да приложытися,
А в Ёрдане-реки да покупатися,
На плакуне-травы да покататися.
Эй клали тут заповеть великую.
А велику они заповеть тежолую:
15. «Э хто из нас, браццы, заворуицсе,
Э хто из нас, браццы, заплу(ту)ицьсе,
Э хто из нас, браццы, за блудом пойдёт, —
А судить нам таковаго своим судом,
Не ходить нам не к царям да не к царевичам,
20. Не ходить нам ко князю ко Владимеру,
А коцать нам таковаго в землю по поесу,
Да речист-де язык да тенуть теменём,
А-й оци-ти ясны — фсё косицями,
А ретивоё сердецюшко — промежду плецьми».
25. А отправились калики в Ерусалим-град.
А день они идут да и другой бредут.
Да настрету к им Владимер стольней киефьской:
Он поехал на тихия вёшны заводи
А стрелеть он гусей да белых лебедей,
30. А маленьких пернастых серых уточок;
А Добрынюшка у его сидит извошшичком,
А Олёшенька стоял на запяточках.
Говорыл тут Владимер таково слово:
«Уш вы здрастуйте, калики перехожия,
35. Перехожия калики, переброжыя!
А куда ли вы пошли да куда Бох понёс?» —
«А пошли мы калики в Ерусалим-град». —
«А не знаете ли, калики, спеть еленьской стих?
Захотелосе мне стиха послушати!..»
40. А на то-де калики не ёслышылись;
А-й да заходили калики во единой круг,
Во единой-де круг да на зеленой луг,
А копьиця в землю испотыкали,
А на копьиця суночки повесили;
45. А суноцьки у их да были бархатны,
А подсуноцья-ти были крущатой камки.
Да запели тут калики фсё еленьской стих:
А-й матушка земля да потресаласе,
А в-озёрышках вода да сколыбаласе,
50. А на поле-то травонька заилеела*,
На горах темны лесы зашаталисе;
Да не можот князь Владимер стоючи стоять,
А не можот князь Владимер сижучи сидеть,
А не можот князь Владимер лёжучи лёжать;
55. А упал-де Добрынюшка с коня сдолой;
А увалилса Олёшенька з запяточок.
Говорыл тут Владимер таково слово:
«Уш вы ой еси, калики перехожия!
Перестаньте вы, калики, петь еленьской стих!»
60. А на то-де калики не ёслышылись,
А ставали калики на резвы ноги.
Говорыл княсь Владимер таково слово:
«Пойдите вы, калики, ф кра(с)ен Киеф-грат;
Приворацивайте, калики, хлеба-соли исть,
65. Хлеба-соли-де исть да пива с мёдом пить».
Да отправились калики ф красен Киеф-град.
Приходили калики ф красён Киёф-грат.
Выходила кнегинушка Опраксия,
Говорила каликам таково слово:
70. «Уш вы милости просим хлеба-соли исть,
Хлеба-соли-де исть да пива с мёдом пить!..»
А на то-де калики не ёслышились,
73. Заходили калики на великой двор...
Попов Яков Федорович
Яков Федорович Попов, по прозванию Яку́нька По́рхаль, а также Токаре́вич, — крестьянин села Долгой Щели, <...> нижней его части, худощав, 50 лет, неграмотен. Он женат и имеет двух сыновей и двух дочерей. У него есть два женатых брата, живущих отдельно: Илья и Василий. Отец его не умел работать и был каликой, то есть собирал милостыню. Раньше он сильно пил и жил бедно. Когда подросли парни, он стал жить лучше. Лет 8 тому назад он взялся за гонку лесу в плотах из «Прямых вод» (выше с. Д. Щели по р. Кулою на 45 верст) до с. Д. Щели, откуда берет их пароход. Сам он уговаривается за доставку целых плотов, а доставляет их при помощи поденных рабочих. Но и теперь он пьет водку довольно сильно. Его трудно застать летом дома, так как он почти все время на гонке леса. Он пропел мне довольно большие старины: 1) «Молодость Сокольника, добывание им коня и доспехов и бой его с Ильей Муромцем»; 2) «Данило Игнатьевич и его сын Михайло» и 3) «Сорок калик со каликою». Первые две старины он спел мне 8 июля (в Проко́пьев день, престольный праздник в с. Д. Щели), а третью утром 9-го. Первую старину он спел, пока был трезв и поэтому пел хорошо. Во время пения ее пришел его брат и другие, работавшие у него по гонке леса. Ко времени пения второй старины его сын раздобыл водки, и Яков, угощая себя и рабочих, опьянел и поэтому пел вторую старину, несколько путаясь. Во время пения первой старины ему стал подтягивать его брат Илья, но так как это мешало записи (некоторые слова он произносил иначе) и потом могло выйти недоразумение при расплате, то я попросил Илью не подтягивать во время пения второй старины. Третью старину Яков пропел мне 9-го июля, хотя собирался поехать в первый раз на пожню косить, так как рассчитал, что ему выгоднее петь, чем косить. 9-го июля он пропел мне эти старины и в фонограф по дороге на пожню. Кроме этих старин, он знает еще четыре: 1) «Первая поездка Ильи Муромца» — согласно с Трофимом Широким, 2) «Дунай» (по тамошнему обыкновенному названию «Женитьба Владимира») — согласно с Василием Буториным, 3) «Бой Добрыни с Дунаем» — согласно также с Василием Буториным и 4) «Дюк»; про Дюка он нетвердо помнил, поэтому не решался петь, а я не настаивал. Голос у него очень грубый. Он также употребляет «было» (в «Даниле Игнатьевиче») и «ли» для заполнения места в стихе; интересны также случаи употребления «но» вместо «нонь» и употребления «ну», вероятно, вместо «нунь».
288. Молодость Сокольника, добывание им коня и доспехов и бой его с Ильей Муромцем
(См. напев № 40)
Уш как от моря, моря синего,
От того же от камешка от Латыря,
А от той же бабушки Златыгорки;
Уш как было у ей цядышко милоё,
5. Уш как милоё у ей цядышко любимоё,
А-й любимоё цядышко — Сокольницёк:
Он Сокольницёк-цядышко двенаццать лет.
А-й да ходил он гулял да на боярской двор,
А играл он с робятами по-робечески:
10. А которого схватит за руку — рука-та проць,
А которого схватит за ногу — нога-та прочь.
А-й да которого посерёдки — живота ле<и>шит.
А-й да доходят ети жалобы
