— Это хорошо или плохо?
— Да как вам сказать?
— Вот и не говори.
— А невеста ваша… Невеста ваша пока вы были в командировке… гуляла напропалую, — выпалила Карамелла. — Заезжает каждый раз с новым мущиной… Эх, вы, Михал Иванычи! Только я опять чегой-то не пойму — у вас и невеста одна на двоих? А?..
Девушка округлила глаза.
— Одна, — сказал Шпарин. — Отчего нет.
«Находит же невестушек двойничок. Эту, кстати, до сих пор не знаю как и зовут».
— Понятно, — сказала Карамелла. — Так экономней. Не надо наряды вдвойне покупать.
— И не обидно. Брат всё-таки.
— Я понимаю. Я понятливая.
— Вот за это мы тебя и любим, — сказал Шпарин.
— А женитесь на другой, на гулящей. Я бы задумалась.
— Такова наша злодейская судьба, — опечаленно произнес Шпарин. — Не знаю, как брат, но я, при вновь открывшихся обстоятельствах, скорее всего передумаю жениться.
— Было бы здорово!
— Когда брат вернётся, если вернётся, передай — я настоятельно советую на тебе жениться. Пока, кареглазая!
«Чёрт! — подумала Карамелла, свешиваясь из окна. — Чёрт, чёрт, чёрт!.. Уходит. Остановлю!.. Какой мущина… Какой!.. Как Петя говорит: «гвардеец с фронта…». А где фронт-то?».
— Михал Иваныч! Михал Иваныч, может останетесь?!
— Не могу. Дел много, — Шпарин поднял голову. — Собираюсь в командировку… опять. На днях. Ты не скучай. Смотри кино, пиши сцинарий и жди брата.
* * *
— Врёт, коза, врёт, — сказал Маралов.
— А шифровки? — Шпарин помахал листком, извлеченным из конверта выданного Карамелькой, и перевернул пляжное фото. — Криптограммы с другой стороны света.
— А где был я?
— В другом месте.
Шпарин сравнил буквы на листке в клеточку и оборотной стороне пляжного фото. Почерк был разным.
— Что за Х и У? Дописать букву и получится известное слово, популярное у народа… Он меня туда посылает?
— Подсказка.
— Не могли подоходчивей. Похоже двойники…
— То есть ты.
— То есть я. Похоже «тоестья» — неплохие парни.
— Подсуропил тебе двойничок невесту, подсуропил. Я бы, на твоём месте, всё-таки позвонил. Не дай снова заявится.
— Ты не на моём месте.
— А на каком?
— На своём.
Шпарин листал записную книжку, останавливая взгляд на женских именах.
— София, Стелла… А вот еще… Ген-ри-эт-та…
— А Вендетты нету? — хихикнул Маралов. — А будет тебе вендетта. Будет. Приедет Анетта и устроит тебе вендетту.
— Заткнись. Не мешай выяснять имя новой невесты. А-а!.. Её зовут Анетта. Экстрасенсапарапсихолог бородатолопатообразный!
— Как все просто, — сказал Маралов. — Стоит только спросить у друга.
— Анетта, — Шпарин подчеркнул ногтем номер, снял телефонную трубку, подумал, и положил на рычажки. — Нас не запугать, волшебник. Додоня! Долбогребец, блин. Иди сюда, будем прояснять обстановку.
— Только без насилия, — предупредил Маралов. — Без рукоприкладства.
— Обещаю, — пообещал Шпарин.
Прояснение обстановки прошло в спокойной и деловой атмосфере. Выяснилось, что в ночь великой игры, «Буратины», как колдун назвал лейтенантов, доставив Маралова до дома номер 69 на «Сонной Горке», отбыли закапывать деньги в город, в дом Инееева. Особняк на «Сонной горке» сразу показался Маралову несколько иным. Заподозрив неладное и «накатив для храбрости», колдун тут же ночью устроил тщательный обыск, в результате коего обнаружились парики, трости, костюмы, очки и прочий инвентарь «для набега на ожиревшую деньгобазу». А также документы. При этой фразе Маралов многозначительно приподнял левую густую бровь. Обнаружились также план города, план какого-то стадиона и рукописная схема с загадочными разноцветными линиями, значками и цифрами. При слове схема бровь Маралова поднялась ещё выше.
— Где схема и планы? — немедленно поинтересовался Шпарин.
— Пожег!.. Ты слушай, слушай…
Близлежащие дома оказались обильно заселены, в противовес данным когда-то уверениям Ляхова, что «в соседних домах обитает только обслуга». При выдвижениях Маралова к магазину любопытные соседи горячо интересовались куда мог запропаститься Михал Иваныч: «Не в командировке ли опять?..», или, с ехидными выражениями лиц, осведомлялись: «Снова загулял? Ая-яй… Невестушка все слезки выплакала…». Соседи также жаловались на пропажи петухов и кур, совершенно обосновано подозревая в исчезновении домашней птицы Додоню. Соседей Додоня быстро укротил, заявив: «Жлобьё! Дождетесь — приедет капитан, он вас жизни научит, родину любить научит, зажрались, горлопаны, жалко пары петушков…». После жёсткого отпора соседи притихли и постояльцы дома N 69 жалоб больше не слышали и при случайных встречах ловили ненавидящие взгляды.
— Так что, Миша, ты и тут всех достал, — сделал вывод Маралов. — Зашугал.
Ляхов заявился после «операции по изьятию денег» опухший от пьянства только через два дня в сопровождении трех незнакомых девиц, одна из которых имела при себе приличный животик. На вопрос Маралова: «Как прошло погребение?», лейтенантом был дан идиотский ответ: «Пока никто не умер» и задан встречный, не менее идиотский вопрос: «Где капитан? Папаша рвет и мечет!».
Девицы оказались сестрицами. Побегав по дому, дружно уселись рядком на диване, закурили и, почирикав на своем женском языке, решили: «Пустился во все тяжкие. Горбатого могилка исправит. У кого он может быть?.. Па-адлец… Хоть бы позвонил!..».
Потрепанный Додоня прибыл утром первого дня, с помпой — на такси, с гранатометом и ранцем.
— Где деньги, Петя? — спросил Шпарин. — Пакет?
— Потерял, — Додоня сокрушённо кивнул. — В такси, кажись, оставил. А ту пачку, что у казино на соседской улице дали, Сергею Николаичу в руки…
— Пропали денежки. Не ругай его. Приехал в крови, бледный, как эскимо без шоколада.
— Дальше.
— А что дальше? Сидим, как два «цуцика» и ждем тебя. В ужасной тревоге и сомнениях. А вообще, Миша, я думаю, что… что-то они хотели обчистить.
— То есть мы.
— То есть мы…
Пузатая невеста по имени Анетта, приезжала каждый день, названивала по вечерам, ревела белухой, обещала Маралову, что если Шпарин не вёрнется, то вёрнется она. К доктору Лихоркину.
— Во как! — сказал Додоня. — Во как!.. Вот кто её надул. Настоящая пришмалыга, ваша Анетта.
— Оставим пришмалыгу в покое, — сказал Шпарин. — Она нам больше не понадобится. Продолжим…
Вечером того же дня приехал папаша Инеев. Поматерился в адрес жениха и присел за стол, за которым Маралов с Додоней играли в картишки и стояла початая бубылка водки с нехитрой закуской.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
