За дверью стоял Хайнц - напряжённый, собранный, и на вид совершенно трезвый. Он молча взял Власова за руку и быстро провёл через тёмную лестничную клетку к маленькой стеклянной двери, освещённой изнутри.
Это оказалась комнатка охраны. Высокая седая женщина неопределённого возраста сидела перед современно выглядящим рехнером и смотрела в маленький монитор, на котором была видна часть улицы.
Увидев Эберлинга, она заулыбалась, показывая ровные белые зубы - явно вставные.
- Grüss Gott, - по-австрийски поздоровалась она с ним. - У тебя неприятности, мой мальчик?
- Ничего особенного, тётя, - неожиданно мягко ответил Хайнц. - Мне нужно посмотреть, что там у нас на улице.
Седая женщина без всякого удивления развернула монитор в его сторону. Камера как раз успела поймать спину уходящего прохожего.
- Тётя, включи запись, - попросил Эберлинг. - Последние три минуты, пожалуйста.
- Сколько можно, - проворчала тётка, старательно добавляя в голос напускного недовольства, - у тебя всё время какие-то странные дела... - она пощёлкала кнопками и вывела на второй монитор, поменьше, изображение той же улицы. - Если я тебе не нужна, я пока отойду, - с видимым облегчением сказала она и поднялась с места. - Когда закончишь со своими делами, тут есть звоночек, ты знаешь. Позвони мне, я вас провожу. Только тихо, ладно?
Фридриху очень хотелось задать другу пару вопросов, но он понимал, что здесь и сейчас это может быть неуместным. Тем более, тот явно не собирался отвечать - он напряжённо смотрел в оба, буквально - в оба монитора. Увы, ничего интересного на них не было: запись показала только самого Власова, быстро идущего по переулку. На большом мониторе было пусто.
- Очень странно, - сказал, наконец, Эберлинг. - Я думал, он сейчас появится.
- Кто? - наконец, позволил себе открыть рот Власов.
- Тот тип... Это ещё что такое? - Хайнц приник к экрану, не котором появилась человеческая фигурка. - Неужели она?
- Так кто же? - переспросил Власов, пытаясь заглянуть другу через плечо. - То он, то она?
- Девка. Она на тебя в "Калачах" пялилась через весь зал, - снизошёл до объяснений Хайнц. - Если бы я не знал, что ты не интересуешься женщинами... - он мазнул световым карандашом по экрану, изображение увеличилось. - Знаешь её?
Власов прищурился - и с облегчением рассмеялся. По переулку, прижимаясь к стене, шла девушка в белой шапочке и шубке, судя по всему криво застёгнутой, наверняка второпях. Она крутила головой, кого-то высматривая. Заляпанные снегом очки зловеще поблёскивали в свете зелёного фонаря. Вид у девушки был чрезвычайно растерянный: она явно кого-то искала.
- Её зовут Марта, - сказал Фридрих. - Нечто вроде случайного знакомства... она вроде бы могла знать кое-что об одной истории. Интересно, что она делала в "Калачах" в такое время.
- Сидела с друзьями и пила коктейль через трубочку, - буркнул Эберлинг. - И буравила взглядом твой затылок... Я думал, она в нём дырку проделает.
- Из-за неё нам не стоило бегать по переулкам, - вздохнул Власов, подумав, что Хайнц явно теряет нюх.
- Да не в ней дело, - досадливо поморщился Эберлинг, продолжая следить за картинкой на экране. - Её я и не имел в виду, просто удивился, что она пошла за тобой...
- Маленькая Марта решила поиграть в сыщика, - усмехнулся Власов.
- Опа! А вот и он, - Хайнц чуть развернул монитор, изображение послушно поехало в сторону - видимо, ось вращения была как-то связана со следящей телекамерой у входа.
Переулок пересекал человека в шапке, с лицом, замотанным длинным шарфом. Поднапрягшись, Власов вспомнил, что видел этого типа по дороге в "Калачи".
Этот по сторонам не глазел - скорее, он внимательно смотрел под ноги. Власов сообразил, что он высматривает следы. Ну конечно: первая заповедь "наружки" - смотреть на обувь клиента и на отпечатки подошв, если повезёт. Хотя по такой снежной каше... Впрочем, теперь есть всякие специальные средства. Например, бесцветные составы, которыми можно побрызгать на пол - а потом видеть следы через специальные очки. Или запаховый след, по которому можно пустить собаку... Или, наконец, самое простое: маленький жучок на одежду. Правда, целленхёрер поймал бы излучение "жучка" и оповестил бы своего хозяина - но это смотря какой "жучок"...
- Странно, - повторил Эберлинг, вглядываясь в изображение.
Человек с замотанным лицом пересек экран, не задерживаясь возле крыльца, и исчез из вида.
- Я сейчас скопирую запись, - сказал Хайнц и завозился с рехнером. - У тебя хватит памяти в целленхёрере? Тут есть подходящий разъём, - он вытащил длинный провод.
Власов подключил целленхёрер к рехнеру. Эберлинг тем временем потыкался световым карандашом в платтендаты, нашёл нужный и слил его в память аппаратика. Видеозапись оказалась "тяжёлой": на маленьком экранчике появилась надись - "42 процента памяти заполнено".
- Что странно? - машинально спросил Фридрих. - Мы же знаем, что за нами приглядывают.
- Понимаешь, в чём дело... - Хайнц зачем-то понизил голос. - В "Калачах" безопасники, конечно, работают. Но у нас с ними что-то вроде соглашения: они не лезут в наши дела без особой надобности. К тому же я их всех знаю в лицо. А вот этот тип - новенький. И неплохо работает. Пристроился у стойки и занял неплохую позицию для обзора. Я бы его, может, и пропустил, если бы не та девица. Она так на тебя смотрела, что он просто не мог этого не заметить. И стал присматриваться к ней тоже. А вот это уже было ошибкой: тут он себя выдал. Наблюдение за двумя объектами демаскирует.
Власов понимающе кивнул.
- При этом местные его не гоняют, - продолжал Эберлинг. - Хотя они же не дураки, и понимать должны... Причём выпасал он именно тебя... я почти уверен в этом. Надеюсь, он не засёк это место, - озабоченно добавил он. - У тёти Агнессы могут быть неприятности.
- Кстати, где мы? - наконец, спросил Власов. - И кто эта женщина?
- Смешная история, - Хайнц улыбнулся. - Даже не знаю, как бы это тебе сказать... В общем, она - сестра моей бывшая тёщи. Никогда бы не подумал, что мы встретимся в Москве. Бывает же такое.
Фридрих покопался в памяти. В отличие от него самого, Эберлингу был не чужд обычный мужской интерес к противоположному полу - хотя работа для него всегда была важнее. К тому же Хайнц невысоко ставил семейные ценности и бравировал убеждённым холостячеством. Власов, правда, знал из разговоров в Управлении, что Эберлинг когда-то в молодости был женат, но никогда не интересовался этим обстоятельством: мало ли какие глупости делают люди под влиянием гормонов.
Хайнц, видимо, угадал ход его мыслей.
- Однажды я сделал глупость, - несколько смущённо признался он. - Её дед был тогда большой шишкой в авиации. Я думал, это мне поможет...
Из дальнейшего рассказа Власов понял, что Эберлинг в молодости попытался было жениться - отнюдь не по любви, просто это была его пследняя попытка начать лётную карьеру. Тем не менее, получить пропуск в небо он так и не сумел и быстро избавился от брачного ярма, не оправдавшего ожиданий. Однако, расставшись с женой, он умудрился сохранить неплохие отношения с бывшей роднёй. Поэтому, когда он столкнулся с давно забытой знакомой, ему не потребовалось особых усилий, чтобы растопить её сердце. Тем более, что она отчаянно скучала в Москве. Её перевёз сюда супруг, зануда и скряга, зарегистрировавший здесь кампаниию по продаже лекарственных препаратов и ради экономии средств посадивший супругу на место охранника - а по сути, консьержки - в новооткрываемое представительство. Обаятельному Хайнцу не составило большого труда найти общий язык с "тётей Агнессой": та была рада помочь и не задавала лишних вопросов. Фактически, он завербовал лично для себя агента - очень мелкого, но всё же не лишнего.
- Здесь удобно, - закончил Хайнц. - Никто не знает, что я имею сюда доступ. Даже ДГБ. Они, может быть, и проверяли это место - да только искать им тут нечего. Самая обычная контора.
- Так вот почему тебе так нравятся эти "Калачи"? Есть где скрыться в случае чего?
- Ну-у, не только поэтому... - протянул Эберлинг. - В "Калачах" и в самом деле неплохо кормят. Опять же, хреновуха на корочках... Да-да, я помню, что ты собрался писать на меня рапорт, - он коротко и зло хохотнул. - Так или иначе, за тобой ходят. И, сдаётся мне, здесь не обошлось без твоих новых друзей с площади Освобождения.
Kapitel 29. Тот же день, около полуночи. Москва, улица Бутырский Вал, д. 8а, кв. 23.
Микки не спалось. Он лежал в кровати и отчаянно пытался заснуть.
Рядом похрапывала мать, от неё скучно пахло усталостью и несвежим дыханием. Микки знал, что матери не везёт. Тот высокий мужчина куда-то пропал, а друзья матери перестали ей помогать. Микки ничем не мог ей помочь.
Спать не хотелось. Правда, на ночь тётя Берта снова принесла ему чай. Но он уже научился после старухиного сонного чая бежать в туалет и там засовывать два пальца в рот, чтобы избавиться от зелья.
