были идеи.
В ее голове вспыхнуло воспоминание о почившем муже. Он двигался как крадущаяся пантера, гладко и контролируя все члены, даже когда отдыхал. И умел танцевать. Как же она любила с ним танцевать! Название, которое она забыла… Ашока. Родина ее мужа. Бастион. Родина, которой принадлежало ее сердце. Другие детали, прорывающиеся, словно воды сквозь плотину. Так много потерянных воспоминаний…
Синдер вторгся в ее переживания.
– Аня, ты в порядке? – с беспокойством спросил он, качнувшись ближе.
Принцессу захлестнуло множество воспоминаний, ей едва удавалось оставаться на плаву.
– В порядке, – сумела выдавить она, заставив себя улыбнуться. – Я хочу встретиться с тобой, когда ты будешь свободен, и обсудить твое будущее. Возможно, через несколько дней, после уроков.
На лице Синдера было написано недоумение.
– Ты уверена?
Ане хотелось остаться одной. Нужен был покой, чтобы принять потерянные воспоминания и удостовериться в них.
– Я в порядке, – ответила чуть резче, чем следовало бы. – Догоняй остальных.
На этот раз Синдер не стал спорить. Он бросил на нее обеспокоенный взгляд, но все же удалился, быстро направившись в сторону Директората. Аня смотрела ему вслед, пока не перестала видеть, пока воспоминания не накрыли ее приливной волной. Как много она забыла…
Одна-единственная слезинка скатилась по ее щеке. Принцесса вспомнила мужа яснее, чем когда-либо. Его образ оставался размытым, и его невозможно было разглядеть, но теперь ей было известно его имя.
Рукх.
Девеш, как же она по нему скучала…
* * *
Несколько дней спустя, так как весна продолжала потихоньку переходить в лето, а дни стали дольше и теплее, окна в холле Огненного Зеркала были распахнуты настежь. Сквозь них внутрь проникал нежный ветерок, приносивший цветочный аромат гардений. Из-за стола, за которым сидел Синдер, было видно окно. Неподалеку садовники рыхлили цветочные клумбы и сажали небольшие растения.
– Пики, – сказал мастер Налин ясным голосом.
Рассеянное внимание Синдера вновь вернулось в момент «здесь и сейчас». Это было занятие по тактике и стратегии, один из последних уроков на первом году обучения в Третьем Директорате. На следующей неделе состоится Великое Столпотворение и настанут Дни Освобождения. Отпраздновать фестиваль, посвященный окончанию Нусраэль-Шев, у первокурсников почти не будет шанса, потому что начнутся экзамены.
Несколько дней кадеты будут сдавать письменные работы и демонстрировать свои умения в стрельбе из лука, верховой езде и владении мечом. После этого первокурсники отправятся в Кинжальные горы, чтобы пройти окончательную полевую подготовку. Первичное Испытание.
– Это лучшие друзья пехотинцев, – продолжил мастер Налин. Солнечные лучи падали на его моложавое лицо и волосы, словно венец. – По крайней мере, этому учит нас Генка Девестх. Как и во всех армиях княжества Закатного Солнца, основные его силы представляют собой кавалерию, но посмотрите, как он использует пикинеров. Так вы поймете его гениальность.
Синдер посмотрел в сторону Шриови. Гном поджал губы, отчего выглядел так, будто проглотил тамаринд[15] целиком. Шриови был одержим Генкой, похоже, он был в ужасе от князя. Синдер понятия не имел почему, но это всегда казалось ему забавным. И все думали так же.
Он улыбнулся, ткнул локтем Боунса, сидевшего слева от него, и показал на Шриови, чтобы тот тоже обратил внимание на испуг гнома. Боунс громко рассмеялся. Мохал, сидевший справа от Синдера, заметил, куда обращено их внимание, и тоже усмехнулся.
Шриови, должно быть, понял причину их веселья, потому что злобно посмотрел в их сторону. Улыбка Синдера стала еще шире.
Мастер Налин внезапно откашлялся, и Синдер понял, что наставник смотрит на него.
– Я понимаю, что сейчас весна и что скоро занятия закончатся. По этой причине вам осталось написать лишь заключительную работу.
Его слова были встречены стонами. Синдер обнаружил, что на него направлены осуждающие взгляды.
– Вы должны сдать ее до конца недели. Объясните, как Генка Девестх использовал кавалерию и пехоту во время взятия Калестха. Вы свободны.
– Молодец, кретин, – сказал Боунс Синдеру, пока они собирали книги и тетради. – Из-за тебя у нас появилось больше работы. Мы могли бы потратить это время на учебу или подготовку к следующей неделе.
Синдер не считал, что это была его вина.
– Не я заржал как конь.
– Не вини Мохала, – сказал Боунс.
– Я и не винил.
– Я не ржу как конь! – возмутился Мохал.
– И это твоя вина, – добавил Боунс Синдеру.
Синдер вдруг понял, что большинство первокурсников пронзают его злыми взглядами. Шаркая, они выходили из класса в коридор.
Шриови догнал Синдера в коридоре с гримасой отвращения на лице.
– Молодец, добавил нам работы.
Натаз подбежал следом, с недоверием качая головой.
– Гребаный ты дебил, – сказал он. – В следующий раз держи рот на замке.
Синдер не знал, кому отвечать сначала.
– Не я блеял, как долбаный баран, – возразил он.
– Кажется, ты сказал «ржал как конь», – напомнил Мохал.
– Это Боунс ржал как конь, – объяснил Синдер. – А ты блеял, как долбаный баран.
Боунс с жалостью посмотрел на Синдера.
– Когда ты уже начнешь использовать нормальные ругательства? Вечно это твое «долбаный», «долбаное» или «кознюк». Это так по-девчачьи… Почему бы просто не использовать нормальные слова?
– Типа как, пошел на хрен, говнюк? – Синдер пожал плечами. – Не знаю. Мои слова мне больше нравятся.
Они вышли из холла Огненного Зеркала и направились в сторону трапезной двумя кучками: эльфы одной группой, а люди и гномы – другой. Однако они были едины в отношении того, кто виноват в домашнем задании. Синдер защищался как мог и, к счастью, остальные вскоре отвлеклись на другие поводы обругать друг друга. Как всегда, беседа закончилась советами идти к такой-то матери.
Синдер закатил глаза, почувствовав себя старым, ведь он никогда не принимал участия в подобных состязаниях.
– Девеш меня подери! – пожаловался Боунс. – В последний долбаный раз говорю: сестер не трогать, вы, кознюки.
– Долбаный раз? Кознюки? – спросил Шриови и разразился смехом. – Разве не ты только что возмущался, что Горячая Голова использует эти слова? Вот ведь лицемер.
– Он плохо на меня влияет, говнюк, – сказал Боунс с нажимом. – Как тебе такое?
– Лучше, чем долбаный и кознюк, – ответил Шриови, все еще улыбаясь.
– Да ну, просто запомни, что сестер нельзя трогать, – сказал Боунс.
– Что у тебя за пунктик насчет сестер? – спросил Эстин. – Похоже, своих ты чересчур оберегаешь. – Эльф, казалось, прятал улыбку.
Синдер решил, что ослышался. За все месяцы, что он провел рядом с эльфом благородных кровей, Эстин редко обращался к представителю человеческой расы, не пытаясь его при этом высмеять и не глядя на него свысока.
Принц продолжил:
– Это человеческая слабость…
– Дело вот в чем, – произнес Синдер, убедившись, что эльф его слышит. – Эстин просто не может общаться с нами, не оскорбив при этом всю расу.
Эстин его проигнорировал.
– Любить свою сестру так сильно? Может, еще в любви ей признаешься?
– Я сказал, сестер не трогать! – прорычал Боунс эльфийскому принцу. – Или, может, обсудим Аню? Она красивая…
Веселость Эстина тут же испарилась. На ее место пришел гнев.
– Не говори о моей сестре. Она не принадлежит к вашей расе, и ты не
