веток, скрип падающих гигантов, щелчки языков — устрашающая похоронная музыка, подавляющая равно и храбрых, и трусливых. Но выбранный маршрут не изменить.
Жар проходил сквозь броню, прогревая укрытое мясо, готовя его к своей жатве, при малейшей ошибке.
Продираясь через заслонку огня, спаситель вышел к устрашающей картине: раздавленные повозки с лошадьми, выпавший товар, придавивший в свою очередь большинство обычных рабочих, растения обвившие тела убегающих, не дав уйти.
Бродя в поисках живых людей, внимание приковало единственное оплетённое здание. Мощные корни зажали все двери, сотворив собой подобие паутины, в которой пойманные люди задохнулись в дыму.
На крики никто не отвечал. Решив подойти поближе и узнать, чем так насолила именно эта постройка, герой рассмотрел среди десяти тел одно, наряженное куда богаче других. Под сожжёнными волосами и бородой преобразованное лицо стало отличным от оставшегося в памяти образа, но тем не менее, сопоставив слова старухи с увиденным, более не было смысла думать об ином человеке. Барон умер.
Пламя сужалось, доедая оставленные крохи. Смысл оставаться покинул место, пытаясь спасти хотя бы свою жизнь.
Отступая в сторону лошади и оруженосца, острый глаз поймал через обрывы дыма синие силуэты.
Желание поймать тварей боролось со здравым смыслом. Прийдя к компромиссу, рыцарь вернулся к слугам, в процессе увидев несущихся по его душу гвардейцев и пожарных.
— Стоять! — доносились приказы вдалеке.
Но их слова не только не доносились до уха героя, но и не поменяли бы его план.
— Держись! — громко произнёс он Линси.
Скакун поднялся на задние ноги, ворвавшись в пламя.
Избегая столкновения, обламывая о доспехи палки, слегка подпаливая гриву, герои неслись по предполагаемому пути отхода преступников.
И только их тушки показались на горизонте, топот копыт обратил на себя внимания, заставив теперь бежать на утёк не от пожара, а от всадника.
Группировка из пятнадцати номуров напрасно старалась обогнать четырёхногий таран, умудряясь разорвать дистанцию, только благодаря той самой ведьме, ранее поймавшей непутёвых искателей. Она вздымала и кривила растения, однако они, обугленные, в большинстве своём рушились сами или сметались под весом зверя.
Казалось, что сейчас все окончится. История с особняком решится, уйдя на покой со своим владельцем, но подобный конец был вычеркнут.
Выпустив всю силу, карга приказала горящему лесу встать, и, с сильнейшим землетрясением, из почвы вырвались корни, перегородив путь губителю.
Испуганная лошадь, чуть не сбросила своих пассажиров от страха. И только голос хозяина смог успокоить его.
— На пролом! Вперёд!
Ожившие дубы, будь у них своя воля, подивились бы такой храбрости, впав в ступор, но безрассудство против неразумного существа не даёт психологического преимущества. Одно из вековых деревьев размахнулось и вдарило своим огромным стволом прямо по скакуну, отправив того в полёт, словно игрушку.
В глазах потемнело. Не давая себе отчёт в проведённом в бессознании времени после удара головой рыцарь, пошатываясь, отправился искать верных спутников.
Лес мрачно догорал, будто бы его дожирали падальщики, представленные забравшимся во внутрь жаром. Чёрный дым развеялся, от чего картина, сотворённая пеплом, гнобила и без того подавленный ум. Серая и безжизненная, с витающим губительным запахом, забивающим лёгкие.
Сил кричать не было, мужчина ковылял, поглаживая себя по вмятине на, в который раз спасшему жизнь, шлеме. Рука ныла ещё сильнее, ведь порванные бинты обнажили жалкий вид, свисающего, некогда рабочего механизма.
Первой была найдена девушка. Вся в крови после падения, она спаслась лишь благодаря набитому рюкзаку, перегородившему прямой поцелуй с торчащим камнем. Но тем не менее, без оказания помощи, вся жертва сумки оказалась бы напрасной.
Ни проронив ни слова, Пастурнариас освободил ту из лямок, взвалив и портфель и её на себя. Спина взвыла. Шаги стали ещё меньше и ещё сложнее, однако последний член команды так и не был найден.
Поиски продолжились. Отправной точкой стали валяющиеся некогда восставшие деревья, что пали о земь, как только исчезла та старуха. Следуя по примерной траектории удара из уст донеся приглушённый хрип.
— Мороз!
Всадник устремился к своему жеребцу. Его пепельное тело сливалось с общим фоном, теряясь на нём. Искривлённый, прибитый к острым ветвям, по его груди более не струилась кровь, высохнув алым следом.
Он не сдержал эмоций, рухнув на колени, положив рядом оруженосца. Их молчаливые головы так умиротворённо смотрелись друг с другом, как в дни странствий, когда приходилось спать в обнимку, стараясь согреться. Единственная рука обняла толстую шею, крепко-накрепко прижав морду к тёплому нагруднику.
Душераздирающий крик встряхнул тишину мёртвого места, от чего с самих верхушек посыпался серый снег.
— Мороз! — разносилось имя на мили.
Конь не двигался, даже подёргиваний не было.
Обратив голову к самому лунному небу, прикрытому слоем пыли и копоти, он доносил боль не жалея связок, вдыхая со всхлипом всю танцующую в воздухе грязь.
Но слёзы так и не потекли. Сами не понимая зачем, они застряли буквально на подходе, прежде чем упасть на мёртвого друга.
Пальцы закрыли глаза веками, прикрыв сверху более не развивающейся гривой.
Рука вновь прихватила девушку, готовясь отправляться в очередной путь. Но он не смог быстро уйти. Взгляд держался на уснувшем вечным сном.
Пепел усыпал его тело, образуя курган, под которым распознавались только очертания, и на протяжении этих длительных похорон, хозяин не уходил от питомца.
— Спи сладко, верный скакун… — промолвились, так и не договорив из-за слёз.
Надо было идти, надо было спасти хотя бы одного.
Силуэт человека исчез в белом занавесе.
Прошли дни. Линси смогла проснуться, что глубоко облегчило траур. Ведомый местью, герой, почти не разговаривая с восставшей девушкой, ведя её за собой по следу убийц.
Пожар был потушен, от чего это часть леса пестрела жизнью и красками. Зелёная трава под ногами, зелёные листья над головой. Птичье пение, хруст сухих веток, шелест кустов — благодать словом.
Герои остановились, чтобы найти едва заметные следы. Как и тогда, они ничего не оставили после себя, вынуждая ориентироваться не более, чем на веру в правильности направления. Послышался шорох. Встав в стойку, рыцарь загородил писца собой, готовя меч к знакомству с местными обитателями.
— Я свой Пастурнариас! Это я — Атти, ты на меня в моей же лавке напал.
— Атти? Покажись, если не врёшь.
С возвышения показалась знакомая лягушаче-птичая физиономия. Сползая вниз, он нагружен алхимическими сосудами и рюкзаком, способным посоревноваться в размерах с таковым у героев. На груди, будто ордена, висела куча частей растений, держащихся будто на клее или смоле.
— Что ты тут делаешь? — Раздался сухой вопрос.
— В городе большие непорядки, всех номурийцев постоянно обыскивают и допрашивают, а люди не разговаривают. Там теперь просто невозможно
