— Джулия, как дела? Как малыш Вилли? Пообедаем завтра вместе?
— Простите… — начала Джулия, спешно подыскивая отговорки, но миссис Мак-Кросс не сдавалась.
— Я хотела сказать пару слов о вашей… подруге. Все о вас беспокоятся и считают, что ваша подруга-американка не нашего круга…
— Не нашего круга? — переспросила Джулия.
Когда миссис Мак-Кросс повесила трубку, Джулия поняла, что и она «не их круга». Между тем все самое интересное в Бахрейне было для нее связано с Трикси.
Не считаясь с неприязнью Говарда к Ховитцерам, Джулия пригласила Трикси сходить с детьми на пляж. Свои планы она раскрыла мужу лишь в день прогулки.
Говард опешил.
— Я думал, они нам не нравятся.
Говард сознательно пошел на хитрость, и вовсе не из-за Ховитцеров, а чтобы испытать преданность Джулии. Но у той был наготове ответ:
— Милый, это ради Уилла. Здесь больше нет его ровесников, только Уэйн. Ведь здорово, если у Уилла будет друг?
Говард вынужден был согласиться.
На этот раз Уилл и Уэйн неплохо поладили. Они наперебой требовали то ломтик сыра, то яблоко, а наевшись, бегали голышом по песку и строили замок. Время от времени они отвлекались и учили друг друга грязным словечкам. Уилл предложил несколько «туалетных» выражений, а у Уэйна был обширнейший запас похабщины. Но, когда дело дошло до «ублюдка» и «сукина сына», Трикси вскочила и что-то шепнула Уэйну на ухо. Дети вновь стали строить замок.
— Он ведь не твой? — Трикси глянула на Уилла.
— Что? — встрепенулась Джулия.
— Он не твой сын. Он приемный.
Пораженная проницательностью Трикси, Джулия дождалась, пока дети убегут на безопасное расстояние, и ответила:
— Да, приемный.
— Уэйн тоже приемный. У нас с Чипом много лет не получалось. После того как у меня родилось двое мертвых детей, я поняла: что-то здесь не так. — Трикси положила руку на живот.
— Очень сочувствую, — отозвалась Джулия.
Трикси молчала, а Джулия задавалась вопросом: не эти ли утраты так ожесточили ее подругу?
— У тебя дома, при одном взгляде на Уилла, — сказала Трикси, — я тут же догадалась, что у нас есть кое-что общее.
Не успела Джулия обсудить с подругой их общую тайну, как до них донеслись испуганные детские крики.
На берег с глухим ревом набежала волна и смыла замок, увитый водорослями и укрепленный раковинами мидий. Уилл смотрел на Уэйна в испуге, со слезами на глазах, но его товарищ лишь захихикал и плюхнулся прямо на развалины, оставив на песке безупречный отпечаток голой попки. Уилл, взглянув на это, впервые в жизни по-настоящему рассмеялся — звонко, радостно, заливисто, — и Джулия подскочила от неожиданности.
— Что с тобой? — спросила Трикси.
— Раньше он никогда не смеялся, — ахнула Джулия.
Через минуту Уилл и Уэйн, визжа от восторга, уже оставляли следы попок по всему пляжу.
Вечером, слушая рассказ Джулии о том, как прошел день, Говард понял, насколько сильно та привязалась к Трикси. С тех пор подруги сделались неразлучны. Особенно поразило Джулию, до чего похожим было у них детство: родители Трикси тоже развелись, когда та была еще подростком, и отдали ее в женский пансион со строгими порядками. Обе девочки искали утешения в любви: Джулия — в мечтах, на страницах Шекспира, а Трикси — в веренице «плохих парней».
Джулия и Трикси повели детей во дворцовые сады в Манаме. Пока малыши гонялись друг за другом среди пальм, Трикси призналась:
— Я уже рассказала Уэйну, что он приемный.
— Боже, Трикси, зачем? Разве он поймет? Маленькому ребенку нужна надежность. Если он узнает, что потерял родителей, то станет бояться и тебя потерять!
— Он должен знать правду, — отвечала Трикси. — Вранья в моей жизни и так хватает. Не хочу лгать сыну.
Джулия резко сказала:
— То есть ты врешь Чипу?
Трикси помедлила.
— Да… Чипу так удобнее. Вот я и не сознаюсь, что он мне опротивел. И что живу я с ним только ради Уэйна. — Трикси помолчала, потерла незаживший синяк под глазом. — Вообще-то я ему сказала однажды, но он, похоже, смирился. Надо смотреть правде в лицо: брак — это сплошные уступки.
— Уступки? — Джулия нахмурилась. — По-моему, брак — это узы, союз. Мы с Говардом любим друг друга, доверяем друг другу, нам интересно вместе.
— Что ж, милая моя, тебе крупно повезло, — отвечала Трикси.
Джулия передала бы ее похвалу Говарду, питай он хоть каплю уважения к Трикси, но пересуды на работе уронили Трикси в его глазах. Долгие месяцы он уклонялся от встреч в семейном кругу. Но однажды вечером к ним явился сам Чип и стал зазывать в гости: Уэйну исполнялось четыре года, и Ховитцеры устраивали скромный ужин. На сей раз Говард не смог отказать — нельзя мешать дружбе сына с Уэйном.
Чип Ховитцер, начальник ближневосточного отдела сбыта «Датч Ойл», обитал в просторном розовом особняке с живописным видом на старый город. На закате пыльные рыжие минареты горели золотом, а город, казалось, парил за окнами, как в сказке.
Но когда пришли Ламенты, в воздухе веяло холодком. Дверь открыл Чип, прижимая к носу окровавленный платок.
— Боже, что стряслось? — ахнул Говард.
— Потом расскажу. Хочешь бурбона? Это все, что у меня есть, — бурбон.
Из-за спины мужа выглянула Трикси:
— Чип без ума от бурбона.
— А ты без ума от каждого встречного! — рявкнул Чип.
Джулия поспешно увела Уилла в комнату Уэйна, Трикси последовала за ней. Уэйн, в наглаженном матросском костюмчике и белых лаковых туфлях, тоже выглядел несчастным.
— Можно переодеться? — спросил он.
— Нет, ты же именинник, — объяснила Трикси с вымученной улыбкой.
Уэйн все-таки скинул туфли и потащил за собой Уилла — разрушать только что построенный город из деревянных кубиков.
Трикси привела Джулию в просторную гостиную, сплошь увешанную холстами. Джулия узнала работы молодого английского живописца — безвольных обнаженных — и несколько небольших современных скульптур — шагающие фигуры.
— Трикси собирает этот хлам в Лондоне и Нью-Йорке, — фыркнул Чип.
— В искусстве мое счастье! — огрызнулась в ответ Трикси.
— А я думал, твое счастье в другом!
Чип поманил Говарда к себе в «логово» — уединенную комнатку с кожаными креслами и шкурой зебры на стене.
Оставшись вдвоем с Джулией, Трикси шепнула:
— Чип узнал.
— О чем?
— О том красавчике из арабского квартала, помнишь? Который пытался гадать тебе по руке.
— Мистер Мубарес?
Трикси поведала Джулии подробности своего романа с Мубаресом, начавшегося со встречи в гостиничном бассейне.
— А потом этот олух явился к нам и застал Чипа дома. Чип грозился прихлопнуть меня, а заодно и его.
Джулия вздохнула.
— Ну и ты попросила у Чипа прощения?
— Прощения? — У Трикси вытянулось лицо. — Я никогда и ни перед кем не извиняюсь.
Пока подруги созерцали нравственную пропасть, что пролегла между ними, из «логова» Чипа пулей вылетел Говард.
— Джулия, где Уилл? — спросил он сердито.
Джулия указала на комнату Уэйна. Через миг Говард, схватив в охапку упирающегося Уилла, вышел вон из дома.
Джулия последовала за ним. Трикси на прощанье чмокнула ее в щеку, оставив след помады, который Джулия обнаружила намного позже, глянув в зеркало.
Уилл, почувствовав холодок между родителями, раскапризничался перед сном. Говард и Джулия безропотно выполняли все его просьбы — принести водички, еще разок поцеловать, — лишь бы оттянуть неизбежное объяснение.
— Джулия, — заговорил Говард, лежа в постели и сжав пальцами виски.
— Что, милый?
— Что ты знаешь об этом человеке?
— О ком?
— Ну, — Говард в темноте повернулся к Джулии, — с которым она спит.
Джулия затаила дыхание.
— Ничего, милый, — ответила она. И стала ждать.
— Я и не сомневался, — кивнул Говард. — Трикси сказала Чипу, что идиот, который к ним заходил, влюблен в тебя. Я ответил, что это чушь. Твоя подружка не просто шлюха, а еще и лгунья.
Джулия сочла, что мудрее будет промолчать. Если она начнет рассказывать о своих встречах с Мубаресом, то рискует навсегда потерять доверие Говарда.
Вдруг Говард вскочил.
— Джулия, это кошмарное место. Давай уедем. Подальше от этих людей.
Джулия молчала. Сейчас не время отстаивать дружбу с Трикси. Но она взяла мужа за руку в знак своей любви — что бы ни делала и ни говорила Трикси. Может быть, все встанет на свои места и гнев Говарда уляжется.
Говард счел рукопожатие знаком согласия на переезд.
Трикси пыталась порвать с Мубаресом, но бедняга не мог смириться с поражением. Ведь Трикси первой начала его преследовать — как смеет она прогонять его? В отчаянной попытке заглянуть в душу роковой красотке-американке он купил книгу «Почтальон всегда звонит дважды». И отыскал там простой выход из затруднения: убийство.
