хуев в три жопы, — ответствовал ризничий. И еще: руки у него были большие и сильные. Словно великоватые для остального тела. А еще он плакал, это точно, но одновременно вроде бы и смеялся, то есть плакал и смеялся одновременно. Вы меня понимаете, спросил ризничий. Словно бы он под кайфом был, спросил судейский. Точно. Прям в яблочко. Потом Хуан де Дьос Мартинес позвонил в сумасшедший дом Санта-Тереса и спросил, есть у них (и был ли когда-нибудь) среди пациентов такой, что отвечал описанным физическим характеристикам. Ему ответили, что да, есть у них пара таких пациентов, но они не буйные. Тогда он спросил, выпускают ли их за пределы территории. Одного да, другого нет, ответили ему. Мне нужно с ними побеседовать, сказал судейский. В пять часов вечера после обеда в кафетерии, куда никогда не заглядывали полицейские, Хуан де Дьос Мартинес запарковал свой «Форд-Кугар», цвета серый металлик, на стоянке сумасшедшего дома. С ним говорила директор — женщина под пятьдесят с крашеными светлыми волосами — и она велела принести им кофе. Кабинет был красивый и со вкусом обставленный. На стене висели репродукции Пикассо и Диего Риверы. Хуан де Дьос Мартинес долго, почти все время, пока ждал директрису, смотрел на картину Диего Риверы. На столе стояли две фотографии: на одной была запечатлена директриса, моложе себя нынешней, и она обнимала девочку, которая смотрела прямо в объектив. Девочка казалась очень милой и чуть отстраненной. На второй фотографии директриса выглядела еще моложе, и сидела рядом с дамой постарше, сидела и с улыбкой смотрела в камеру. А вот дама постарше, напротив, была сама серьезность и смотрела в объектив с таким выражением лица, словно бы са´мая необходимость сфотографироваться казалась ей непростительной вольностью. Когда директриса наконец-то вернулась в кабинет, судейский сразу понял: много-много лет прошло с тех пор, как ее сфотографировали. А также понял: директриса все такая же красивая. Некоторое время они говорили о сумасшедших. Опасных мы не выпускаем, поставила его в известность директриса. Но опасных не так-то уж и много. Судейский показал ей фоторобот, составленный рисовальщиком, и она внимательно изучала его в течение нескольких секунд. Хуан де Дьос Мартинес тем временем успел рассмотреть ее руки. Ногти накрашены, пальцы длинные и, наверное, очень мягкие при прикосновении. На тыльной стороне ладони он заметил несколько веснушек. Директриса сказала, что рисунок не слишком хорош — любой может подойти. Потом они отправились поглядеть на сумасшедших. Те гуляли по двору — огромному, без деревьев, сплошная голая земля, похожая на футбольное поле в бедном квартале. Санитар в футболке и белых брюках подвел к нему первого. Хуан де Дьос Мартинес услышал, как директор справляется о его здоровье. Потом они заговорили о еде. Псих сказал, что практически не может есть мясо, но говорил так путано, что было непонятно, жалуется он на состав меню или сообщает о недавно возникшем отвращении к мясным блюдам. Директриса заговорила с ним о протеинах. Ветер, залетавший во двор, трепал волосы пациентов. Надо бы стену тут построить, услышал Хуан голос директрисы. Когда ветер дует, они нервничают, сказал санитар в белом. Потом подвели другого психа. Хуану де Дьос Мартинесу поначалу показалось, что это брат первого сумасшедшего — впрочем, когда они встали друг возле друга, сходство оказалось лишь внешним. Издалека, подумал он, все психи похожи друг на друга. Вернувшись в кабинет, спросил, сколько лет она уже заведует лечебницей. Да целую кучу, ответила директриса, посмеиваясь. Уже даже и не помню. Они пили вторую чашку кофе (женщина кофе очень жаловала), и он спросил, не из Санта-Тереса ли она. Нет. Я родилась в Гвадалахаре и училась сначала в столице, потом в Сан-Франциско, в Беркли. Хуану де Дьос Мартинесу очень хотелось продолжить беседу про хороший кофе и даже спросить, замужем она или разведена, но у него не было времени. Я могу их забрать, спросил он. Директриса непонимающе взглянула. Сумасшедших можно мне забрать, спросил он. Тут она рассмеялась ему в лицо и спросила, все ли с ним в порядке. Куда вы хотите их увезти? На что-то вроде очной ставки, сказал судейский. У меня пострадавшая лежит в больнице, нетранспортабельная. Вы мне выдаете пациентов на пару часов, я их быстренько отвожу в больницу и возвращаю обратно до наступления ночи. Вы об этом меня просите? — спросила директриса. Ну вы же начальство, ответил судейский. Вот привезете мне судебный ордер, тогда и поговорим. Привезти-то я привезу, но это чисто бюрократическая формальность. Кроме того, если я привезу ордер, ваших пациентов заберут в полицейский участок и задержат на ночь, а то и две, и им придется тяжело. И напротив, если я их заберу сейчас, ну, ничего плохого не случится. Я их посажу в машину, с ними будет только один полицейский, в смысле, только я, и если жертва кого-то опознает, я все равно верну ваших психов — обоих. Вам не кажется, что так проще? Нет, не кажется, отрезала директриса. Ордер судьи — и тогда вернемся к этой теме. Я не хотел обижать вас, сказал судейский. Я просто в ярости, сердилась директриса. Хуан де Дьос Мартинес рассмеялся и сказал: ну и ладно, тогда я их не заберу, делов-то. Только, пожалуйста, проследите, чтобы никто из них не покинул лечебницу, обещаете? Директриса поднялась, и на мгновение ему показалось, что она его сейчас выгонит. Но она позвонила секретарше и попросила принести еще один кофе. Вам тоже? Хуан де Дьос Мартинес согласно кивнул. Этой ночью мне будет не заснуть, подумал он.
Этой ночью незнакомец из церкви Сан-Рафаэль вошел в церковь Сан-Тадео в районе Кино, который раскинулся между зарослями кустов и пологими холмами на юго-западной стороне Санта-Тереса. Хуану де Дьос Мартинесу, судейскому, позвонили в полночь. Он смотрел телевизор, а после звонка собрал со стола грязную посуду и поставил все в раковину. Из ящика прикроватной тумбочки вытащил пистолет и сложенный вчетверо фоторобот подозреваемого и сбежал вниз по лестнице в гараж, где стоял его красный «Шеви-Астра». Приехав к церкви Сан-Тадео, он увидел нескольких женщин, сидевших на кирпичной лестнице. Их было немного. Внутри церкви разглядел судейского чина, Хосе Маркеса: тот выслушивал показания священника. Хуан спросил какого-то полицейского, приехала ли скорая. Тот с улыбкой ответил, что на этот раз раненых нет. И вообще, какого хрена тут творится? Два криминалиста пытались снять отпечатки пальцев со статуи Христа, лежавшей на полу рядом с алтарем. На этот раз псих никого не порезал, сказал Хосе Маркес, закончив разговаривать со священником. Хуан спросил, что тут произошло. Этот сраный наркоман заявился сюда ближе к десяти вечера, сказал Маркес. При нем была
