– Поздравляю, – сказал он, целуя меня в шею. – Ты нашла амазонок.
Я с сомнением рассмотрела рисунок:
– Неужели все действительно так просто? А что, если это Резник? Его люди ведь нашли меня в Калькризе… По крайней мере, я предполагаю, что их послал именно он.
Некоторое время мы обсуждали все это и в итоге решили, что Резник сумел выследить меня в Германии по определенным причинам, и Ник сумел сделать то же самое, и все из-за того, что Ребекка проболталась по телефону о моем интересе к музею Калькризе. Можно было не сомневаться в том, что Резник прослушивал ее разговоры с того самого вечера, когда состоялся прием в его доме. А тот факт, что после он перешел к угрозам моим родителям, если это действительно был он, а не амазонки, служил хорошим признаком того, что в настоящий момент он не имеет представления, где мы с Ником находимся.
Но если письмо действительно прислали амазонки, без ответа оставался главный вопрос: приглашали нас на дружескую встречу или заманивали в ловушку? Карта предлагала нам поехать по Рааттеенской дороге мимо мемориала в ту самую черную пустоту, в которой исчез мотоцикл. Но я знала, что должна туда отправиться.
– А вот тебе этого делать не обязательно, – сказала я Нику, когда мы уже шли к машине. – Это же моя бабушка, значит и проблема тоже моя.
Он открыл багажник и бросил в него наши вещи. Мы решили сразу забрать все, просто на тот случай, если что-то пойдет не так и нам придется в спешке удирать из Суомуссалми.
– Ты ведь это не всерьез, а? – поинтересовался Ник, захлопывая багажник. – Я уже нашел то, что искал. И это и есть счастливый конец для меня, и я намерен им наслаждаться, даже если он меня убьет.
Я потянулась к нему и поцеловала:
– Не надо так говорить.
Мы выехали из сонного города и покатили в сторону русской границы. Лес смыкался вокруг нас со зловещей решительностью. Декорация избитой старой дороги, так хорошо нам знакомой, исчезла; теперь перед нами лежали дикие киммерийские земли на самом краю света. Мы наконец въезжали на истинную территорию амазонок.
– А ты, случайно, не прихватил из Стамбула какой-нибудь из тех пистолетов? – спросила я Ника просто для того, чтобы нарушить молчание.
Но Ник был слишком сосредоточен, рассматривая что-то в зеркале заднего вида, а когда я обернулась, то увидела два слабых огонька фар на пустынной дороге за нами.
– Они что, следят за нами?
– Думаю, да, – скривившись, ответил Ник. – Давай посмотрим, не сможем ли мы от них оторваться.
Мы проехали еще с километр или около того и наконец добрались до пересечения дорог. Карта Вабу Руси предлагала нам ехать прямо, но, едва мы очутились на перекрестье, Ник внезапно выключил сигнальные огни и резко повернул на узкую, изрезанную колеями дорожку, шедшую прямо в лес. Как только мы скрылись за деревьями, Ник поставил машину на ручной тормоз и выключил двигатель.
Мы остановились настолько внезапно, что я не успела ничего сообразить и дернулась вперед, натянув ремень безопасности.
– Эй, ты в порядке? – спросил Ник, касаясь меня в темноте. – Извини, что пришлось вот так…
Мгновение спустя по дороге мимо нас проехали две машины.
– Ну а теперь посмотрим… – Ник повернулся назад. – Дадим им три минуты…
Но и минуты не прошло, как машины проехали в обратную сторону, на этот раз гораздо медленнее.
– Сиди тут! – сказал Ник, открывая дверцу.
Однако я тоже вышла из машины и пошла за ним к дороге, спотыкаясь на кочках, и мы наконец очутились достаточно близко к тем двум машинам. Они остановились на пересечении дорог, и водители явно обсуждали, куда им двигаться дальше.
Когда же они тронулись с места, выбрав западное направление, Ник обнял меня и какое-то время мы стояли на месте, стараясь отдышаться. Не обменявшись ни словом, мы вернулись к нашему автомобилю и поехали дальше, чувствуя себя на волосок от гибели. Нам незачем было обсуждать, кто мог отправить за нами две машины; мы оба знали, что это должен быть Резник. Накануне вечером Ник догнал какой-то грузовик, шедший на север, в Лапландию, чтобы подбросить в него тюбик с зубной пастой… Но похоже, сделал это слишком поздно.
Сосредоточившись на указаниях Вабу Руси, я показала Нику сначала одну боковую дорогу, потом другую, и мы оба не уставали удивляться тому, что кто-то не поленился установить в этой глуши указатели, и лишь потом я сообразила, что указатели эти временные и изготовлены из досок.
Не могу сказать точно, как долго мы ехали, пока наконец не повернули на длинную подъездную дорогу, расчищенную от снега. Что-то во всех этих лунных тенях и пустынной лесной дороге заставило меня совершенно утратить чувство времени. А кривые ветки, цеплявшиеся за машину, когда мы виляли между лесными стражами, ничуть не помогли развеять ощущение, что мы приближаемся к некоему месту, приютившемуся на самом краю физического мира.
Двухэтажный особняк в конце извилистой дороги выглядел именно таким заброшенным, как и заставляла предположить не слишком ухоженная подъездная дорога. В пляшущем свете фар нашей машины я видела величественный, но облупившийся фасад, обшитый досками, с заколоченными окнами; лишь когда мы подъехали поближе, я заметила с полдюжины пар лыж, прислоненных к стене. Но хотя дом явно оказался не совсем пустым, он все же определенно не произвел на меня впечатления той лесной крепости, какую мы оба ожидали увидеть.
– Это и есть?.. – Ник наклонился вперед на своем сиденье, и на его лице отразилось недоверие. – А где могучая изгородь для защиты от хищников и ров с пираньями? Могу я посмотреть еще раз на карту?
Но, судя по карте, никаких ошибок не было; мы приехали, куда надо.
– Ну понятно же, что это просто какой-то случайный дом, избранный для встреч, – сказала я, надеясь, что мое разочарование не слишком заметно. – Они бы ни за что не выдали нам местоположение своего настоящего штаба.
Выйдя из машины, я направилась к дому. Парадное крыльцо потрескалось за десятилетия безжалостных зим, а бронзовый дверной молоток в форме конской подковы своим зеленым налетом выдавал солидный возраст. Что же происходило в этом обветшалом здании, думала я. Был ли он предназначен для того, чтобы встречать и приветствовать людей… или для того, чтобы прощаться с ними? Как только Ник догнал меня, поднявшись по ступеням, я отогнала сомнения и решительно постучала в дверь, давая понять, что вне зависимости ни от чего я отвечаю за свои действия.
Некоторое время мы молча ждали. Когда же дверь наконец распахнулась, все мои сомнения улетучились, как будто их никогда и не бывало, потому что свет, лившийся из дома, был теплым и обильным, а женщина, вышедшая нам навстречу, излучала лишь покой и добрые намерения, и ничего больше. Высокая и подтянутая, она была одета в джинсы и пушистый свитер с изображением северного оленя, а ее седые волосы были собраны в тугой хвостик. При первом взгляде на ее открытое, милое лицо можно было подумать, что этой женщине около шестидесяти, но ощущение узловатых пальцев при рукопожатии заставило меня предположить, что она много старше, чем выглядит.
– Наконец-то! – воскликнула она с финским, как я уже понимала, акцентом. – Входите, входите. И извините, что дом выглядит так… Здешние зимы весьма суровы.
Она провела нас по широкому коридору к дугообразной лестнице на второй этаж. Несколько антикварных предметов обстановки и большое живописное полотно, на котором изображались пасущиеся коровы, заставляли предположить, что мы пришли в дом какой-то образованной семьи. И тем не менее что-то подсказывало мне, что все это простая показуха.
– Вы и есть Вабу Руси? – спросил Ник, расстегивая молнию своей лыжной куртки.
Женщина улыбнулась:
– Нет, мое имя – Отрера. – Она взяла наши куртки и повесила их на бронзовые крючки на стене, рядом с оружейной стойкой, в которой красовались шесть винтовок. – Медведи, волки, росомахи, – сказала она в ответ на наш невысказанный вопрос. – Даже когда я выношу мусор, то беру с собой дробовик. Или вот это. – Хозяйка выдернула из стойки для зонтиков заржавевшую рапиру. – Росомахи знают, что эта штука очень неприятна, когда ею тычут в нос. Но идемте…
Она сунула рапиру на прежнее место и направилась впереди нас в гостиную с высоким потолком и древней трехъярусной дровяной печью в дальнем конце.
– Надо согреться.
Мы вошли в эту большую комнату, и группа девочек-подростков мгновенно поднялась со своих мест и бесшумно исчезла за другой дверью. Девочки были одеты в спортивные штаны и футболки с длинными рукавами. Судя по потрепанным учебникам и пеналам для карандашей, которые они держали в руках, можно было подумать, что это подружки, собравшиеся позаниматься в чьем-то доме. Через мгновение мы уже слышали, как они громко переговариваются между собой, уходя куда-то вглубь дома. Книга, забытая на одном из стульев, выдала причину их встречи; это был учебник русского языка отнюдь не для начинающих.
