— Не нужно забивать себе голову этой ерундой, — неожиданно спокойно сказал ему протоиерей Николай. – Нужно думать не о феноменальных способностях, а о том, что мы можем сделать в этой ситуации, и от чего мы готовы отказаться ради этого.
Отец Уильям вопросительно посмотрел на него.
— Ты пожертвовал уже тем, что съездил ко мне, — продолжал отец Николай, — и перенес эту неприятную ситуацию в дороге. Большего от тебя я просить не буду…
— Но что ты хочешь делать?
— Я должен поехать в Моуди, и отслужить специальный молебен в оскверненной церкви, — спокойно сказал отец Николай.
При этих его словах земля под их домом зашаталась.
— Разве здесь бывают землетрясения? – удивленно спросил отец Уильям.
— Нет, — спокойно ответил отец Николай.
— Так что это было?
— Маленькая демонстрация того, что будет в Моуди, из‑за чего тебе нельзя туда ехать. Но у меня там найдется помощник…
— Кто же? – заинтересовался Блэк.
— Отец Альберт.
— Но он же убит…
— У Бога все живы, ты разве забыл об этом! — укоризненно сказал протоиерей Николай.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Снова у доктора Хайда
В этот раз доктор Хайд уже не держал Пола привязанным к кровати. Он видел, что его воля во многом сломлена недавними событиями, и поэтому предпочитал закрепить победу над ней посредство сеансов психоанализа. Доктор часами говорил с пациентом, трактуя затем самые случайные обрывки мыслей и воспоминаний так, что у Пола волосы дыбом на голове вставали.
Если верить Хайду, то именно Пол, а не Беркли убил всех людей, а до этого отца Альберта. Но его сознание, сформировавшееся в католической среде, не смогло вместить осознания этого ужаса. Поэтому реальность заместилась фантазией о том, что все это сделал не он, а кто‑то другой.
— Вы очень больны, мой друг, — с притворной доброжелательностью говорил Хайд, — ваша неосознанная агрессия, помноженная на ваши злоупотребления психотропными веществами, принимает самые ужасные и причудливые формы. Вы должны согласиться, что за пределами закрытой психиатрической клиники представляете опасность для окружающих.
И Пол начинал думать, что, возможно, это и правда… Он был в той же комнате, что и в прошлый раз, но не будучи привязан к кровати, получающий хорошее питание и не ограниченный в посещении туалета, иногда думал, что в сущности свободен…
— Какое мое будущее? – спросил он однажды доктора Хайда.
— О, теперь, когда появились надежды на ваше выздоровление, оно непредсказуемо. Через некоторое время с вами встретится один человек, который хотел бы помочь вам начать новую жизнь.
И действительно через две недели к Полу пришел мистер Линс. Он еще более вкрадчиво, чем Хайд говорил о тех возможностях, которые откроются перед Полом после его выздоровления. Но для того, чтобы выздороветь, необходимо понять, что плохо совсем не то, что в свое время так ужаснуло его в Моуди. Это и есть норма, это та реальность, в которой Пол должен научиться жить, если он желает стать здоровым, полноценным членом общества. А плохо – то, что они с Беркли натворили.
Пока мистер Линс говорил гипнотизирующим тоном, подавляющим волю к сопротивлению, Пол вдруг явственно увидел отца Альберта, который молился за него. И тут же увидел страшного демона, говорившего ртом Линса.
— Ричард поступил неправильно, и он за это наказан. Но то, что делаете вы – намного страшнее! – сказал он вслух главе тайного клуба.
И мистер Линс сразу изменился. Он сделался холодным и отстраненным, и ничего не говоря, вышел из комнаты.
— У него опять начались галлюцинации, — небрежно сказал он Хайду в коридоре. – Учитывая их опасный характер, возможно, будет правильно сделать ему лоботомию.
Ричард
А Ричард, лишившись всего, что по его мнению, делало человека супергероем – фактически без рук и без ног, с пулей в голове и постоянными болями – начал задумываться о том, правильно ли он жил до этого. Он думал, что одному герою возможно изменить всю несправедливость, которая есть в Америке, что этот герой имеет право на многие вещи, на которые не имеют права другие, и что таким героем вполне может быть сам Ричард.
Теперь, став инвалидом, Беркли видел, что заблуждался. Не имея больше возможностей физически влиять на изменение мира, в каменном мешке в секретной тюрьме, он вдруг понял, что есть большие и более значимые силы, чем человеческие. В детстве мать водила его в католический храм, Ричарду там все нравилось. Но его родителей убили, когда Дику было всего четырнадцать. Тогда он не то чтобы разочаровался в христианстве, но решил, что это красивое учение не имеет непосредственного отношения к реальной жизни. «Реальная жизнь» — это постоянная борьба и война, за лучшее будущее. При этом в глубине души было осознание того, что у постоянно борющегося и воюющего, «лучшего будущего» быть не может…
Но пока Ричард был здоров и полон сил, он гнал прочь от себя эти мысли. Ему все казалось, что с помощью своих талантов бойца он прекратит, наконец, несправедливость и хаос окружающего мира. Особенно задело его убийство отца Альберта. Что‑то тронуло его душу в мирном выражении лица убитого священника, и Беркли решил во что бы то ни стало докопаться до истины. А потом, освободив Пола, он решил, что сможет разрушить эту систему зла…
«Чего же мне не хватало? Почему у меня ничего не получилось?» — сам себе задал вопрос Ричард. И неожиданно для себя, услышал в своей голове ответ: «Смирения».
… И все встало на место. Дик, как в детстве, почувствовал себя маленьким и беззащитным, и впервые за долгие годы обратился с молитвой ко Христу. В ней он просил прощения за то, что не так прожил жизнь, как должен был бы, и просил сил, чтобы достойно перенести те испытания, которые на него обрушились.
Во время молитвы спокойствие сошло на его душу, впервые за последние месяцы Ричард спокойно заснул. Во сне ему явился отец Альберт, который сказал, что его покаяние принято Богом, и Дику будет через какое‑то время дан новый шанс правильно построить свою жизнь. Но никогда больше он не должен бездумно относиться к чужой жизни. «Я навсегда останусь калекой?» — задал Ричард волновавший его вопрос. «Посмотрим», — ответил отец Альберт.
… Беркли проснулся с живущей в его душе новой надеждой. Он искренне поверил, что для него все еще не кончено.
Мистер Гриффин
Президент университета мистер Гриффин сидел в своем огромном кабинете и удовлетворенно смотрел на врученное ему вчера мистером Линсом удостоверение, выгравированное на золотой табличке, украшенной по краям алмазами. Этот документ подтверждал, что Гриффин после смерти его физического тела становится владельцем огромной виллы на Венере, с большим земельным участком и властелином огромной страны на этой планете с миллионами подданных, с правом карать и миловать. Богатство его будет неограниченно, а власть безмерна.
Сам же он станет духом, подобным тем, которые являлись им с Линсом и другим избранным во время их тайных ритуалов. Он будет наводить ужас и трепет не только на свою страну, безраздельным владыкой которой ему предстоит быть, но и на другие страны, а, может быть, даже на другие планеты.
У него не будет больше тех ограничений, которое несет с собой его телесность. Старость и болезни, так угнетающие Гриффина сейчас, останутся просто забавным воспоминанием. И все это наступит, стоит лишь перешагнуть порог вечности – так сказал мистер Линс, и так значится на золотой, украшенной драгоценными камнями, пластине…
«Стоит ли оттягивать этот момент?» – подумал Гриффин. В его сознании пронеслись воспоминания о рассказах о крупных римских сановниках, в теплом бассейне вскрывающих себе вены и безболезненно идущих навстречу смерти…
В помещении, дверь в которое вела из кабинета президента университета, был подходящий для его замысла бассейн. Гриффин разделся, не спеша спустился в теплую воду, полоснул себе лезвием по венам и стал ждать…
То, что с ним случилось, было совсем не тем, что он ожидал. Смерть оказалась болезненной и страшной; духи, которых он считал подчиненными себе уже много лет, оказывается, все эти годы мечтали о том, как будут мучить Гриффина за то, что он имел наглость приказывать им и считать себя их хозяином. Впереди разверзалась бездна, из которой нет возврата, и погружение в которую чем дальше, тем страшнее… Несчастный попробовал остановить кровь и смерть; он пошел к телефону, чтобы вызвать врача… Но было уже поздно.
Через несколько часов мистер Линс, которому сообщили о смерти мистера Гриффина, найденного голым со вскрытыми венами в луже крови посреди своего кабинета, не спеша забрал золотую табличку и злорадно посмотрел на тело компаньона:
— Нельзя быть настолько легковерным!
… Новым президентом университета стал мистер Линс.
