Харьковской и северные полосы уездов Екатерйнославской
губернии: Новомосковского, Верходнепровского, и Павлоградского. Коса-
гов привез гетману соображения о возведении вала трудом
малороссийского народа1, а Самойлович представлял причины, по которым
затруднительно было гонять на такие работы людей из полков
гетманского регимента, притом замечал, что если бы означенные по
чертежу крепости и засеки и были устроены, то жители полков
Полтавского и других не были бы совершенно защищены от татарских
набегов. В заключение Самойлович обещал на следующий год сам
лично или через доверенное лицо сделать осмотр края, назначенного для поселения. Вал, тогда предпринятый, был продолжением уже
прежде сделанного вала, шедшего от Велуек к Царевоборисову, а
оттуда до Валок и до реки Коломака. Новая черта долженствовала
быть ведена по одной линии вдоль реки Коломака до устья ее в
Ворсклу, а по другой линии от Водолажского ровка по Берестовой
и по Орели до городка Нехворощи.
Между тем Дука и его подначальные <осадчие> продолжали
сманивать малороссиян, и те с левой стороны тайком пробирались
на правую, несмотря на поставленные сторожи. Самойлович в июле
1682 года писал об этом к Дуке. но господарь отвечал, что он отнюдь
не покушается сманивать подчиненных гетману царских
подданных, а только возвращает на прежние места жительства
правобережных людей, которые стали законными подданными Турции тем
самым, что их родина уступлена была по мирному договору Тур-
1 <Чертеж краю украинного од вершины речок в Донец котючих, а з
вершин речок в Днепр идучих до самого берега Днепрового протягуюча-
гося виделем и местца в устю речок Берестовенки и Берестовой и гщниже
устья речки Орчика также и в низу речки Коломака на осаду людей
назначенные врозумелем. На том чертеже показал мне енерал и воевода
Григорий Иванович Косагов, же взявши од Водолажского ровка через
Муравские шляхи до устья речки Верестовенки, а оттоль по речке Вере-
стовой до речки Орели, а по речце Орели до городка Нехворощи потребно
быти помененому валу, а вал тот чтобы был учинен и иншие крепости
яких указует потреба абы были зделаны працею малороссийских людей.
А так что я устне о том деле енералу и воеводе Косагову говорилем, тое
и листовые вашему царскому величеству найпокорне ознаймую, же, реги-
менту моего люди именно полтавского и инших полков украинских
жители такому крепостей оных строению не могут выдолати, а других полков
переяславского, киевского, черниговского, стародубского, нежинского, прилуцкого и лубенского обыватели оттого на вовый вал назначенного
местца в далекой одлеглости знайдуются и гнати их на работу згола
трудно>. (А И. Д., подлинники, № 411. Письмо Самойловича в Приказ).
368
ции. Кроме зазывных универсалов, приманивавших к переселению
обещаниями льгот, употреблялись и другие меры: назначенный в
Чигирин полковником Уманец тайно подсылал на левый берег
Днепра поджигателей с тою целью, чтобы заставить потерпевших
от пожаров жителей искать новоселья и, бежать на правый берег.
Самойловичу приходилось бороться с тайными врагами внутри
управляемого им края. В Конотопе какой-то великороссиянин
Афонька болтал в народе, что козаки соберут в Путивле раду и
позовут гетмана на расправу, а если не поедет, то возьмут и силою.
По гетманской жалобе велено было Афоньку, если окажется
виновным, казнить сМертью. В киевском Кирилловском монастыре
схвачены были чернецы, прибывшие из польских владений, агенты
принявшего унию епископа Шумлянского. У них найдена инструкция
и письма оскорбительного содержания как для московского
правительства, так и для гетмана. Чернецы эти приходили с целью
распространять между малороссиянами неудовольствие к Москве и
склонять их к Польше, уверяя, что Речь Посполитая стала совсем
иная, что теперь там уже не будет гонения на православие, народ
не станет терпеть от панов и все будут жить в вольности.
Привезенные ими писания были отысканы одно в узелке, положенном в
ведро с дегтем, а другие вдолблены в край телеги. Чернецы имели
поручение обещать именем короля деньги и почести знатным ко-
зацким лицам, если покажут склонность к королю. Самойлович
препроводил этих монахов в Москву на расправу, а из Москвы их
заслали в Троицко-Сергиев монастырь. Вслед за этими чернецами
прибыл из Польши такой же эмиссар Искрицкий. В качестве
союзника русского царя, крымский хан был уведомлен письмом от Са-
мойловича о том, что поляки побуждают Россию к вражде против
Турции и Крыма, но русский государь предпочитает
возобновленную <старинную предковскую и приятельскую приязнь> с ханом
всяким лживым и хвастливым подущениям ляхов, которые
хвалятся, <что против их лядское валечное шабли никто не постоит>.
И свои малороссийские враги делали смуты^ и козни против
Самойловича: некто поп Денис подучал жителей Опошни и Ко-
тельвы бежать на правую сторону Днепра в слободы; его за то
сослали в монастырь, объявивши, что избавляют от смертной
казни только по случаю кончины царя Феодора.
Торго’вые люди, ездившие в Малороссию по своим делам, произвели тревогу в народе своими рассказами о стрелецких
восстаниях, происшедших в Москве после кончины царя Феодора
Алексеевича. Слыша об этом, малороссияне начали толковать, что не дурно
было бы и в Малороссии подняться народу, перебить и обобрать
значных старшин и орандарей, возбудивших против себя народную
ненависть. Самойлович узнал о таких толках впору, написал к
народу успокоительный универсал и сообщил об этом боярину Васи-
369
лию Васильевичу Голицыну1; по его донесению дан был из Москвы
указ боярину хованскому, начальствовавшему белогородским
краем - подтвердить торговым людям, чтоб они под опасением
смертной казни не смели рассеевать в народе пустых речей.
Гетман получил из Москвы сообщение о том, что дьяк Проко-
фий Возницын прислал утверждение турецким султаном
бахчисарайского договора, которого и копия прислана была на просмотр и
замечание Самойловичу. Гетман отправил в Приказ интересное
донесение, заключавшее критику этого договора, составленную от
лица гетмана и всех старшин. Он указал, что в грамоте турецкого
султана сделаны изменения против бахчисарайского договора: не
сказано о дозволении запорожцам ловить рыбу и зверей в низовьях
Днепра; выражено, чтобы не строить вновь городов и не поправлять
старых на обоих берегах Днепра, тогда как в бахчисарайском
договоре это касалось только правого берега, где уже не было городов, а не левого. Турецкий султан оставлял за собою право заводить
селитьбы между Днепром и Бугом, тогда как царские послы имели
повеление настаивать, чтоб этот край оставался незаселенным и
татарам не вольно было там кочевать. Но более всего находил гетман
вредным, что в султанской подтвердительной грамоте было сказано, чтоб с русской стороны не чинить никакого задержания посполи-
тым людям, которые с левой стороны Днепра “пожелают перейти для
жительства на правую сторону в турецкие владения2. Самойлович
<Досадны нам зело нерассудных людей великороссийских слова
бездельные, что меж народом нашим неразмышленно вносят раскол, толкуя
везде черни тот случай, который в царствующем граде Москве по допущению
Божию великим людям учинился, и поведение инако изворачивая
подкидают допущения той же черни, чтоб и здесь над нами, над старшиною, от
чего Боже сохрани, учинили вредительство, а деется то от путивльцев и от
иных горожан людей торговых>. -
2 <Найтяжчая нам прикрость, же отчего в Крыму будучие послы ваши
монаршие устереглися в договорах своих, теперь салтан турскии в свою ут-
верженую грамоту уписал: же бы людям посполитым якие з сей стороны
Днепра на той бок в турскую сторону на житье идти похочут, задержания
не чинено; якая статя хитростю бусурманскою доложена на шкоду и ошу-
кане стороны вашое пресветлых царей христианских. Когды-ж если мы от-
селя людей через гряницю в сторону турскую не пущатимем, теды почита-
тимут они тое “нарушенем мирных договоров, а если бы смо людей туды
пустили (чего учинити не годится), теды сей край оскудел бы значне в
