— Ну и что? — снова потеряла я нить дедуктивных размышлений моего друга.
— А то, что Лариса сидит в тюрьме, и никак не может воспользоваться собственным домашним телефоном. Кинулись к ней на квартиру. Звоним, стучим, никто не реагирует, хотя слышны голоса. Наконец, вышибли дверь. Поздно…
— Что — поздно? — спросила я, непроизвольно покрывшись гусиной кожей.
Нет, никогда у меня не будет иммунитета к таким сюжетам! Не своим делом занимаюсь, и работа друга меня отнюдь не приводит в состояние умиротворения.
— Он выбросился из окна. Я даже видел — как. Но самое интересное не это.
Конечно, чего уж интересного, если человек сигает из окна? Так, рутина.
— Он улыбался. Понимаешь, у него на лице застыла совершенно блаженная улыбка. Всякое повидал, но такое — впервые. Человек выбрасывается с тринадцатого этажа, прикинь. А выражение лица — как у детсадовца, который впервые увидел Деда Мороза. Правда, выпил он перед этим прилично. И, судя по всему, принимал какие-то таблетки. Не исключено — то самое «лекарство против страха». Они там грудой по всей квартире были навалены.
— Состав известен? — спросила я.
— Отдали на экспертизу. Наверняка очередное творение Химика. Его бы энергию, да в мирных целях…
— В тюрьме перекуется, — философски заметила я.
Андрей скептически хмыкнул.
— Не будет ему тюрьмы. Кажется, он уже абсолютно невменяем во всем, кроме своей химии. Наверное, направят на принудительное лечение. А ещё говорят, что гений и злодейство — две вещи несовместные.
— Так это когда было. Сам говорил, у нас гении не в цене. Разве что гении всяких махинаций. Кстати, за что Ларису упекли?
— В квартире у наркокурьера, ну, этого, который дерево сбил, обнаружили редчайшее химическое вещество, ему цены нет. А потом то же самое таможня изъяла у одного замутненного дельца в Бресте. Он тут же от всего открестился и заявил, что пробирку с порошком ему дала женщина по имени Лариса и попросила передать её знакомым в Германии. На всякий случай посадили и её, и его, а потом начали отрабатывать их связи. Тут и появились Химик, Императрица, её супруг. Знаешь, какая кличка была у этого супруга?
— Какая?
— Гиена в сиропе. Правда, существовала ещё более пристойная — Шакал. Но думаю, Императрице от этого не легче. Равно как и Ларисе.
— Которая теперь и будет крайней, — подхватила я.
— Судя по всему, именно так и получится, — кивнул Андрей. — Подумать только, из-за того, что десять с лишним лет назад один дядя приохотил мальчишку к не слишком пристойным забавам, а другой дал попробовать наркотик, образовалось четыре трупа. А сколько таких мальчишек и девчонок только начинают… Мало было России алкоголиков! Теперь — новая напасть.
Я не стала высказывать свои соображения, поскольку они были достаточно банальны. Наркомания, вестимо, бяка, но это ведь болезнь. Если вдуматься, моя излюбленная табачная палочка, от которой я абсолютно не в силах оторваться, явление того же порядка. Если я не в состоянии справиться с собственным пороком, то какое право имею судить других людей, пристрастившихся к какому-то ещё зелью? И меня, и их, надо лечить. Только добровольно подобной процедуре подвергается едва ли один из тысячи, остальных приходится исцелять, предварительно надев на них смирительную рубашку. Так разве на всех напасешься…
— Ладно, перерыв, — заявил Андрей и пружинисто поднялся с шезлонга.
Похоже, его могучий организм постепенно брал верх над стрессом. Впрочем, я в этом и не сомневалась.
— Пойду, куплю ещё пива, — сказал он. — Судя по тому, какими темпами мы с тобой его потребляем, нам понадобится подкрепление.
Я было хотела сказать, что на дворе, в общем-то, уже ночь, но во время прикусила язык. Друг мой давно совершеннолетний, только что вернулся с задержания самого настоящего преступника, а я собираюсь пристегнуть ему помочи и посадить в манеж. Нет, в любой женщине материнский инстинкт заложен просто по определению. Возможно, годам к восьмидесяти я с этой напастью справлюсь, а до той поры придется последить за собой построже и не рваться опекать тех, кто в этом не нуждается.
После ухода Андрея прошло не больше трех минут, как зазвонил телефон. Я подпрыгнула от неожиданности: весь день это произведение человеческого гения молчало, как убитое, а во третьем часу ночи растрезвонилось. Поднимите руку, кто любит ночные звонки. Нет любителей? Правильно, я в этом плане тоже не исключение.
— Наташа, — услышала я в трубке голос Павла, — прости за поздний звонок, но…
— Что случилось? — неживым голосом спросила я.
Надо знать Павла: если он звонит в неурочное время, можно без колебаний вызывать МЧС. Слава Богу, Андрей фактически дома!
— Милочка… — голос Павла пресекся.
Господи, только этого не хватало! Она же должна была родить со дня на день! Неужели…
— Что — Милочка? — завопила я. — Да говори же, вот наказание!
— Она родила, — деревянным голосом сообщил Павел. — Сегодня днем.
— Все в порядке? — выдохнула я.
— Надеюсь. Понимаешь, она родила двойню. Мальчика и девочку.
— Поздравляю, — нетерпеливо сказала я. — С ней, с Милочкой, все в порядке?
Тут информация, наконец, дошла до меня в полном объеме и я ахнула:
— То есть как — двойню? Вы что, ждали близнецов?
— Слушай, Наташка, у меня в голове даже не каша, а какой-то салат образовался. Оливье. Это все твоя приятельница…
— Какая? — обречено спросила я.
Если речь зашла о моих приятельницах, дело плохо. Нужно ждать каких-нибудь неприятностей. Это уже просто народная примета.
— Ну, эта, Алина, что ли. Лиловая такая. У тебя на дне рождения.
— Вот что, Павлик, — приняла я решение, — приезжай. Мы с Андреем все равно не спим, проводим разбор полетов. Заодно обсудим моих приятельниц. Один ты, по-моему, спятишь.
— По-моему, тоже, — откликнулся Павел. — Спасибо, приеду. А Андрей не будет…
— Ну, ты действительно плохой, — соболезнующе сказала я. — Это же надо, вообразить, что Андрей будет возражать против твоего приезда! Вы друзья или где?
В этот момент очень кстати вернулся Андрей, который вытаращил глаза, увидев меня в такое время с телефонной трубкой в руках. Не знаю, что он там подумал, но я испытала чувство мстительно радости: не одной же мне теряться в догадках, почему милого в урочный час нет дома. Пусть и он немножко погадает о том, что происходит. Но через секунду серьезность ситуации перевесила и я протянула моему другу трубку.
— Это Павел. Он хочет приехать. Все в порядке, только немного не в себе. Из-за Милочки.
Андрей взял трубку, послушал какое-то время, потом бросил только одну короткую фразу:
— Не дури и немедленно приезжай.
Закончив разговор, он повалился на тахту и расхохотался. Таким веселым я его ещё никогда не видела и тут же заподозрила, что временное помешательство Павла оказалось заразным. Или события последних дней сказались на моем дорогом друге таким странным образом. Была бы на его месте женщина, я бы, ни минуты не колеблясь, поставила диагноз: истерика. Но молодой, крепкий мужик…
— Что ещё случилось? — осторожно спросила я. — Поделись, посмеемся вместе.
Андрей попытался остановиться, но снова закатился смехом. Я терпеливо ждала.
— Ты не поверишь, — смог он наконец произнести, — предсказания твоей замечательной подруги сбываются просто со стопроцентной точностью.
— И что тут смешного? — осведомилась я. — У меня никогда не было сомнений в способностях Алины. Она сразу сказала, если помнишь, что к исчезновению Юлии причастна Императрица. Ну, и кто оказался прав?
— Она, она, успокойся. Сейчас приедет Павел, повторишь это ему, для профилактики. А ты помнишь, что эта самая Алина предсказала Милочке?
— Что все будет хорошо, — с недоумением сказала я. — Ну и…
— Ты забыла ещё кое-что. Алина сказала Милочке, что та родит в автобусе. После этого Павел, наш замечательный скептик и реалист, запретил Милочке на пушечный выстрел приближаться к каким-либо транспортным средствам, кроме его персонального автомобиля.
Андрей замолчал и весело хихикнул. Мне это странное веселье, если честно, начинало действовать на нервы.
— Где она родила? — спросила я тоном классной руководительницы.
— В автобусе, — фыркнул Андрей. — Представляешь себе, родила именно в автобусе!
— Зачем она туда полезла? — обалдела я.
— Сейчас приедет Павел, спросишь у него. Пока я и сам не знаю. Но каково совпадение, а? Нарочно не придумаешь!
Я не стала говорить, что никакое это не совпадение, а сбывшееся предсказание. Мужчины решительно не способны допустить воздействие на их жизнь каких-то иррациональных сил. Шаг влево и шаг вправо от тропы ортодоксального здравого смысла считаются у них первым шагом на пути в дурдом. Хотя сами сплошь и рядом попадают туда без потусторонней помощи, исключительно благодаря собственному доблестному поведению.
