— Я ничего не считаю и считать не хочу. Какое мне дело?
Хаблак еще раз вздохнул.
— Проклятая чаша! — сказал он. — Теперь ищи ее сто лет!
— Неужели?
— Как сквозь землю провалилась.
Ситник усмехнулся, но как-то вымученно.
— Странная история... — неуверенно сказал он.
— Странная не странная, а неприятная, но найдем.
— Конечно, найдете! — почему-то даже — обрадовался Ситник. — Я так считаю: когда-нибудь и где-нибудь она обязательно вынырнет. Вся ее ценность в том, что две тысячи лет. Серебро на слиток переплавлять никто не станет, сколько это серебро стоит! А так...
— Сколько же?
— Должно быть, не одну и не две тысячи... И даже не десять!
— Разумеется, — кивнул Хаблак. — Два миллиона. Как минимум — два. В долларах.
У Ситника округлились глаза.
— Неужели? — выдохнул он. — Никогда бы не подумал. Но кому же продать?
— Да, это трудное дело.
— Вот я и говорю: все равно где-нибудь вынырнет.
— А если за рубежом?
— Думаете? За границу надо вывезти. Сложно.
— Да, сложно, хотя всякое бывает.
Ситник задумался.
— Теперь за рубеж много народу ездит, за всеми не уследишь. Такие деньги! — Он нервно смял лист бумаги.
— Да, — не без ехидства усмехнулся Хаблак. — И на машину хватило бы, и на джинсовые костюмы. На всю жизнь.
— На всю жизнь! — повторил Ситник и облизал запекшиеся губы.
— А вы были за границей?
— Ездил со «Спартаком» во Францию и Австрию. Еще в Польшу и Чехословакию.
— С киевским «Спартаком»? — Хаблак сделал вид, что не знает, каким видом спорта занимался Ситник. — Волейбол?
— Баскетбол.
— Давно?
— Три года назад.
— Бросили?
— Возраст...
— Сколько же вам?
— Двадцать шесть.
— Еще могли бы играть.
— Трудно.
— Режим?
— И режим надоел.
— Выпиваете?
— А это уж мое дело! — резко ответил он.
— Конечно, ваше. Но ведь сложно: за частную квартиру надо платить, да еще и на водку...
— А вы мои деньги не считайте.
— Вы правы, каждый считает свои. Просто сочувствую вам.
— Не нуждаюсь. С каких это пор в милиции моралисты объявились?
— А нам без морали нельзя.
— И без наручников?
— И без наручников, — серьезно согласился Хаблак. — Убийцы и воры, к сожалению, еще не перевелись.
— Недавно у нас тут милицейский майор выступал. Оптимистичнее был настроен. Бандитов, говорил, уже нет.
— Да, вооруженный бандитизм мы уже, как пишет пресса, ликвидировали. Однако убийцы...
— Вот видите...
— Разные люди бывают. Да и водка иногда головы кружит. Вы вчера сколько выпили?
— Откуда вы взяли?
— Видно.
— Так я и о вас могу сказать.
— Значит, не пили?
Ситник энергично покачал головой.
— А мне говорили... Вероятно, ошиблись.
— Не «вероятно», а точно.
— Действительно, какие у вас могут быть общие интересы с Кротом? — Спросив это, майор увидел, как щеки Ситника покрылись красными пятнами.
— Почему с Кротом? — неуверенно переспросил он.
— Потому что вечером вас видели вместе с Юхимом Сидоровичем в шашлычной. Поблизости, за углом.
— Поужинать нельзя?
— И водки выпить?
— Там не отпускают.
— Но вы же взяли с собой. Или Крот?
— Вас это очень интересует?
— Секрет?
— Не люблю, когда посторонние суют свой нос в мои дела! — Это прозвучало не очень вежливо, но Хаблак не рассердился. Однако все же решил поставить Ситника на место.
— Я не советовал бы вам лезть в бутылку, Олег Павлович. Меня абсолютно серьезно интересует ваш разговор с завхозом.
На мгновение майору показалось, что Ситник струхнул. Спрятал руки под стол, сжав их коленями.
— Какой разговор? — пробормотал он. — Случайная выпивка.
— Кто покупал водку?
— Какое это имеет значение?
— Возможно, имеет.
— Ну я.
— Угощали завхоза? Зачем?
— Неужели я не могу просто так, без всякого дела выпить с коллегой?
— Не говорите... Неинтересно вам с Юхимом Сидоровичем.
Ситник успел взять себя в руки.
— Неинтересно, — согласился он. — Но тетке кирпич нужен, а Крот может достать.
— У вас есть тетка?
— А то как же.
— Зачем ей кирпич?
— У нее возле Русановской протоки сад. И деревянный домик. Так хочет облицевать кирпичом.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— И Крот пообещал кирпич?
— Говорил, на той неделе.
— Благодетель!
— Благодетель не благодетель, а деловой человек.
— Все может достать?
Ситник подозрительно посмотрел на майора и не ответил.
Хаблак достал бумажку со схемой расположения людей в кабинете директора во время встречи с Хоролевским. Положил перед Ситником, предварительно отметив крестиком его место.
— Вы сидели здесь? — ткнул он пальцем.
Ситник долго смотрел на бумажку, наконец поднял глаза на майора.
— Да, я сидел именно на этом месте, — ответил он четко, будто стоял в строю и докладывал командиру.
— Когда погас свет, не вставали?
Ситник замигал, глаза у него потемнели, стали злыми.
— Вот что, — вдруг стукнул он кулаком по столу, — идите вы ко всем чертям!
— Я же не обижал вас, Олег Павлович.
— Считаете, что беспочвенное подозрение — не обида?
— Я расспрашиваю всех работников издательства, и никто еще не воспринял мои вопросы как личную обиду.
— У каждого свой гонор, — примирительно ответил Ситник.
— Итак, не вставали?
— Нет.
— Вы курите?
— Хотите сигарету?
— Не курю. А спички есть?
— Зажигалка. — Ситник достал из кармана и щелкнул. Прозрачный огонек блеснул длинным языком. — Американская, «Ронсон».
Майор взял зажигалку, щелкнул. Спросил:
— Когда погас свет, почему не зажгли?
Ситник снова положил руки между коленями. Покачался на стуле и неуверенно ответил:
— Странно как-то... Сам не знаю почему. Сначала думал — свет сразу вспыхнет, потом, пока вынул зажигалку...
— Данько сидел рядом с вами?
— Кажется.
— А он успел достать коробку, нащупать спичку, чиркнуть.
— Ну так что?
— Вы могли бы управиться с зажигалкой быстрее.
— Допустим, мог...
— Вероятно, тогда скифская чаша не исчезла бы.
— Разве несколько секунд имеют значение?
— Выходит, имеют. Человек встает, выбрасывает чашу из комнаты и снова занимает место... Сколько секунд на это нужно?
Ситник посмотрел исподлобья и сразу опустил глаза.
— А вы уже подсчитали? — неприязненно спросил он.
— Приблизительно.
— И сколько же?
— Секунд десять — двенадцать. Или даже меньше.
— Глупости какие-то, — сказал Ситник. — Выдумки и чепуха.
— Не такие уж и выдумки, Олег Павлович. Особенно если чашу бросает тренированная рука!
Ситник посмотрел на майора тяжелым взглядом. Встал и потряс указательным пальцем.
— Вот, оказывается, в чем дело! — глухо произнес он. — Катите на меня бочку? Шерлоки Холмсы родные! Только ничего у вас не выйдет. Ничего и никогда, поняли?
Хаблак тоже встал. Только стол разделял их. Взял со стола пачку сигарет, положенную Ситником. Бросил в угол комнаты, как вчера тот — Данько. Пачка опустилась на стул, описав большую дугу.
— Вот так, Олег Павлович! — засмеялся майор. — Правда, быстро? — И, не оглядываясь, вышел из комнаты.
Зозуля доехал на трамвае до бульвара Гагарина, прошел пешком несколько кварталов и наконец увидел дом, где жил Крот. Пятиэтажный, не очень уютный, но обсаженный фруктовыми и декоративными деревьями. До пятого этажа по кирпичной стене вился виноград: с лоз свисали спелые черные гроздья.
Лейтенант подумал, как хорошо жить тем, чей балкон на третьем этаже: сиди, грейся на солнце и ешь сладкие ягоды. Вероятно, это балкон самого Юхима Сидоровича — ведь тот живет именно в этом подъезде. Быстро подсчитал: нет, восьмая квартира на втором этаже и с противоположной стороны. Все равно красиво, под окнами квартиры склонились ветки яблони.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
