– У вас шутки потенциальных разбойников, – ответил бизнесмен.
– Мы можем принять замену, – хриплым голосом сказал Германн, если она есть у вас на примете.
– Щас подумаю. Я так понял, что вам надо обязательно кого-нибудь грохнуть, а пока так и не знаете: кого?
– Зря вы умерли, честное слово, – сказал Миша, – такой человек, всё на лету схватывает.
– Вы уверены в том, что в чем я сам, впрочем, тоже уверен, но не до конца.
– Не будем спорить, но вы, как человек:
– Уже поживший, – должны знать хоть какого-нибудь писателя, которого можно принести в жертву, так сказать:
– Правдивой истории.
– Нотхауса?
– Да, это, пожалуй, лучше всего, хотя и так:
– Кто ж его искать будет?
– Вы думаете, некому? Уверены, что писателей больше давно нет.
– Разве это не так? – Миша.
Германн:
– Как говорили раньше: был бы писатель, а читатель на него всегда найдется.
– И вы правы, – сказал Б., ибо, если их нет сейчас, то они всегда есть у меня в:
– Прош-ло-м-м-м! – Как говорится: дорога Туда покойникам-то ведь не заказана:
– Как сказал Данте, пригласив Вергилия на ужин в пятизвездочный отель. – А вы думали, Там ничего нет, даже пятизвездочных отелей?
– Вы намекаете, – сказал Миша Маленький – хотя этой ночью у него был странный сон, что эти десять-двенадцать жизненно необходимых ему для поддержания родословной СМ – появились, точнее:
– Появлялись, – но потом кто-то опять их спер, как отрезал.
– Вы намекаете, – в тот же раз опять начал он, – что можете подсунуть нам уже готового покойника?
– Так не пойдет, – сказал Германн, – это все равно, что поймать дохлую рыбу в магазине, а третьей жене доказывать, что:
– А когда-то и она была живая, – скорее всего.
– Так не бывает, – резюмировал Миша, и хлопнул водилу по плечу:
– Ищи, ищи, Боря, пока еще не поздно.
– Вы меня не запугаете, черти полосатые, – сказал Боря. – Поздно.
– Как скажешь! – рявкнул сзади Германн, и накинул ему, как это часто бывает, на шею удавку.
– Ну ты, умелец! – поддержал напарника Миша, – откуда что берется.
– Я всегда говорил, и говорить буду: я нигде ничего не беру, и тем более, не краду, ибо всё это:
– Уже есть у меня, – Германн постучал себя по груди майорским кулачищем, которым когда-то вправлял мозхги Колывану, который забыл не вовремя:
– Как его звать? – имеется в виду самого себя. Но потом вспомнил, ляпнул:
– Колыванов я, – ну и на те по рылу-то – бац на колени – но не нокаут, а только так это:
– Нокдаун пока что.
– За что?
– За непонимание того исторического события, что мы можем наказать не только всех и каждого, но и эти пресловутые:
– Си-лы При-ро-ды!
Как говорится:
– Будут артачиться – повернем вспять.
Глава 8
Продолжение
– В таком случае, – сказал Б, – я должен подумать, – ибо рука, бившая себя в грудь:
– Удавку-то отпустила на время, – и Б уже навострившийся в своё время в совбезе разным контрприемам бойбы Дзю До, как все, и Бокса, как некоторые:
– Схватил головку неразумную Майора, и мягко прижал к своему плечу, хотя не исключено, что по привычке сначала ударил носом о панель приборов, как говорится:
– Это какой же надо иметь нос, чтобы он – как напомнил Гоголь – мог с заднего сиденья дотянуться до панели приборов:
– Только исключительно, если мог жить самостоятельной жизнью – тоже Майора – но без головы, и поэтому часто:
– Спотыкаться.
– Я не сидел на заденем сиденье, а уже встал к тому времени для проведения процедуры – и даже не удушения – а тока предупреждения. Хотя и не исключено:
– Мог увлечься. – Хотел сказать Германн, но понял, что его никто после всего случившего – не будет и слушать.
– Простите, сорвался, – сказал он одними губами, держась на нос. И все же добавил:
– Покойники не ведут себя так вызывающе, я сказал ему – значит должен хоть тачку заложить в ломбард, но купить нам того, кто может для этого дела использоваться.
И Боря действительно понял, что лучше кого-нибудь вспомнить знакомого, чем самому раньше времени вернуться из отпуска опять туды-твою:
– Разбирать руду на шахте Караганды. – Как говорится:
– Наделают ГУЛАГ-офф, – а люди должны отдуваться.
Он никому об этом не говорил, ибо никто бы ему не поверил, что богатых Там используют, как простой пролетариат:
– Только бы побыстрее сдохли. – Хотя вроде бы:
– Куда уж дальше, если они уже и так – покой-ники.
Ответ простой:
– Нэ верю!
Простые охранники, а тоже, ни спросясь ни у кого:
– Лезут в Станиславские.
Пелев, Соров? Несмотря на то, что народ-д-д их не любит, брыкаться будут. В том смысле, что попытаются:
– На всю оставшуюся жизнь, – доказать, что:
– Не виноватая-я я! – Точнее, что:
– Не заслужили такой хренопасии.
– Может этого, как его? Ну, который дописывает трилогию:
– Как долго мы жили Под Плинтусом.
– Так-то бы, да, любого можно в случае чего, – сказал Миша Маленький – и так им и останется на всю оставшуюся жизнь – если не найдет Нотхауса.
– Но они не только всё больше:
– З домами, – сказал Германн, шмыгая носом, – но и с очен-но большими – не поверит.
– Не поверит даже поддельной Декларации о Независимости, ибо у них на лице написано Иду На Вы, – сказал Миша, – а како на Вы, если Вы от самого рождения, не:
– Александр Македонскафф. – Как Пушкин.
Хотя и Пушкину, как назло, только в тридцать лет дали звание:
– Младшего лейтенанта, – Не как всем:
– Узе полковники, – и даже министры иностранных дел.
– Тогда Цыпленкова, который сам расписался на всех документах, мистера Потемкина, пока тот буйствовал в стрессовом состоянии.
– А именно? – спросил Миша.
– Он написал дилогию: За что боролись – на то и напоролись. – Вероятно, имея в виду свой дом, на который накропал непосильным трудом, а пришел как-то:
– Иво нет. – Как говорится, работал, работал почти всю оставшуюся жизнь, а пришел:
– Нет ничего.
– Не пойдет. И знаешь почему? Все так. Пашут-пашут, а толку:
– Ни-ка-ко-го-о-о! – Страна Сизифоф.
– Про Пелева мы уже говорили?
– Да, ему памятник стоит в тайге из одной черной.
– Как же ее не едят муравьи, точнее, эти кусающиеся комары с огромными рылами?
– Вся икра контрабандная, а домашнюю консервацию не берет даже муравьиная кислота. – Хотя не скрою, на первых порах вроде вкусно.
– Сорова?
– Не согласится добровольно даже на время лечь в психушку, а уж тем более:
– Лечь под тран-н-вай.
– Это у вас такая заморочка? – спросил Борис. – Сделать Нотхауса Лиозом? Я не понимаю, зачем?
– А не надо? – спросил Миша.
– Мозет ми ни-правильно иво поняли? – прошепелявил носом Майор.
– Не логично получается, – сказал Б, – Лиоза вам жалко, а Нотхауса нет.
– Так, а кто еще согласится добровольно лечь под трамвай? Только Нотхаус.
– Мы пообещаем ему бабки – ляжет.
– Сколько? – спросил Борис.
– Да всё отдадим.
– Сколько у вас?
– А у вас?
Б промолчал.
– Мы отдадим Нотхаусу все, что вы нам пожертвуете.
– Это у вас заранее был такой плэн. Я имею в виду, взять меня в плен, как заложника, и просить у совбеза:
– Немного бабла на выкуп.
– Не пускайте нас по ложному пути – вас уже исключили.
– Вы слышали когда-нибудь, что из Масонской Ложи – никогда никого не исключают?
– Ложи? Это одно и тоже?
– Ну, если туда не берут всех подряд, то как вы думаете – это меньше, чем масоны? – Очевидно:
– Больше, и намного.
– На сколько?
– На целую голову.
– Масоны, масоны, масоны кабаре, – спел Миша, начиная понимать всю трудность возложенной на них миссии:
– Найти Нотхауса Лиоза.
Тем более:
– Не композитора.
– Надо было взять Кота, – сказал Германн. – Он знает не только вход, но и выход из темной комнаты, где его нет.
Но Ле-штрассе, три был тут, спал даже не под сиденьем, а лежал у заднего стекла, но так, что его не было долго видно за подголовниками, которые – если кто не знает – бывают и у задних сидений, как сказал один водитель с большим стажем:
– Как небо и земля, – в том смысле, что отличаются две цифры:
– Семерка и Восьмерка.
– А именно?
– У Восьмерки есть задние подголовники. – И это было, по крайней мере, удивительно. – Хотя долго – а может и всегда – никто не мог понять, зачем Ей нужна пятая скорость? Если у нас по определению нельзя ездить по 120 и выше. И вот сколько ни повторяй, что даже в паспорте этой Восьмерки написано:
– Можно, если иметь в виду прямолинейное и равномерное движение, ехать на пятой, не превышая и 60 км/час – бензин почти не будет расходоваться – бесполезно, ибо там же, в паспорте есть:
