ляше, Подгорье и вся Червоная Русь, которых славные и старинные места
Галич, Львов, Перемышль, Ярослав; Люблин, Луцк, Владимир, Острог, Заславле, Корец и иншие знайдуются, всегда до монархов российских от
початку бытия здешних народов належали и тылько сто лет з невеликим
злишком тому времени як Польское Королевство ними овладело, теды
при таких польское стороны незычливостях, же оны всегда на упадок
Российской монархии чыгают, безгрешно було бы преславного царства
российского стороне свое искони вечное, хотя по троху одисковати при
Божой помочи, углядаючи способного времени>. (А. И. Д., подлинники, № 458).
2 <Многие тогобочные як войсковые так посполитые люди старинные
малороссийские обыватели, прихилившихся сюда -до нас, не могут мети
довольного прожития за теснотою земли>. (А. И. Д., подлинники, № 458).
376
ковским государством, и Россия может надеяться для себя выгод от
дружбы с Турциею более, чем от союза с поляками.
Так, малороссияне, находясь под влиянием давней вражды
своей к полякам, отбивались и руками и ногами от дружбы и
союза с ними и хотели вовлечь Московское государство снова
в войну с Польшею. И духовные лица, и светские, и старшины, и простые козаки, и поспольство - все сходились на этой
старой неприязни; для всех было прискорбно, что дело свободы
малороссийского народа остановилось на полдороге; все видели, что виною этому поляки, и у всех было заветное желание
выручить весь православный русский народ от власти католических
панов.
1685 год был тяжел для гетмана Самойловича. Он перенес
разом две семейные потери. Его дочь Прасковья недавно была
выдана за боярина Федора Петровича Шереметева, и гетман
упросил боярина Василия Васильевича Голицына назначить его зятя
в Киев воеводою, хотя малороссияне были недовольны тем, что
гетман рассаживает на начальнические места своих родных и
свойственников. Молодая боярыня Прасковья Ивановна
разрешилась от бремени, и хотя уже оправлялась от родильной болезни, но, получивши известие о том, что муж ее внезапно заболел, так
была потрясена, что лишилась чувств и, после двухдневных
страданий, умерла 20-го марта. Она была погребена в Михайловском
монастыре в Киеве, в присутствии Мазепы, прибывшего от
гетмана узнать о здоровье боярыни. Ее смерть подала повод к
подозрениям, что молодая боярыня была испорчена. Она оставила
новорожденного сына, и гетман потребовал возвращения данного
дочери приданого, для чего в июле 1685 года посланы были в
Киев Неплюев и генеральный асаул Мазепа: они отобрали не
только все, данное покойной в приданое, но и подарки, врученные
ей и мужу во время свадьбы старшинами, полковниками и их
женами, присутствовавшими на свадебном пиру, на том
основании, что каждый, даривший новобрачных, имел в виду угодить
тем гетману1. Оригинальная черта тогдашних нравов! Затем
постигло Самойловича другое горе: 10-го мая, в Троицын
понедельник, скончался старший сын его Семен, стародубский полковник.
Когда горестная весть об этом пришла к Самойловичу, у него
был тогда окольничий Леонтий Романович Неплюев; он утешал
отца и вместе с ним ездил в Макошинский монастырь учинить
1 Все теди тое щоколвек паны полковники даровали так боярину, як
и самой небощце боярине, мается без жадных споров в дом ясневельмож-
ного пана гетмана ворочати от боярина его милости для того, же каждой
собе на ласку гетманскую.зароблял, а не о якую иншую побочную ста-
раючись ласку. (А. И. Д. Мал. Дела. св. 67).
377
покойному последнее целование1. Этот Неплюев привез тогда
гетману грамоту на пожалованные ему деревни в Кромском уезде.
Всемогущий тогда любимец царевны Софии, Василий Васильевич
Голицын, получивши известие о смерти гетманского сына, писал
гетману утешительное сочувственное письмо, называя Самойлови-
ча приятелем и любезнейшим братом.
Уже несколько месяцев шла переписка московского
правительства с гетманом об избрании в Киеве митрополита с таким
условием, чтоб митрополия киевская зависела не от
константинопольского, а от московского патриарха. Еще осенью 1684 года
гетман получил внушение устроить это дело. Кандидатом на
митрополию был тогда архимандрит киево-печерский Гизель, и в
феврале 1685 года по просьбе, посланной к константинопольскому
патриарху, патриарх Парфений прислал грамоту, которою
предоставлял <архиепископу московскому, созвавши трех архиереев, посвятить соборне в митрополиты Иннокентия Гизеля>. Но Гизель
умер и Самойлович стал рекомендовать в сан ^митрополита луцкого
епископа Гедеона Четвертинского. Заручившись грамотой
константинопольского патриарха, гетман, по воле московского
правительства, намеревался воспользоваться ей для избрания, вместо
Иннокентия Гизеля, другого лица в сан киевского митрополита, и поручил Лазарю Барановичу, как блюстителю митрополичьего
престола, разослать универсалы к особам духовного чина, призывающие ко дню святых апостолов Петра и Павла съехаться в
Киев на вольную элекцию, которая должна будет совершаться в
храме св. Софии, а от светского чина гетман назначал туда
генерального асаула Мазепу и четырех полковников: черниговского - Борковского, нежинского - Жураховского, переяславского - Полуботка и киевского - Карповича. Разговаривая об этом
с Неплюевым, гетман, однако, просил московское правительство
1 <По первой моей тяжкой печали якая з преставления дщери моей
боярыни Прасковий еще не утишилася, постигла мене* з судеб Божих
другая тяжкая печаль, же любимый сын мой первородный Семен
Иванович, полковник стародубский, надежда старости моей, скончал живот
свой. О якой скорби, власие того дня як околничаго малем приймовати, упередила до мене смутная и жалостливая ведомость и еще з ним окол-
ничим не видевшися, рыдалем горько и обливалем себе слезами моими
целе того дня, а околничий, увидевшися зо мною, объявил мне
превеликую мне их царского величества милость. Тогда тая монаршая благость
двигнула мене з плачу глубокого и воздыхания моего и надеждою обра-
дования осклабила мя. А притом и он околничий, будучи здравого разума
и рассужения, увещательными словесы своими в той тож горькой печали
помог мне много. Он же потрудился зо мною не мало 6 миль от Батурина
за реку Десну до монастыря Макошинского, где тому покойному сынови
чинил последнее целование, которого тело по его за живота желанию на
погребение рекою Десною проводилисмо до Киево-Печерского
монастыря>. (А. И. Д.,подл., № 464. Письмо Самойловича к Голицыну).
378
списаться с константинопольским патриархом и получить от него
грамоту на уступку своей духовной власти, чтоб иначе не пало
патриаршее неблагословение как, на него, так и на всех
участников избрания. Лазарь Баранович разослал свое пастырское
послание ко всему духовенству, как киевской митрополии, так и
черниговской архиепископии. Разом отправил и гетман свой
универсал ко всему малороссийскому народу. Состоялась элекция в
назначенный срок, но неполная: Лазарь Баранович не поехал сам
лично на собор, куда приглашал других, не было там и духовных
особ его епархии. Большинство участников собора состояло из
мирян, и митрополитом был избран Гедеон, к тайной досаде
Лазаря Барановича, видевшего к себе невнимание в том, что не на
него возложили сан первосвятителя, тогда как он уже много лет
был блюстителем митрополии. Но духовенство малороссийское, избравшее Гедеона, сильно протестовало тогда против подчинения
киевской митрополии московскому патриаршеству, опасаясь
прекращения прежней свободы в духовных делах и введения чуждых
Малороссии церковных обычаев московских. 3-го октября
новоизбранный митрополит отправился в Москву для посвящения, в
сопровождении многих духовных особ: архимандритов1, игуменов
и протопопов епархий киевской и черниговской, а гетман в том
же месяце отправил в Москву Кочубея просить, чтобы
новоизбранный киевский митрополит считался первым в ряду русских
иерархов и сохранил право носить крест на верху митры, причем
замечалось, что если бы, в виду уравнения русских иерархов, был снят крест с митры киевского митрополита, то это возбудило
бы от католиков посмеяние над унижением достоинства киевского
