Марк вышел из отеля и отправился прямо к министру иностранных дел брать интервью. Политическим деятелям этой маленькой страны лишь с трудом удавалось поддерживать равновесие. И Китай и Индия наперебой старались осыпать ее благодеяниями, ясно, каждая страна преследовала свои цели. Взять хотя бы шоссе, соединяющее Непал с Китаем, это, конечно, дар, но одновременно и угроза безопасности, национальной независимости. И кроме того, вопреки заботам короля об улучшении материального благосостояния: например, санитарное обслуживание, аэродромы, прокладка шоссейных дорог, — в гуще населения росло глухое недовольство.
Короче, полученных сведений вполне хватает на четыре странички.
Сразу же после беседы с министром Марка принял король. Так сказать, неофициальная аудиенция. За мощной оградой дворца король жил в довольно незатейливом бунгало.
Король, человек, видимо, скромный, явно чувствительный, старался держаться в тени и долго расспрашивал Марка о Европе и о Франции, которую он в свое время посетил. Он внимательно слушал собеседника, но за темными стеклами очков глаз его не было видно. Наконец Марку удалось прорваться со своими вопросами. И снова потекли те же самые слова: независимость, освобождение, отравленные дары — читай: путь через Тибет.
Потом не без гордости было упомянуто, что в стране сейчас насчитывается семь тысяч студентов.
Марк почувствовал живейшую симпатию к этому еще не старому человеку, по-видимому его ровеснику, ведущему свое происхождение прямо от Будды и весьма умело играющему в труднейшую игру — удерживать равновесие.
Аудиенция длилась целый час.
Вернувшись в отель, Марк тут же накатал статью. Он вдруг почувствовал какой-то подъем. Хиппи — бог с ними совсем! — с ними покончено, а вот король — действительно интереснейшая фигура. Сквозь оболочку государственного мужа Марк сумел разглядеть человека достойного.
Марк взял напрокат автомобиль. Стоит, и очень стоит, ознакомиться с окрестностями. Еще накануне он твердо решил совершить загородную прогулку, уехать из Катманду на несколько часов. Что влекло его — любопытство или желание не ждать впустую новых встреч? Так или иначе, он наметил себе на карте маршрут. Неужели это бегство? Ничего подобного, просто он, как и обычно, делает свое журналистское дело, и делает его уже без малого двадцать лет.
Целый час он катил по мерзкой дороге. А от Катманду его отделяло всего тридцать километров. Стоило свернуть с шоссе, и езда практически становилась невозможной. Когда он изучал карту, он по наивности решил, что все указанные там дороги годны для автомобильных прогулок. Глупейшее заблуждение, только европеец мог попасться на эту удочку.
И как раз в эту минуту Марк заметил, что справа от дороги раскинулось чье-то владение, а в центре его — розовый дом, он резко выделялся на фоне окружающей зелени. Туда вела узенькая дорожка. Шла она почти отвесно, так как дом стоял на горке.
Кто живет в этом роскошном доме? Марк остановил машину, опустил стекла, надеясь, что его обвеет ветерком. Выходить из машины не хотелось. Впрочем, к чему выходить? И тут он услышал позади чьи-то шаги. Повернувшись, увидел в заднее стекло машины женщину в индийском сари. На ногах у нее были сандалии на толстой деревянной подошве, и именно на их звонкий стук по булыжнику он и оглянулся. Длинные каштановые волосы доходили незнакомке почти до пояса.
— Хэлло, что вы здесь делаете?
Фраза эта была произнесена по-английски, но с резким американским акцентом.
— Ничего… просто смотрю…
Марк ответил по-английски, но, видимо, тоже с сильным акцентом, потому что незнакомка тут же сказала:
— A-а, вы француз?
— Да.
Она оглядела его, даже не скрывая своего любопытства. И, очевидно, осталась довольна внешностью незнакомца.
— Хотите чего-нибудь выпить?
— А этот прелестный дом ваш?
— Да, мне здесь его построили… Скоро уже пять лет. Поставьте машину в сторону, все равно дальше не проедете. Я вас подожду.
Она начала подыматься по каменистой тропке. Через минуту Марк догнал ее. На середине пути она остановилась, оглянулась, указала рукой на раскинувшийся вокруг пейзаж.
— Все-таки сказочная красота.
— Совершенно с вами согласен.
— Самое красивое место в окрестностях города. А главное — действительно уединенное.
— Что правда, то правда…
— Мне здесь так нравится… — В голосе ее прозвучала какая-то чувственная нотка. — Пошли быстрее. Через две минуты сможете освежиться.
— Я не хочу пить.
— Все всегда хотят пить.
Марку она показалась чересчур властной. «Впрочем, американки часто такие бывают», — заключил он про себя.
Красива классической чистой красотой. Тридцать? Тридцать пять? Примерно, что-то около этого. Но какого черта она живет в этом доме, который велела возвести здесь? Да еще уточнила — пять лет назад.
Наконец они вступили на площадку метрах в пяти от дома. Бар, достаточно щедро снабженный всем необходимым, два кресла, два дивана, шезлонги. На одном из этих шезлонгов спал юноша, укрытый от солнца огромным зонтом. Он приоткрыл было глаза, потом снова опустил веки, видимо, равнодушный к появлению как хозяйки дома, так и незнакомца.
— Мишель, проснитесь, пожалуйста.
Ответом был долгий вздох.
Но она раздраженно повторила:
— Да встаньте же наконец.
Юноша сладко потянулся и неохотно поднялся с шезлонга.
— Принесите нам льду.
Юноша ушел.
Хозяйка, улыбаясь, повернулась к Марку:
— Вот они, нынешние молодые люди… воображают, что все им позволено. — Потом крикнула: — Да пошевеливайтесь вы!
— По-моему, сейчас самое время представиться: Марк Н.
— А я Надин Форстер. Я американка, но моя бабка была француженка, поэтому меня так и назвали.
Вернулся Мишель с ведерком льда. На юноше была только набедренная повязка и темные очки. Высокий, тонкий, с широким разворотом плеч, лет двадцати. Из-за дымчатых очков лица его разглядеть не удавалось. А так как длинные волосы лежали по плечам, то трудно было определить с первого взгляда пол этого эфеба.
Хозяйка обратилась к Марку:
— Недавно приехали?
— Да, всего несколько дней назад.
— А долго еще пробудете?
— Возможно, с неделю.
— Понятно…
Марк подумал, что же это ей такое «понятно».
— Турист?
— Нет, журналист.
Она наградила его улыбкой.
— Журналист, понятно.
Какая-то мания. Почему это ей все понятно?
— А вы?
— Я просто живу здесь, — Она указала на дом. — Уже пять лет! Даже почти шесть. Эта штука чуть ли не целый год строилась… Они здесь ужасные лентяи. Конечно, с деньгами всего добиться можно. Постепенно они приобщаются к цивилизации.
Юноша, не глядя на нее, пожал плечами и неожиданно вломился в разговор:
— Деньги! И вы называете это цивилизацией?
— Хватит, Мишель. Ради бога, без проповедей.
Он снова пожал плечами и удалился.
Кто этот мальчик? Что он здесь делает? Родственник? В этом Марк почему-то усомнился.
Наступило молчание. Надин приготовила коктейль.
— Позавтракаете с нами?
— Дело в том…
— Позавтракайте, а потом катайтесь с богом. Никаких разносолов не ждите, но вряд ли вам удастся поесть Где-нибудь поблизости. Кроме как у нас…
— На всякий случай, в предвидении я захватил еды, и в машине у меня…
— Бросьте… Значит, остаетесь. За домом бассейн. Я сейчас велю принести вам в кабинку плавки.
Не дожидаясь ответа, Надин пошла к дому.
Вот уж действительно сюрприз этот островок роскоши среди холмистой и пустынной равнины, опоясанной цепью синеющих гор.
Американцы вообще как никто умеют расселяться по белому свету, и на всем пути их странствований рассыпаны такие вот новые поселения.
Забавная эта Надин Форстер. А мальчишка тоже странный.
Со стаканом в руке Марк обошел дом, куда его, в сущности, войти не пригласили. В окна он видел английскую мебель XVIII века и кресла в стиле модерн, заваленные подушками диваны, ковры тонкой шерсти.
На кромке бассейна лежала женщина, лицо ее было прикрыто соломенной шляпой, зато тело только наполовину — обыкновенным мохнатым полотенцем. Услышав шаги Марка, она спросила по-английски:
— Кто это?
— Я в отчаянии, мадам, что я вот так нахрапом, но я не знал… Я случайный гость. Мадам Форстер…
— A-а! Так это вы. Надин меня предупредила.
— Я не хотел вас беспокоить.
— Как видите, я и не беспокоюсь… Купайтесь. Пейте. Вон в той кабине можете переодеться, если еще не переоделись.
Она приподняла край шляпы.
— Так идите же… — И все тем же властным тоном: — Завтракать будем через час.
Чего это ему вздумалось зря терять время с этой нелепой троицей? Троицей? А может, здесь обнаружатся и еще какие-нибудь жильцы… Он зашел в кабинку. В конце концов выкупаться всегда приятно.
