Батюшков был тесно связан с передовой русской культурой. Несмотря на известную скованность старыми формами, его творчество было устремлено вперед – в художественные дали романтизма. Именно идейно-художественное новаторство Батюшкова сделало его одним из учителей и любимых писателей Пушкина. Великого русского поэта роднило с его ближайшим предшественником Батюшковым прежде всего земное, стихийно-материалистическое восприятие жизни. На всем протяжении творческого пути Батюшков оставался для Пушкина классиком русской поэзии и в то же время живым художественным явлением. При анализе лицейской лирики Пушкина выясняется, что влияние Батюшкова и количественно и качественно перевешивает в ней влияния всех других поэтов. И в дальнейшем Пушкин продолжал живо интересоваться батюшковскими мыслями, темами и художественными приемами. Совершая стремительный путь от эпикурейской поэзии к вольнолюбивому романтизму и далее, к реализму, Пушкин сознательно и бессознательно включал переработанные им батюшковские мотивы, образы и приемы в разные стилевые пласты своего творчества. Мы часто встречаем их в лирике Пушкина, почти во всех его поэмах, в «Пире во время чумы» и в «Евгении Онегине». Пушкин использовал также стихотворный язык и формы стиха Батюшкова и его фразеологию – устойчивые словесные формулы, старательно отточенные этим взыскательным мастером. Все это было вполне закономерным, так как Пушкин и Батюшков создали два тесно связанных, последовательных этапа прогрессивного развития русской литературы. Но конечно, во всех областях Пушкин сделал гигантский шаг вперед по сравнению с Батюшковым – и потому, что он был гением, а его предшественник лишь крупным талантом, и потому, что он сумел стать несравненным «поэтом действительности», с удивительной полнотой и свежестью изобразившим русскую жизнь. Недаром в заметках на полях «Опытов» Пушкин не только восхищался художественным блеском поэзии Батюшкова, но и с позиций строгого реализма критиковал ее за стилистический разнобой, за смешение мифологических и бытовых образов.
Влияние идей и стиля Батюшкова или отдельных мотивов его стихотворений мы находим и в поэзии Рылеева, Баратынского, Лермонтова, Тютчева, Майкова. Но Батюшков – не только учитель русских поэтов. Как и все подлинно высокие произведения искусства, лучшие стихи поэта вырвались за рамки своей эпохи и прошли через «завистливую даль» веков. И сейчас они продолжают жить полной жизнью и доставляют читателю эстетическое наслаждение. В этом замечательный итог творческой деятельности Батюшкова, сумевшего создать, несмотря на острый трагизм своей биографии, благородную, яркую и гармоничную поэзию.
Стихотворения
Мечта*
(Первая редакция)
О, сладостна мечта, дщерь ночи молчаливой,Сойди ко мне с небес в туманных облакахИль в милом образе супруги боязливой,С слезой блестящею во пламенных очах! Ты, в душу нежную поэта Лучом проникнув света,Горишь, как огнь зари, и красишь песнь его,Любимца чистых сестр, любимца твоего, И горесть сладостна бывает: Он в горести мечтает.То вдруг он пренесен во Сельмские леса, Где ветр шумит, ревет гроза,Где тень Оскарова, одетая туманом,По небу стелется над пенным океаном; То с чашей радости в рукахОн с бардом песнь поет – и месяц в облаках,И Кромлы шумный лес безмолвствуя внимает,И эхо вдалеке песнь звучну повторяет.О, сладостна мечта, ты красишь зимний день,Цветами и зиму печальную венчаешь, Зефиром по цветам летаешьИ между светлых льдин являешь миртов тень!
Богиня ты, мечта! Дары твои бесценны Самим невольникам в слезах. Цепями руки отягченны, Замки чугунны на дверяхУкрашены мечтой… Какое утешенье Украсить заключенье,Оковы променять на цепь веселых роз!..Подругу ль потерял, источник вечных слез, Ступай ты в рощицу унылу, Сядь на плачевную могилу,Задумайся, вздохни – и друг души твоей,Одетый ризою прозрачной, как туманом, С прелестным взором, стройным станом, Как нимфа легкая полей, Прижмется с трепетом сердечным,Прижмется ко груди пылающей твоей.Стократ мы счастливы мечтаньем скоротечным!
Мечтанье есть душа поэтов и стихов. И едкость сильная вековНе может прелестей сокрыть Анакреона,Любовь еще горит во Сафиных мечтах. А ты, любимец Аполлона, Лежащий на цветахВ забвеньи сладостном, меж нимф и нежных граций, Певец веселия, Гораций, Ты в песнях сладостно мечтал,Мечтал среди пиршеств и шумных, и веселыхИ смерть угрюмую цветами увенчал! Найдем ли в истинах мы голыхПечальных стоиков и твердых мудрецов Всю жизни бренной сладость? От них эфирна радостьЛетит, как бабочка от терновых кустов.Для них прохлады нет и в роскоши природы;Им девы не поют, сплетяся в хороводы; Для них, как для слепцов,Весна без прелестей и лето без цветов.Увы, но с юностью исчезнут и мечтанья, Исчезнут граций лобызанья!Как светлые лучи на темных облаках, Веселья на крылах Дни юности стремятся: Не долго на цветах В беспечности валяться. Весеннею порой Лишь бабочка летает, Амуров нежный рой Морщин не лобызает. Крылатые мечты Не сыплют там цветы,Где тусклый опытность светильник зажигает.
Счастливая мечта, живи, живи со мной! Ни свет, ни славы блеск пустой Даров твоих мне не заменят.Глупцы пусть дорого сует блистанье ценят,Лобзая прах златой у мраморных крыльцов! Но счастию певцовУдел есть скромна сень, мир, вольность и спокойство. Души поэтов свойство: Идя забвения тропой, Блаженство находить мечтой. Их сердцу малость драгоценна: Как бабочка влюбленна Летает с травки на цветок, Считая морем ручеек,Так хижину свою поэт дворцом считает И счастлив!.. Он мечтает.
1802 или 1803
Послание к стихам моим*
Sifflez-moi librement, je vous le rends, mes frères.
Voltaire[93]
Стихи мои! опять за вас я принимаюсь!С тех пор как с музами, к несчастью, обращаюсь,Покою ни на час… О, мой враждебный рок!Во сне и наяву Кастальский льется ток!Но с страстию писать не я один родился:Чуть стопы размерять кто только научился,За славою бежит – и бедный рифмотворВ награду обретет не славу, но позор.Куда ни погляжу, везде стихи марают,Под кровлей песенки и оды сочиняют.И бедный Стукодей, что прежде был капрал,Не знаю для чего, теперь поэтом стал:Нет хлеба ни куска, а роскошь выхваляетИ грациям стихи голодный сочиняет;Пьет воду, а вино в стихах льет через край;Филису нам твердит: «Филиса, ты мой рай!»Потом, возвысив тон, героев воспевает:В стихах его и сам Суворов умирает!Бедняга! удержись… брось, брось писать совсем!Не лучше ли тебе маршировать с ружьем!Плаксивин на слезах с ума у нас сошел:Всё пишет, что друзей на свете не нашел!Поверю: ведь с людьми нельзя ему ужиться,И так не мудрено, что с ними он бранится.Безрифмин говорит о милых… о сердцах…Чувствительность души твердит в своих стихах;Но книг его – увы! – никто не покупает,Хотя и Глазунов в газетах выхваляет.Глупон за деньги рад нам всякого бранить,И даже он готов поэмой уморить.Иному в ум придет, что вкус восстановляет:Мы верим все ему – кругами утверждает!Другой уже спешит нам драму написать,За коей будем мы не плакать, а зевать.А третий, наконец… Но можно ли помыслить –Все глупости людей в подробности исчислить?..Напрасный будет труд, но в нем и пользы нет:Сатирою нельзя переменить нам свет.Зачем с Глупоном мне, зачем всегда браниться?Он также на меня готов вооружиться.Зачем Безрифмину бумагу не марать?Всяк пишет для себя: зачем же не писать?Дым славы, хоть пустой, любезен нам, приятен;Глас разума – увы! – к несчастию, не внятен.Поэты есть у нас, есть скучные врали;Они не вверх летят, не к небу, но к земли.Давно я сам в себе, давно уже признался,Что в мире, в тишине мой век бы провождался,Когда б проклятый Феб мне не вскружил весь ум;Я презрел бы тогда и славы тщетный шумИ жил бы так, как хан во славном Кашемире,Не мысля о стихах, о музах и о лире.Но нет… Стихи мои, без вас нельзя мне жить,И дня без рифм, без стоп не можно проводить!К несчастью моему, мне надобно признаться,Стихи, как женщины: нам с ними ли расстаться?..Когда не любят нас, хотим их презирать,Но всё не престаем прекрасных обожать!
1804 или 1805
