- Я с одними пенсионерами беседовал. Два старых грибка... Они в тот вечер сидели на скамеечке неподалеку от той самой полянки, где произошло убийство. Их излюбленное место отдыха... Они показали, что какая-то женщина, проходя мимо них, сказала: "Там поссорились какой-то мужик с парнем. Выпившим. Не было бы беды". Они глянули, куда она показала: на тропинке стояли два человека. Один в плавках, другой одетый... А через некоторое время паника: убийство...
- Фотографию Краснова им предъявляли? - вырвалось у меня. Этого обстоятельства я еще не знал. Инга Казимировна не успела рассказать.
- Старички точно сказать не могут, все-таки было не рядом...
- А что это за женщина, которая обратила внимание стариков на ссорящихся? - спросил я.
- Приметы есть. Ищу, - коротко ответил Коршунов.
- Какой-то одетый вел разговор с кем-то раздетым, - иронически заметил Рожковский. - Так можно что угодно за волосы притянуть. На озере в этот день были сотни людей. Между прочим, и в плавках, и в одежде...
- Возможно, это и напрасный ход, - согласился Коршунов. - Но проверить мы обязаны...
Проспорили часа три, так друг друга и не переубедив.
Авдеев в заключение сказал:
- То, что Измайлов передал дело другому следователю, - это его право. Может быть, товарищ Гранская найдет более убедительные доказательства и факты, подтверждающие виновность Хромова. - Владимир Харитонович помолчал и добавил: - Или его невиновность...
После разговора с Авдеевым Гранская и Коршунов с головой окунулись в работу. Ими были опрошены десятки людей, направлено множество запросов, просмотрена масса документов, которые могли бы пролить хоть какой-нибудь свет на личность предполагаемого преступника. Ивану Хромову предъявляли для опознания фотографии подозрительных лиц, но среди них не было человека, который, по его словам, убил Краснова.
Не оставляла Гранская без внимания и первоначальную версию. По ней тоже велись следственные и оперативные действия.
Инга Казимировна нервничала, однако старалась не показывать этого. И все-таки не выдержала и как-то пришла поделиться.
- Мне даже стали сниться бородачи, - с грустью призналась она. - Я, наверное, знаю теперь всех мужчин в городе, которые носят бороду. Вообще-то их раз-два и обчелся.
- А как насчет той женщины, которая подходила к пенсионерам и сообщила о ссоре? - поинтересовался я.
- В том-то и дело, Захар Петрович, никак не можем ее найти. Ведь невозможно же опросить всех жителей Зорянска! - сокрушенно произнесла Гранская.
И тут я вспомнил, как, расследуя свое первое дело, рассказал о нем на лекции в клубе, и, на мое счастье, объявился очень важный свидетель. Правда, в данном случае требовалось довести информацию до более широкой аудитории.
- Что, если попробовать через газету? - предложил я.
- Это было бы здорово! - загорелась Инга Казимировна.
Я тут же набрал номер телефона редактора нашей местной газеты "Знамя Зорянска" и изложил ему просьбу. Он в очень деликатных выражениях попытался убедить меня, что подобная публикация вряд ли возможна. Во-первых, в его практике такого не случалось, а во-вторых, правильно ли будет использовать печатный орган в этих целях...
- Каких? - спросил я напрямик, чувствуя, что редактор боится взять на себя ответственность.
- Возможно, где-нибудь за рубежом такой материал и привлек бы газетчиков... А нам, по-моему, ложная сенсационность не к лицу...
Однако он дал понять, что, если будет указание свыше, тогда другой разговор.
Я решил не сдаваться. Позвонил в райком партии Железнову, заведующему отделом пропаганды и агитации. Он назначил встречу в тот же день.
- А как насчет Колесника? - продолжил я беседу с Гранской.
- Вы о том, что сидел в одной камере с Хромовым?
- Да. Нашли?
- Разыскать разыскали, а вот съездить... Сами видите, сколько здесь дел.
- Берите командировку, Инга Казимировна. Поезжайте.
Я отправился в райком. Егор Исаевич Железнов выслушал меня внимательно и мою идею обратиться через газету к общественности в принципе одобрил, пообещав согласовать этот вопрос с первым секретарем райкома.
Дня через два раздался звонок от Железнова. Он сообщил, что первый секретарь дал свое "добро". Гранская в это время была уже в командировке: уехала в колонию, где отбывал наказание Колесник. Время терять не хотелось, и мы вместе с младшим лейтенантом Коршуновым составили сообщение для газеты. В нем просили дать любые сведения в прокуратуру об убийстве на Голубом озере, а также привели описание внешности женщины, беседовавшей с пенсионерами о ссоре неподалеку от места происшествия, с тем, чтобы помогли ее разыскать.
Звонков было много. Приходили и лично. Однако ничего интересного не сообщили. Во всяком случае такого, что еще не было бы известно по делу.
На четвертый или пятый день, уже не помню точно, в моем кабинете появилась старушка.
- Не нашу ли Ульяну разыскиваете? - спросила она. - Мне соседка сказывала, что про нее в газете пропечатали. Как одета, волосы, все сходится.
Я попросил старушку представиться.
- Фокина я. А Ульяна - моя сноха.
- Почему она сама не пришла?
- К родным поехала, в Калининскую область. Мать у нее захворала, а присмотреть некому. Когда паренька на Голубом озере зарезали, Ульяна там вместе с мужем, то есть моим сыном, была.
Я спросил у Фокиной, где работает ее сын, и позвонил ему на работу. Тот пришел в прокуратуру.
- Да, - подтвердил Фокин, - в тот день, 20 мая, мы были на озере. Купались. Примерно в шесть часов вечера решили вернуться домой. Ульяна пошла в рощу переодеться. Когда вернулась, сказала, что там спорят двое. Мол, может дойти до драки... Мы сели на велосипед, я за руль, она на багажник. И надо же, зацепились за корягу. Свалились в яму. И смех и грех. Ульяна платье запачкала, а у меня штанина порвалась. Вернулись на берег. Ульяна смыла грязь. Тут послышались крики: парня убили. Пока мы с женой провозились, пока добрались до того места, там уже милиция. Народищу! У жены платье мокрое, у меня брюки порваны. Неудобно. Ну, мы и поехали домой...
- Она вам не описывала тех двоих, что ссорились?
- Нет. Сказала только: старый с малым связался.
Я взял у Фокина адрес родителей жены в Калининской области.
Оперуполномоченный Коршунов выехал туда с фотографией Дмитрия Краснова.
- Ну, рассказывайте, - попросил я Гранскую, когда она вернулась из командировки в колонию.
- Этот Колесник, что сидел в камере с Хромовым, тертый калач. Третья судимость. Говорит, всегда рад помочь следственным органам. - Инга Казимировна улыбнулась. - В его устах это звучало довольно забавно.
- И что же он сообщил нового?
- Кое-какие подробности. Говорит, Хромов вел себя в камере заносчиво. Якобы пригрозил Колеснику, что в случае чего он, мол, разделается с ним.
- По какому поводу?
- У них произошла какая-то стычка. По словам Колесника, Хромов сказал ему: "Я одного уже порешил, так что мне ничего не стоит отправить на тот свет и тебя".
- А помните, что Хромов сообщил нам? Якобы признаться в убийстве посоветовал ему Колесник. Что он сказал об этом?
- Колесника по его делу допрашивал тоже Жгутов. Колесник и рассказал капитану о том, как угрожал ему Хромов. Тогда, по словам Колесника, Жгутов сказал: "А нам он не хочет признаваться. Себе же делает хуже". Колесник вернулся в камеру и посоветовал Хромову сознаться. Да, одна деталь. Колесник попросил перевести его в другую камеру.
- Почему?
- Говорит, боялся. Вдруг Хромов действительно что-нибудь сделает ему?
- Перевели?
- Да.
- Что же получается, Инга Казимировна?
- Приходится пока признать, что у моего коллеги Рожковского, несмотря на просчеты, позиция весьма убедительная...
- Значит, Иван Хромов все придумал? И откуда он взял такие подробности - борода, галифе? Нафантазировал?
- Я тоже об этом думала. Допустим, Хромов действительно убил. Попробуем проследить ход его мыслей и линию поведения. Ему нужно сочинить правдоподобную ситуацию. Врать ведь тоже надо умеючи, не путаться, не плавать в своих показаниях. Значит, надо придумать точные, легко запоминающиеся детали. Борода и галифе - это крепко западает в память.
- Все-таки не отказываетесь окончательно от мысли, что Жгутов и Рожковский правы?
- Помните, что сказал Авдеев? Если мы со всей очевидностью докажем, что убийца Хромов, то наша задача и в этом случае будет выполнена...
Вернулся Коршунов. Ульяна Фокина опознала по фотографии Краснова и показала:
"Этот высокий и симпатичный паренек был в плавках. По-моему, выпивши. Он стоял на тропинке с пожилым мужчиной, и оба сильно спорили. Парень в плавках сказал что-то вроде: "Тебе, дедушка, надо манную кашку лопать". А тот ему в ответ: "Я тебе покажу, сосунок! Кровавой юшкой умоешься!" Мужчина был с бородой и в галифе..."
Совпадало и время скандала - около шести вечера, незадолго до убийства.
- Значит, бородач был! - торжествовала Гранская. - И это не плод воображения Хромова.
