Нас прижало облаками к океану. Но под тучами видимость была отличной, до десяти километров. И в тот день, пять лет назад, погода стояла точно такая же. Все сегодня словно старалось напомнить нам о том дне, когда мы действительно почувствовали себя немного колумбами.
Это произошло 27 июня 1940 года. Тогда мы шли на «летающей лодке» «СССР-Н-275». Была горячая пора ледовой разведки. В те времена на всей трассе Северного морского пути работало всего три самолета. Экипажам изо дня в день приходилось летать по двенадцать-шестнадцать часов. Все наши заботы были направлены на одно — проводку кораблей.
Шел четырнадцатый час, когда мы заметили необычно большое скопление айсбергов. Заинтересовавшись, решили узнать причину. Пошли почти бреющим полетом надо льдами.
Ярко голубели снежницы; купоросно-зеленые проталины, заполненные морской водой, чем-то напоминали лужайки.
Ровно гудели моторы.
— Земля! — закричал Черевичный.
Я только плечами пожал. Решил — розыгрыш.
Тогда Иван Иванович подвернул машину, и мы все увидели довольно большое темнеющее пятно.
Я стал лихорадочно просматривать карту. Разбуди меня ночью и спроси, есть ли в этом районе хоть какой клочок суши, не задумываясь, ответил бы: «Нет!» И все-таки, еще надеясь найти на карте отметку, я сказал:
— Может быть, пятно из песка? Навеяло с берега, когда припай находился еще у земли?..
Не отрывая взгляда от острова, к которому, развернувшись, вновь приближался самолет, Черевичный покачал головой:
— Непохоже. Смотри! Вот крутые берега… И еще остров рядом. Совсем маленький.
— Точно! — подтвердил инженер Виктор Чечин и добавил: — Только уж совсем-совсем маленький!
Раздобрев от собственной щедрости, Черевичный сказал:
— Ну, Виктор, если это действительно твердая земля, отныне остров будет называться «Чечин».
— Если только «Малый Чечин», то согласен, — улыбнулся инженер. — А большой — это и не остров, а клякса какая-то, запятая… Сколько видел земель, а такой — никогда.
Мы подлетели ближе. Под нами лежал остров странной формы, с тундровой поверхностью. Над ним кружились стаи кайр и чаек. Вытянутая с севера на юг земля была окружена разрушающимся ледовым припаем, а на берегах его валялся выброшенный океаном плавник. От крутых глинистых берегов тянулись песчаные косы, изрезанные ручьями, которые стекали в море.
Никаких следов пребывания человека видно не было.
Сделав два круга, мы произвели фотосъемку острова перспективной фотокамерой, потом взяли курс на ближайшую известную землю — мыс Розы Люксембург. По нашим расчетам, он находился в сорока километрах к юго-юго-западу.
После первых радостных восклицаний в самолете стало тихо. И аэрофотосъемку проводили в молчании. Наверное, потому, что были просто счастливы.
Через минуту остров, открытый нами, исчез среди льдов.
— Земля, а? Как ты думаешь, Валентин? — нарушил молчание Черевичный. — Настоящая земля?
— Вне всякого сомнения!
— Так чего же не радуешься? Ведь это новый открытый остров! И не один, а с довеском!
— А я вот не радуюсь, Ваня. Не уверен в нашем местонахождении. Виляли, виляли на бреющем… Попробуй разберись теперь в наших координатах!
Карта была испещрена курсами многочисленных галсов, которые образовали такую сумятицу, что без солнца не разберешься. А нам надо было все время идти, не меняя курса, и этим курсом, как пеленгом, привязать вновь открытую землю к известной.
— Выскочим сейчас к мысу, — успокаивал меня Черевичный, — и все станет ясным.
Голос Чечина пробасил в наушниках:
— Конечно, все ясно! Запятая поставлена. Да еще какая! Чего тут гадать? Такую землю не потеряешь! — Он рассмеялся. — Только вот островок-то мой маловат. Вы уж следующий раз побольше землицу для меня подыщите. Чтобы «Большим Чечином» назвать…
И тут же его резкий свист — знак тревоги — резанул уши.
— Смотрите, впереди туман. А за ним, должно быть, и Северная Земля, мыс…
— Вижу, — отозвался Черевичный. — Чертова погодка! — Он вопрошающе посмотрел на меня. — Вверх?
Я махнул рукой:
— Какой может быть выбор?
Он хитро улыбнулся.
— А острова? Как ты определишь их координаты без привязки к Северной Земле?
— А кто сообщит об открытии запятой, если мы поставим точку лобовым ударом о ледник Северной? — ответил я.
Самолет, резко задрав нос, начал набор высоты. Через полминуты мы вошли в облака и долго пробивались к солнцу. Увидели его только на высоте трех тысяч метров. Под нами простиралась белая пелена сплошной облачности и где-то там, под ней, зубцы ледников Северной Земли. Если судить по показаниям секстанта.
В те времена других, более точных методов определения местонахождения не было.
Взятая линия наложения прошла по меридиану, подтвердив наши предварительные расчеты: острова, открытые нами, располагались в сорока километрах от мыса Розы Люксембург.
— Северная Земля? — торопил меня Черевичный.
— Почтя под нами.
— Так, значит, долгота известна. А широта?
— Можно только предполагать — к северо-востоку от мыса Розы Люксембург.
— Эх, нам бы сейчас радиомаяк или радиопеленгатор!..
Я ответил, что и вторую линию — пеленг можно взять по солнцу. Подождать два часа, когда оно уйдет градусов на тридцать, и все в порядке.
— Что? — воскликнул командир корабля. — Кружиться на месте два часа! Нет, товарищи колумбы, давайте курс на базу!
С грустью посмотрел я в иллюминатор, где под облаками совсем неподалеку лежали наши острова.
Пока мы пробивали облачность, машина крепко обледенела. Серые налеты легли на крылья. Теперь в лучах солнца самолет оттаивал. Встречные потоки ветра отслаивали корку, и она с шелестом сползала с крыльев, фюзеляжа и лопастей.
Морские караваны ждали наших донесений по ледовой разведке. Я сел за материал. Ведь тогда мы не имели на борту гидрологов и все данные составляли сами.
Да, это было пять лет назад…
— Валентин! — голос Черевичного вернул меня к действительности. — Земля Александры?
Я посмотрел на часы, на карту с маршрутом, потом вниз и увидел характерные очертания острова. Мы вышли к, южной его оконечности. Ярко светило солнце. Разбитый припай сверкал изумрудной лентой вдоль берега.
— Да, Земля Александры, — подтвердил я.
— Повезло, — сказал Черевичный, имея в виду погоду. В прошлые наши разведки то шел снег, то туман заволакивал половину острова, то над землей висели низкие тучи. Очертания скал и снежных обрывов скрадывались, смазывались.
— Точно, — согласился я. — Если мы и найдем «Кладоискатель», то сегодня.
