Август Хирт
Круглое лицо. Тонкие, поджатые губы – Август Хирт, профессор Хирт, мягко говоря, не очень популярен среди коллег на медицинском факультете Страсбурга, где практикует. И у них есть основания сердиться.
Хирт страдает паранойей и невероятно наблюдателен.
Ему везде мерещатся враги. Персональные и те, кто представляют опасность для страны.
Поэтому он шпионит, подглядывает и доносит.
Он терроризирует коллег.
Хирт был не только эсэсовцем, настоящим сторонником жесткой линии, прошедшим путь от самых низов до штурмбаннфюрера, но и убежденным расистом. Член «Аненербе»[20], он был также ключевой фигурой в RuSHA, организации, отвечавшей за контроль идеологической и расовой чистоты всех членов СС, и в частности за выдачу членам СС сертификатов расовой чистоты и разрешений на брак.
Он признан одним из ведущих специалистов по иприту – горчичному газу, который использовался во время Первой мировой войны. В то время его применение стало страшной неожиданностью для союзников. Даже противогазы не защищали людей от его воздействия.
Простое соприкосновение с кожей приводит к катастрофическим последствиям. В момент контакта пострадавший абсолютно ничего не чувствует. Затем, в течение нескольких часов, появляются покраснение и жжение. Через два-три дня появляются волдыри и кожа начинает шелушиться.
Между тем не Хирта попросили попытаться найти противоядие, которым был так одержим Гиммлер. Он был убежден: союзники начнут химическую войну, применят отравляющие газы, и это будет означать конец Третьего рейха.
Немецкие войска не были готовы к подобным атакам. Он доверился фюреру, но безрезультатно: Гитлер думал о наступлении на Востоке.
Гиммлер попросил Гравитца, начальника медицинской службы СС, дать ответы.
Гиммлеру рекомендовали не Хирта, а доктора Зоннтага. Он тоже являлся специалистом по боевым газам.
Зоннтаг проводил эксперименты в течение трех недель в лагере Заксенхаузен.
Ставшие подопытными кроликами люди перенесли чудовищные страдания.
Никаких результатов. Эксперимент провален. Гиммлеру посоветовали назначить на эту должность старика из Страсбурга – Августа Хирта.
После того как Эльзас-Лотарингию аннексировала Германия, знаменитый медицинский факультет Страсбурга полностью отдали нацистской медицине.
Для Хирта, жаждавшего признания, как и многие его коллеги, принявшие доктрину СС, наступил день славы. Он улыбался бы от уха до уха, если бы пуля времен Первой мировой войны не раздробила ему челюсть и не помешала улыбаться в полную силу. Во всяком случае, он знает, что скажет Гиммлеру. До войны он уже испытывал противоядие от иприта. На крысах.
Несколько капель иприта на спину животных вызывали смерть в течение 24–48 часов.
Перед отравлением Хирт попробовал в качестве профилактики обработать их витамином А. Подвергнутые данной обработке крысы оставались в живых в течение нескольких недель, и, что особенно важно, при вскрытии он заметил, что в печени грызунов высокая концентрация витамина А и низкое количество токсичного продукта.
На бумаге «научный» принцип прост: нужно лишь воспроизвести эксперименты на людях и провести вскрытие в случае их смерти.
У Хирта был покровитель, человек с большими полномочиями: Зиверс – директор-распорядитель «Аненербе».
Эта научная организация, несмотря на мессианскую миссию по поиску «местонахождения, духа и особенностей индогерманской расы и доведения результатов до людей в доступной форме», проявляла ярко выраженный интерес ко всему таинственному: Зиверс (которого он сам называл двойным агентом) не хотел, чтобы его имя было слишком прямо замешано в экспериментах.
Он знал Хирта, который еще в 1941 году прислал длинный отчет о Получении черепов еврейских большевистских комиссаров для научных исследований в Страсбургском университете.
Он был убежден: с помощью измерений, фотографий и других данных, полученных по голове и черепу человека, можно доказать связь с преступностью. Гиммлер был убежден в этом не меньше.
Таким образом, игра началась еще до встречи с рейхсфюрером 24 апреля 1942 года: Гиммлер ознакомился с гипотезами Хирта, и ему понравился такой экспериментатор.
Пришлите мне отчет о ваших предыдущих работах с ипритом, и мы позаботимся о том, чтобы у вас больше не было никаких препятствий.
Хирт ликовал.
Эксперименты проводились в лагере Нацвейлер-Штрутгоф с конца 1942 года.
Хирту было удобно, что лагерь всего в нескольких километрах от Страсбурга. Командовал там Йозеф Крамер. Здесь жители Страсбурга предавались загородному отдыху. Люди приезжали на эту маленькую гору, чтобы гулять летом и кататься на лыжах зимой. В двухстах метрах ниже расположился отель Le Struthof. Склоны были крутыми для заключенных, которым приходилось таскать огромные камни на тачках.
Анри Рассиет, оставшийся в живых, рассказал, какие испытания выпали на долю его и других заключенных:
Приходилось подниматься с грузом на крутой холм, ведущий к лагерю. В пути эсэсовцы и капо играли с ними в любимую игру, изводя собаками, обученными кусать по нарастающей! Недокормленные и больные, многие умирали от истощения, не дойдя до оврага, куда нужно было сбрасывать камни[21].
Когда эсэсовцам хотелось развлечься по-настоящему, они сбрасывали несчастных с обрыва, до которого те с таким трудом добирались… только чтобы услышать крики и звук падающих в двадцати метрах внизу тел.
Крамера не нужно было убеждать. Недалекий и очень ограниченный в интеллектуальном плане, он характеризуется как настоящий садист.
Именно в Штрутгофе Крамер и его приспешники донимали так называемых заключенных «ночи и тумана», которые вели подпольную борьбу с нацистскими оккупантами.
Возможность оказать помощь протеже Гиммлера была для него своего рода признанием.
Так что Крамер с некоторым ликованием отбирал заключенных, которым предстояло стать подопытными.
Он выстроил их перед лазаретом, чтобы напоследок отозвать тех, кто казался слишком слабым. Крамер осторожен: «товар» должен понравиться Хирту.
После окончательного отбора капо отвели заключенных в комнату «дезинфекции».
Их погрузили в чаны, чтобы избавить от всех паразитов.
В чанах – крезол. Этот бактерицид, который можно встретить и сегодня, настолько силен, что его продают для дезинфекции фургонов по перевозке лошадей.
Укусы собак, раны, синяки – тела несчастных созданий истерзаны. Контакт с дезинфицирующим средством вызывает агонию.
Они кричат, хотят вырваться, их бьют снова и снова.
Крамер шутил со своими эсэсовцами: «Эти господа не любят мыться».
Он приказал подольше оставаться в резервуарах и прежде всего просил замолчать: «Мы не можем работать в подобном шуме».
Затем заключенных отвели в лазарет, где их обильно накормили. Они были в недоумении. Еще большее изумление вызывало обещание освободить их от тяжелой работы и впредь хорошо кормить.
Самые сообразительные понимали: подобные блага не предвещают ничего хорошего.
Хирт прибыл рано утром. Из шестидесяти человек, представленных Крамером, оставил только около тридцати. Остальные вернулись в казармы.
Хирт обратился к отобранным мужчинам:
Через две недели вы будете подвергнуты серии краткосрочных медицинских экспериментов. Я хотел бы уточнить, что они не представляют ничего серьезного. Кроме того, вы будете находиться
