалось суровым. Смотришь — вроде бы ничего особенного, самый обычный человек, а глаз отвести не можешь, что-то неуловимое цепляло взгляд. Такой человек всегда знает, чего хочет и как этого добиться. Интересно, что он сейчас хочет?
Ужас! Алкоголь коварно проник в мозг и направил мысли в опасное русло.
— Ксения, что вас расстроило? — спросил Новиков, когда заметил, как она нахмурилась. Она опять мотнула головой, потому что язык вдруг перестал слушаться. И выпила-то всего один бокал, а так сильно опьянела. Видно, без привычки.
Пока ждали заказ, на ум приходили интересные темы для беседы, но слова застревали в горле. Александр тоже молчал, отчего Ксения начала нервничать ещё больше. Прав Паша, она стала неинтересной и скучной.
Когда принесли блюда, Новиков ожил. Остаток вечера он развлекал её непринуждённой беседой, но Ксения так и не расслабилась. Смысл слов плохо доходил до её уставшего сознания. Она иногда кивала, делала вид, что понимает, о чём он говорит, а сама витала где-то в облаках, только ковыряла вилкой в тарелке, но не проглотила и кусочка. Ксению охватило непонятное волнение, которое мешало насладиться едой.
После ужина Александр отвёз её домой, а потом вызвался проводить до дверей квартиры. Пришлось на ощупь подниматься на третий этаж, потому что света в подъезде, как обычно, не было. Лишь небольшие блики от уличных фонарей попадали в маленькие окошки лестничных пролётов. Он взял её за руку. Ладонь у Александра широкая и тёплая, а пальцы длинные и сильные.
Они остановились у двери в квартиру. Было так темно, что она не видела даже его силуэта, но ей и не надо, она его чувствовала.
— Спокойной ночи, Ксения, — прошептал он.
— Угу, — только и смогла проговорить она.
Он отпустил её руку и сделал шаг назад. Ксения достала ключи и открыла дверь. Она не увидела, как он уходил, только слышала лёгкие быстрые шаги.
В квартире было тихо, родные не дождались её прихода и легли спать. Это к лучшему — нет сил рассказывать, почему так поздно приехала, да и хотелось ещё подержать в себе переживания этого удивительного вечера.
***
Прошла неделя. Ранним утром людской поток вытолкнул Ксению из недр метро. Там было душно, пахло потом и пылью, а на улице хорошо — свежо и прохладно. Умытые поливальными машинами тротуары уже высохли, но пыль не успела подняться, дышалось легко и свободно.
