class="v">609. «но как здесь хорошо!
какие переливчатые лица,
и каждый взгляд —
610. как бы отдельный — длится,
611. как темненькая впадинка цветка,
612. нет, лица не таят следы обид…»
613. (конечно, он еще не ведал,
что видит не совсем, не собственно людей,
а их особый
подвид
614. названьем «хомо сапиенс весенний»
615. в действительности — родственный растеньям,
выбившимся из-под плит…)
616. как было весело ему ступать
по плоскому удобному асфальту
617. и продолжать
(изрядно — все как бы вскользь — и жадно)
618. разглядывать людей,
и — медленно, и — моментально читать
названья улиц, площадей
одновременно
619. прокручивая забавную головоломку
620. мысленно укладывая как бы кусочки смальты
по секторам на образ, запомненной на раз,
мгновенно
621. так приглашающе шуршавшей,
клеенчато-блестевшей,
отменно-пестрой карты…
622. среди всего, что предлагалось глазу
(а он — вольноотпущенный — был главным)
сперва выпячивалось сразу
все то, что было — плавным:
623. пролеты, дуги, арки,
проходы во дворы,
отдельные деревья в парке —
с округлой формой крон
и
624. с такыровидными лепешками коры;
625. затем, конечно, выпирал то там, то — здесь балкон
с облупленными
где — шкафчиком, где — ящиками для цветов,
а — чаще
626. с ленивыми прогибами белья;
627. под внешне безразличным
приглядом ворон —
628. поспешное шуршанье голубья
шарнирным вышагом, упорно
неукротимо рыщущего корма;
629. (…сквозные абрисы мостов…)
630. окидывая, как бы ненароком,
всю диспозицию мгновенным цепким оком
(но — погруженные и, видя в ней свое, свое, свое)
слегка замедленные женщины попарно
катили легкие колясок кузовки
631. (…в колясках было лучезарно…)
632. полувнимательно, синхронно,
чредуя монологи, позы,
то — с паузой, то — с вопрошающим движением руки
почти в канонах
античной прозы
они вели
античную же, в сущности, беседу —
по глубине, по простоте, по содержанью —
о
633. присыпках промываниях потничках
порвавшихся презервативах
подгузниках пюре приготовленьи пищи
покупках
продуктах простудах и прививках
634. (…в колясках спал
мирный человеческий материал…)
635. вступали паузы, тогда включался слух,
воздушным образом работая за двух —
как будто кто-то извлекал
(большая мягкая рука)
из бело-голубого сундука
звуки:
свистки и стуки, музыки, выкрики, гудки…
636. тогда отчетливее становились старики,
и было в их глазах непередаваемое
знанье,
637. в неуловимом, но обдуманном порядке
на лицах их и на руках
638. располагались складки
и казалось —
639. укладку губ, отполированные одеянья
(мореный дуб!)
сработала усталость…;
640. как правило, без сумок, налегке,
с дымящей сигареткою в руке
еще торчали кой-какие люди,
уставившись друг в друга зорко,
как бы ведя бескомпромиссный разговор,
но
641. разделенные фанерной переборкой,
по обе стороны газетных стендов —
и друга друг — воистину
не зря в упор;
642. (…выцапаранные надписи на скамьях, простенках…)
643. он с долгою улыбкой наблюдал
(«Ты подожди меня здесь, Ганнибал!»)
как лениво и вольготно
(«Ах, бесстыдница, Матрена!»)
разминалась кошка ввиду великолепнейшего кавалера
перед привязанным напротив магазина
огромным черным плотным
терзавшимся терьером —
644. вот так, брат, Ганнибал…;
645. (…над маковкой внезапно-белой церковки
вспыхнула солнечная корона…)
646. все ослепительней текли машины,
автобусы, нарастал
дурящий аромат бензина;
647. …как бы скользнув по намагниченной оси,
всех притянув, кто мог добраться взглядом
(казалось, он и вдалеке и — рядом!)
стремительно возник и сел в такси
высокий человек в безумном алом фраке…
648. исчез… как будто кувырком…;
649. …заметил стоящие рядком
пустые мусорные баки,
угрюмо-ржавые, тяжелые, стальные,
с смердящею прохладою внутри…
650. «однако, должны быть и золотари»
вдруг не к селу подумалось ему;
651. примостившись
поближе ко стеклу,
в кафешке —
с бутербродом и стаканом сока
652. он неотрывно продолжал смотреть окрест:
653. положительно, любезной глазу была разновысокость,
654. а также то, что зияли воздухи, лакуны,
разлеты пустых мест
655. (…вдали — высоки горделивы юны
висели белоснежные дома…)
656. чудесным, славным
было небо —
огромным круглым влажным
и — облачка витиеватый локон…;
657. но самым главным, важным
было — что там, в домах,
что укрывалось в охранительных стенах,
за ослепительным молчаньем стекол, окон,
за дымкой занавесок,
658. самым волнующим и интересным
был
659. многочисленный посланник этих комнат,
660. и казалось —
к любому подойди
(из тех к кому б хотелось —
и даже не нужна была особенная смелость)
661. и — он
пригласит тебя в крахмальный светлый дом
усадит за стол
с прохладной белой скатертью на нем
и будет,
все понимая, влюбленно
внимать
твоей значительности,
окрыленно
понимать
тебя, считать —
тебя — за дар, за чудо,
и, бог весть, до каких нежнейших, сокровенных
додумаетесь — вместе — вы глубин,
и третьим будет при беседе
счастливый шестикрылый серафим
с огромными кипящими
