— Как видите, не ношу.
Девушка смешно выпятила губки.
— А если надо задержать вора? Он же не захочет, чтобы его арестовали, правда?
— Насмотрелись фильмов! — пробормотал завотделом и опять принялся за гранат. Он высасывал его так аппетитно, а гранат был такой большой, свежий и красный, что у майора рот наполнился слюной, он проглотил ее и неодобрительно посмотрел на зава. Но тот ответил доброжелательной улыбкой, и неприязнь Хаблака мгновенно исчезла: этот человек буквально излучал доброту, наверное, девчата пользовались этим и не очень слушались своего начальника — они не обратили на его реплику никакого внимания. Брюнетка даже осуждающе махнула рукой — зачем, мол, вмешиваться не в свои дела — и спросила:
— Вы не слышали, говорят, что бедный археолог с горя заболел? И неудивительно: так перенервничать с этой чашей!
Майор вспомнил коренастую фигуру Хоролевского, его большие мозолистые руки и успокоил:
— Ничего с ним не случится.
— Раззява! — оторвался от граната заведующий.
Хаблак кивнул: да, не без этого.
— Теперь вопрос к вам, товарищи. — Майор перевел разговор в деловое русло. — Не видел ли случайно кто-нибудь из вас отсюда, — он подошел к окну, — белую «Волгу»? Вот там, неподалеку от кустов сирени?
— Нет, — уверенно ответила брюнетка, но ее соседка, девушка с высокой копной каштановых волос и миндалевидными глазами, вдруг вскочила, выглянула и спросила: — На углу дома?
— Вот там, — майор показал пальцем на асфальтированную дорожку за сальвиями, — или, может, чуть поближе.
— Видела, — подтвердила девушка. — Белая «Волга». Двадцать четвертая. На той неделе и еще раз совсем недавно.
Хаблак посмотрел на нее с надеждой:
— Номер запомнили?
Девушка пожала плечами:
— Зачем он мне?
— Бывает, что ненароком...
— Семерка... — девушка потерла виски и подтвердила: — Да, семерка, номер начинается с семерки, а дальше не помню. Семерка для меня счастливая цифра, вот я и заметила ее.
— А кто-нибудь из сотрудников издательства подходил к этой «Волге»?
— Так наша же машина здесь не стоит. С той стороны, на улице.
— Но ведь белая «Волга» приезжала за кем-то... — вмешался заведующий.
— Может быть, приезжал кто-то из авторов, — возразила девушка.
— Так, — кивнул Хаблак, — выходит, не видели?
— Нет.
— Жаль.
Майор направился в кабинет директора. Знал, что Миколу Семеновича вызвали к начальству, и решил воспользоваться его телефоном. Позвонил Каштанову, доложил о ходе расследования и попросил поручить автоинспекции составить список белых «Волг», номерной знак которых начинался с семерки.
Вышел в приемную и осмотрелся. Обычная приемная не очень большого учреждения. Напротив директорской — дверь в кабинет главного редактора, шкаф, столик с пишущей машинкой, несколько стульев. В углу мягкое кресло. Майор долго смотрел на него, потом сел, положил руки на поручни. Дверь в директорский кабинет была открыта — метрах в пяти-шести по прямой стоял стол, на котором позавчера Хоролевский раскладывал свои находки.
Хаблак медленно вернулся в кабинет, обогнул приставной столик, взял пепельницу толстого стекла, размахнулся. Хотел бросить на кресло, но в приемную вошли главный редактор с заведующим техотделом.
Главный редактор удивленно посмотрел на майора, а заведующий испуганно отшатнулся, будто Хаблак и правда имел намерение швырнуть в них тяжелую пепельницу.
Майор, опустил ее на стол и смущенно улыбнулся.
— Мы с Аркадием Семеновичем помешали вам? — не без иронии спросил главный. Он был маленького роста, лысоватый, тщедушный, но держался выпятив грудь и ходил с поднятой головой. — Может быть, надо помочь?
— Нет, спасибо.
Майор покачал головой, и Василь Иосифович, пропустив вперед заведующего техотделом, проследовал в свой кабинет.
Хаблак посмотрел на часы. Скоро должен был приехать Зозуля, и майор решил перехватить его на троллейбусной остановке. Лейтенант действительно не задержался. Хаблак рассказал о показаниях техредактора, запомнившей семерку на номере, и об эксперименте со стеклянной пепельницей.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Зозуля, как всегда, высказался сразу и категорично:
— Говоришь, Ситник с Власюком дружит? Прекрасно... Ситник выбрасывает в темноте чашу в кресло, Власюк хватает ее, спешит к белой «Волге», передает шоферу, а сам возвращается. Правда, не рассчитал время и чуточку опоздал: появился, когда свет уже горел, и его заметили. А так — все шито-крыто, и никаких проблем.
— Что ж, — согласился майор, — теперь нам следует найти последнее звено: «волгаря».
— Если девушка не ошиблась, это не так уж и трудно.
— Говорит, запомнила точно.
— В автоинспекцию?
— А куда же еще?
К концу дня Хаблак и Зозуля установили, что белых «Волг», номера которых начинаются с семерки, удивительно мало: всего одиннадцать. Восемь из них отпали сразу — государственные машины и в тот вечер стояли в гаражах.
Оставалось три — одна государственная и две частных. Первая принадлежала стройтресту, позавчера вечером шофер отвозил директора в санаторий в Пущу-Водицу и освободился в половине седьмого, а около восьми мог стоять перед издательством, потому что вернулся в гараж в начале десятого. Частные машины могли быть где угодно, и майору предстояло познакомиться с их владельцами.
Зозуля поехал к шоферу из стройтреста — у того был выходной, а жил он у черта на куличках. На улице Щербакова жил первый владелец белой «Волги» — Гавриил Спиридонович Иванов — бывший спортсмен, а ныне директор промтоварной базы. Второго владельца — Бориса Корнеевича Брянского — майор решил побеспокоить только в крайнем случае, потому что вряд ли сам Борис Корнеевич, видный ученый, академик, директор института, мог общаться с Власюком.
Гавриил Спиридонович Иванов вышел к Хаблаку в темно-синем легком спортивном костюме — среднего роста, широкий в плечах, еще подтянутый, хотя уже и намечалось будущее брюшко. Узнав, с кем имеет дело, не удивился и не встревожился, пропустил майора в квартиру и предложил кресло в гостиной — обычной, не очень большой комнате трехкомнатной квартиры, где полстеллажа занимали разные кубки и прочие спортивные трофеи, завоеванные некогда хозяином.
Хаблак, перед тем как сесть, полюбовался многочисленными медалями и вымпелами — конечно, это было приятно хозяину, он стоял рядом и не торопил майора. В комнату заглянула полная женщина, Гавриил Спиридонович лишь взглянул на нее, и она исчезла, видно, безоговорочно слушалась мужа.
Наконец майор оторвался от кубков и медалей, сел в кресло. Иванов положил рядом сигареты и зажигалку. Хаблак покачал головой и спросил:
— Имеете белую «Волгу», номерной знак КИЛ-75-71?
— Да, это моя машина. — Гавриил Спиридонович уселся на диван напротив. Не спросил, почему милиция интересуется его машиной, и Хаблак пояснил:
— Сейчас мы расследуем одно дело и вынуждены уточнить, где вы находились позавчера в восемь вечера. Точнее, не вы, а ваша «Волга»?
— Машина может быть только со мной или в гараже, — ответил Иванов. — Я никому не доверяю ее. А позавчера мы с женой в это время ездили в гости к нашим друзьям. Если хотите, я могу назвать их фамилии и дать адрес.
Майор вынул записную книжку: он должен установить алиби Иванова, и тут было не до сантиментов. Записав данные знакомых Иванова, уточнил:
— А машина?
— Стояла в гараже. Очень легко установить. У сторожа есть журнал регистрации приездов и отъездов. Кооператив строителей.
Хаблак откланялся. Он не сомневался, что Иванов говорил правду. И все же заехал в гаражный кооператив и уточнил, что машина Гавриила Спиридоновича позавчера вечером действительно стояла в своем боксе. К знакомым Иванова он уже не поехал, рассудив, что в крайнем случае, если понадобится, это можно сделать и позже.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
К академику Брянскому майор добрался около девяти вечера — время, когда хозяин, наверное, еще не отдыхал. Поднялся на лифте на седьмой этаж и позвонил в квартиру, дверь которой была обита черным блестящим дерматином. Никто не открыл, и Хаблак вынужден был позвонить еще раз, наконец услышал легкие шаги и женский голос спросил:
