— Ты убил меня! — простонал Челмсвуд. — Зачем кому-то убивать меня?
— У вас есть так много всего, а у нас так мало, — прошептал негр. — Почему вы должны получить еще и наше?
— Разве я что-то сделал тебе? — спросил Челмсвуд.
— Ты пришел сюда. Этого достаточно. Грязный англичанин! — он закрыл глаза и затих.
— Проклятый ниггер! — еле слышно произнес Челмсвуд и умер.
Снаружи четыре масая не обратили ни малейшего внимания на шум и выстрелы внутри музея. Они позволили мальчишке кикуйю уйти, не удостоив его даже взглядом. Дела низших рас их не касались.
* * *
— Очень трудно понять, как можно испытывать чувство превосходства по отношению к представителям своей же расы, — сказал Беллидор. — Ты уверен, что правильно прочел артефакт, Тот, Кто Наблюдает?
— Я не читаю артефакты, — ответил я, — я поглощаю их. Мы превращаемся в одно целое. Все, что пережили они, переживаю я. — Я помолчал. — Ошибки быть но может.
— Что ж, это трудно понять, особенно если речь идет о виде, который когда-то управлял большей частью галактики. Они считали, что каждая встретившаяся раса является низшей?
— Судя по их поведению, безусловно, — ответил Историк. — Похоже, что они уважали только те расы, которые оказывали им сопротивление… и даже в этих случаях они считали, что победы на поле брани подтверждают их превосходство.
— А все же из древних записей известно, что первобытный человек поклонялся неразумным животным, — вставила Экзобиолог.
— Они, должно быть, просуществовали недолго, — предположил Историк. — Если Человек с таким презрением относился к расам галактики, насколько же хуже он, верно, относился к несчастным созданиям, с которыми делил родной мир?
— Может быть, он расценивал их так, как расценивал и мою собственную расу, — предположил я. — Если с них было нечего взять, если они не представляли угрозы…
— У них могло найтись кое-что интересующее его, — сказала Экзобиолог. — Он хищник. А у них было мясо.
— И земля, — добавил Историк. — Если даже галактики не хватило, чтобы удовлетворить жажду Человека к распространению, представьте, как он относился к тем, с кем ему приходилось делить его собственный мир.
— Я думаю, что на этот вопрос мы никогда не получим ответа, — сказал Беллидор.
— Если только ответ не заключен в одном из оставшихся артефактов, — согласилась Экзобиолог.
Я уверен, что это замечание не предназначалось для того, чтобы вывести меня из летаргии, но до меня дошло, что прошло полдня с тех пор, как я почувствовал рукоятку ножа; я восстановил достаточно сил, чтобы исследовать еще один артефакт.
Это было металлическое перо…
* * *
15 февраля, 2103 г.
Ну вот, наконец-то мы тут! Суперкрот доставил нас по тоннелю Нью-Йорк — Лондон чуть больше чем за четыре часа. Но тем не менее мы на двадцать минут опоздали, пропустили свой рейс в Хартум, и нам пришлось пять часов ожидать следующего. Из Хартума мы продвигались при помощи все более и более примитивных транспортных средств — реактивным самолетом в Найроби и Арушу, потом скоростная электричка до кемпинга, и наконец цивилизация осталась позади. До сих пор я никогда не видел таких открытых пространств; трудно поверить в то, что поблизости — в Ньерере — полным-полно небоскребов.
После инструктажа, на котором нам рассказали, чего ожидать и как вести себя на сафари, всю вторую половину дня мы знакомились со спутниками. Я — самый молодой в группе: такое путешествие стоит слишком дорого для большинства моих сверстников. Конечно, у них же нет дяди Рубена, который умирает, оставив им тонну денег. (За сафари же заплачено, вероятно, около восьми унций. Ха-ха.)
Домик наш довольно примитивен. Он оборудован чудной старомодной микроволновой печью, чтобы подогревать еду, хотя большинство будет есть в ресторанах. Я знаю, что японские и бразильские одни из самых популярных, первые из-за меню — настоящая рыба, а вторые — благодаря своей эстрадной программе. Мой сосед по домику мистер Шибони, пожилой японский джентльмен, рассказал, что собирал деньги на это сафари пятнадцать лет. Он кажется очень милым и приятным; надеюсь, тяготы путешествия не убьют его.
Я очень хотел принять душ, просто, чтобы проникнуться духом старины, но воды здесь маловато, и похоже, что мне придется удовлетвориться обычным нашим химическим сухим душем. Знаю-знаю, что он и моет, и обеззараживает, но если я хотел получить весь домашний комфорт, нужно было оставаться дома и сэкономить 150 000 долларов.
16 февраля.
Сегодня мы познакомились с нашим проводником. Не знаю почему, но он не очень соответствует моим представлениям об африканском проводнике на сафари. Я ожидал, что это будет старый седой ветеран, который будет травить байки, который, может быть, даже успел увидеть виверру или антилопу-дукера прежде, чем они исчезли с лица земли. Мы же получили Кевина Оле Тамбаку, молодого масая, которому явно не больше двадцати пяти, в цивильном костюме (тогда как мы все облачились в хаки). Но все же он прожил здесь всю жизнь, так что я надеюсь, что он тут кое-что знает.
Надо отдать ему должное: он прекрасный рассказчик. Полчаса он рассказывал нам сказки о том, как его народ прежде жил в хижинах, называемых маньяттами, да о том, что при ритуале вступления в зрелый возраст они должны были убить копьем льва. Как будто правительство разрешит кому-нибудь убить животное!
Утром мы поехали в кратер Нгоронгоро. Эта обвалившаяся вулканическая воронка когда-то была даже выше, чем Килиманджаро. Кевин говорит, что раньше тут было полно дичи, хотя я не представляю, как это может быть, ведь любая дичь, которая бродила тут, когда вершина горы рухнула, мгновенно погибла бы.
Я-то думаю, что на самом деле мы выехали просто для того, чтобы немного протрястись в автомобиле и научиться вести себя как положено на сафари. А может, и то и другое. Кондиционеры не работали в двух отсеках, механизм для подачи льда сломался, и, наконец, когда нам показалось, что мы увидели птицу, трое из нас одновременно начали названивать Кевину и заблокировали его линию связи.
Во второй половине дня мы отправились в Серенгети. Кевин говорит, что раньше он тянулся до самой границы Кении, но сейчас это просто парк в двадцать квадратных миль, примыкающий к кратеру. Примерно через час мы увидели земляную белку, но не успел я навести на нее голографическую камеру, как она исчезла в норе. И все-таки она здорово выглядела! Вся такая коричневая, с темными глазами и пушистым хвостом. Кевин сказал, что она весит почти три фунта и что он не видел таких крупных с тех пор, как был мальчиком.
Как раз перед возвращением в лагерь с Кевином связался по радио шофер другой группы и сообщил, что в восьми милях к северо-востоку от нас заметили парочку гнездящихся на дереве скворцов. Компьютер машины сообщил, что мы не успеем добраться туда до темноты, поэтому Кевин запомнил координаты гнезда и обещал, что завтра мы прежде всего отправимся туда.
Я выбрал бразильский ресторан и провел несколько очень приятных часов, слушая живой оркестр. Отличное завершение первого дня сафари.
17 февраля.
На рассвете мы отправились на поиски скворцов, и хотя мы нашли дерево, где их вчера заметили, самих птиц так и не увидели. Один из пассажиров — я думаю, это был тот невысокий мужчина из Бирмы, — видимо, был недоволен, потому что Кевин позже объявил всей нашей компании, что это сафари и нет никакой гарантии увидеть определенную птицу или зверя, и хотя он постарается сделать для нас все возможное, никогда нельзя точно сказать, где именно может появиться дичь.
И тут, пока он так распространялся, из ниоткуда появился полосатый мангуст, почти в фут длиной. Он, похоже, не обращал на нас внимания, и Кевин сказал, что он заглушит моторы, чтобы машина неподвижно застыла над землей и не спугнула зверька шумом.
Через пару минут все сидевшие справа успели сделать голограммы и мы начали медленно разворачиваться вокруг оси, чтобы сидящие с левой стороны смогли увидеть животное, но это движение, видимо, испугало его, потому что, хотя маневр занял не более тридцати секунд, когда машина замерла, мангуста поблизости уже не было.
Кевин сообщил, что автоматическая камера в машине успела снять зверька и все, кто не смог воспользоваться своими голографами, могут получить копии.
Мы были в восторге — те, кто сидел справа, во всяком случае, — когда мы остановились на ланч, а когда мы продолжили охоту, то увидели трех желтых ткачиков, строящих на дереве круглое гнездо. Кевин позволил нам выйти, предупредив, чтобы мы не приближались ближе чем на тридцать ярдов, и мы провели почти час, наблюдая и голографируя.
Целиком и полностью замечательный день.
