изображение того самого малыша из аквариума в натуральную величину и с подписью: «0 лет». Медсестра нажала ещё одну кнопку, и программа начала изменять новорождённого неоатланта: вот ему два, три, вот десять, вот четырнадцать, пятнадцать, вот он уже взрослый мужчина и вот он сморщенный двухсотлетний старик. Досмотрев весь фильм до конца, Фейрис обратился к Изабелле:
— Не в обиду тебе будет сказано, Бель, но… он совершенно на тебя не похож!
— Так разумеется! Гены Амадеуса сильные, свои тут еле впишешь!
— Да он даже на третьего еле похож, скорее на меня!
— Здорово, что ты заметил… — протянула «без-пяти-минут-королева». — Это сходство нам как раз и… пригодится…
— В каком смысле?
— Сейчас объясню. Во-первых, я… умираю. Вон та сестра вам, наверное, уже сказала это, когда бегала за вами.
— Но Бель! Я подумал, это неправда! Ты выглядишь вполне… живой! Ты легко разговариваешь, улыбаешься!
— Я всегда была такой! И нет ничего странного в том, что умереть я хочу такой же! — решительно заявила Изабелла.
— Ну, что ты, не надо так настраиваться, погоди ещё, может, всё обойдётся…
— Не обойдётся. — шепнула принцу подошедшая сзади старшая акушерка лет восьмидесяти-девяноста. — Лучше поверьте на слово. Я видела, что у неё там, под бинтами. Ей минуты три осталось!
— Не шепчите! — крикнула «без-пяти-минут-королева». — Меня это раздражает. Не хочу последние минуты жизни провести в раздражении! Я ведь ещё так много хотела вам рассказать… дать… напутствие…
— Напутствие?.. — землянка была крайне взволнована этим словом.
— Да! Выслушайте меня, это очень важно.
Влюблённые мельком переглянулись и встали поближе к Изабелле, держась прямо, всем своим видом показывая, что готовы слушать.
— Что ж… Признаюсь, я всегда думала, что умирать — это не страшно. Успокаивала себя, молодую, двадцатилетнюю девчонку, что после смерти отключается виртуальная реальность! А теперь… всё не так… Мне появилось, что терять! Да, раньше у меня ничего такого не было! Я не особо-то любила отца, который днями и ночами пропадал в своём министерстве, я не любила мать, которая относилась ко мне, как к куску холста, на котором она нарисует все свои невоплощённые мечтания: танцы, акробатика, вокал, фортепиано, художественная школа… золотая медаль, красный диплом… А потом я по отцовскому сговору с королём вышла замуж за принца! Тоже мамина детская мечта!
— А разве ты сама не мечтала о замужестве с моим братом? — спросил Фейрис. — Он постоянно хвастал, что за него любая невеста душу продаст!
— Да нет, знаешь ли, вначале я бы продала душу, чтоб меня от него избавили… Ну а потом ничего — как в старину, стерпелось-слюбилось…
— Так почему же тебе было нечего терять? Если ты любила третьего, тебе было бы жалко оставлять его здесь одного!
— Что значит «если»?! — возмутилась «без-пяти-минут-королева». — Конечно, я любила его! Просто муж — это… не ребёнок… Я знала, что буду грустить, если он умрёт, но я так же чётко знала, что сумею «переварить» это горе! А теперь у меня родился сын… которого я не смогу взрастить и воспитать… Вот оно, горе непоправимое! Даже смерть этому горю не помешает! И на том свете я буду вспоминать, как оставила здесь… частичку себя… — тут Изабелла вдруг закряхтела, и помогая себе одной незабинтованной рукой, перевернулась со спины на бок, лицом к влюблённым. Её отрешённый взгляд прояснился и направился на деверя и его невесту. — Чтобы этого не произошло, чтобы меня не мучили муки совести, чтобы я могла умереть спокойно, я и послала за вами. У меня к вам… поручение…
— Что мы должны будем сделать? — спросил принц с решимостью.
— Вы станете его опекунами, — объявила «без-пяти-минут-королева» с не терпящей возражений интонацией. — Это ваше право и обязанность. Вы — его единственные родственники!
— Да мы между собой-то ещё не родственники! — воскликнула землянка. — Как мы сможем его усыновить, если сами не семья?
— Намекаешь, что из-за твоего происхождения вас никогда не поженят? Не бойся! Когда я умру, твой жених станет королём без конкурентов, и вашему браку уже никто не помешает. Вы заберёте пятого к себе, и ты будешь любить его, как любила бы я, как родная мать, поняла?! И ты люби его, как родной отец, четвёртый! Он, как видишь, будет сильно похож на тебя, и даже ничего не заподозрит! Пообещайте мне!
— Но Бель… — засомневался Фейрис. — Девять месяцев назад я ещё был… несовершеннолетним… Если он посчитает разницу в возрасте, он…
— Так придумай что-нибудь!!! — вскричала Изабелла. — Паспорт подделай, в конце концов! Тебе отказать не смогут! На худой конец скажи ему, мол, так и так, не дотерпел, сыночек… Короче, выпутаешься!
— Но как он будет общаться с детьми, у кого отцы старше на сто, на сто двадцать лет?..
— Как общаться будет? С позиции наследника престола, во как! С такой родословной — правнук Амадеуса, никаких комплексов не появится!
— Ну… один-то комплекс у него… точно будет… — произнёс принц с горечью.
— Нет, не будет!!! — взорвалась «без-пяти-минут-королева», поняв, про что говорит её деверь. — Горе вам, горе вам, если он узнает, что он приёмный! Я тогда из преисподней убегу, чтоб каждую ночь к вам призраком являться! Я, я…
— Мы обещаем, — вмиг успокоила её землянка. — Мы будем о нём заботиться, любить его, уважать, и ему никогда не захочется проверить, есть ли у него с нами прямая родственная связь! Мы сохраним для него эту тайну!
— Полностью присоединяюсь! — подхватил Фейрис. — У него будет счастливейшая жизнь, счастливейшее детство, и в своё время он взойдёт на престол, как ему и положено!
— Четвёртый… — прошептала Изабелла голосом умирающего лебедя, до слёз благодарная за обещания. — Я, конечно, не вправе об этом просить, но… ты бы не смог уйти на пенсию пораньше? Лет этак в девяносто? Не до смерти править? Чтоб он тоже успел… насладиться молодостью на троне?..
— Сделаю всё, что в моих силах. Уж чем-чем, а наслаждениями я его не обделю!
— И я! — воскликнула Лиза. — Я тоже дам ему столько радостей, сколько не получал ещё ни один ребёнок во вселенной!
— Спасибо… Спасибо… — шептала «без-пяти-минут-королева» на последнем издыхании. — Я… доверяю его вам… Отныне он — ваш сын…И не смейте не оправдать моего доверия!
Сказав это, Изабелла испустила дух…
* * *
Фейрис третий слишком долго провозился с поисками отсека спасательных капсул, поэтому покинул Марс уже тогда, когда кольцо-таможня было уничтожено, и турели начали обстрел военных объектов Нибиру. Ещё в полёте, пройдя примерно половину атмосферы, он увидел, как с поверхности планеты в сторону Марса летит крупнокалиберная ядерная ракета. Через несколько секунд она же исчезла внутри пробитой «Дельфином» дыры. Это было торжество
