предполагалось согласовать в течение трех месяцев. Бегин согласился приостановить строительство новых поселений в течение трехмесячного периода. Это обязательство было позже истолковано Картером как безоговорочное, которое Бегин якобы нарушил. Но, похоже, египтяне понимали, что соглашение должно быть ограниченным.
Одно рамочное соглашение касалось принципов мирного договора между Израилем и Египтом. С тяжелым сердцем и серьезными опасениями Бегин согласился отказаться от поселений на Синае и на подходах к Рафаху, а также от аэродромов. В качестве компромисса с самим собой Бегин заявил, что Кнессет должен ратифицировать эти уступки. Американцы облегчили это бремя, согласившись на строительство двух альтернативных аэродромов в Негеве, которое должно быть завершено до вывода войск. Американская станция раннего предупреждения на Синае будет демонтирована, но Чрезвычайные вооруженные силы ООН останутся там и будет выведены только с согласия обеих сторон и единодушного одобрения Совета Безопасности. Синай будет демилитаризован лишь частично, к востоку от проходов, но стороны будут разделены широкой буферной зоной. Египтяне согласились начать нормализацию отношений – что, как они изначально заявили, произойдет только после ухода Израиля со всего Синая, – и когда будет завершен первый этап вывода (девять месяцев после подписания договора), стороны обменяются послами. Суэцкий канал откроют для израильского судоходства, и Египет установит торговые отношения с Израилем, включая продажу нефти.
Второе рамочное соглашение касалось Западного берега и сектора Газа. Египет признал требования Израиля безопасности в обоих регионах. Израиль согласился на условия, которых никогда раньше не принимал. Он обязался предоставить палестинцам полную автономию на оккупированных территориях, сократив при этом израильскую военную администрацию. Автономия должна была продлиться пять лет, после чего начнутся переговоры о будущем территорий. Израиль сохранил за собой право вето по вопросам безопасности и не отказался от права требовать суверенитет над этим районом. Но также было заявлено, что любое решение проблемы территорий должно признавать «законные права палестинского народа и его законные требования» и что как жители территорий, так и нерезиденты-палестинцы будут принимать участие в любых переговорах о будущем региона.
Кэмп-Дэвидские соглашения не были встречены с таким энтузиазмом, как визит Садата. И в Израиле, и в Египте противники договора подчеркивали уступки, на которые пошли лидеры, а не их достижения. В Израиле решение отойти к международной границе и демонтировать поселения и аэродромы было воспринято с недоверием. Отказ от поселений противоречил обещаниям Бегина накануне саммита и противоречил мифу Тель-Хай, согласно которому «не отказываются от того, что было построено». На самом деле поселения оказались заброшены по разным причинам, были и другие населенные пункты, от которых Израиль был вынужден отказаться во время Войны за независимость. Но добровольная сдача поселений, построенных по решению правительства, была беспрецедентной.
Хотя Бегин не собирался уходить с Западного берега и из сектора Газа, было ясно, что уход из поселений на Синае и с подступов к Рафаху был предзнаменованием того, что должно было произойти: поселения не неприкосновенны, и, поскольку они могут быть созданы, их можно и снести. Угроза поселенцам стала очевидна, и они, не теряя времени, отреагировали на нее яростным сопротивлением. Более того, все 12 лет после войны 1967 года израильтяне слышали о стратегической важности, которую Синай придавал стране, а теперь Израиль уступал ее одним махом. И близкие друзья, и товарищи по движению тут же со всей яростью обрушились на Бегина. Достижение мирного договора и нормализация отношений с самым важным арабским государством были омрачены забоем израильских священных коров, выращиваемых в течение многих лет. Садату тоже пришлось нелегко. Его обещание о полном уходе Израиля с Синая не успокоило противников мира в Египте и не привело к смягчению нападок на Садата со стороны других арабских государств, в том числе прозападных.
Дебаты в Кнессете по Кэмп-Дэвидским соглашениям проходили бурно. Только Бегин с его авторитетом и положением в партии мог заставить большинство членов Likud ратифицировать соглашения. «Нация страдает от родовых схваток. Правда, каждое великое предприятие рождается в муках, – ответил Бегин на нападки правых. – Это величайший поворотный момент на Ближнем Востоке, наступивший благодаря возможности подписания мирного соглашения между Израилем и Египтом. Мучения меня не удивляют. У меня нет претензий к демонстрациям»[228]. Даже НРП, большинство членов которой проголосовало за соглашения, сделала это, потому что считала: если Бегин решил отступить – это произошло потому, что у него, вероятно, не было альтернативы. HaAvoda и Dash поддержали договоренности, хотя и с оговорками по тем или иным пунктам. Шансы на мир перевешивали многочисленные уступки.
До конца главы было еще далеко. Теперь рамочные соглашения должны были быть оформлены в окончательный мирный договор, и проблемы, оставшиеся открытыми из-за расплывчатой формулировки Кэмп-Дэвидских соглашений, вышли на поверхность. Израиль настаивал на том, чтобы нормализация отношений началась в оговоренное время, независимо от того, когда будут завершены переговоры об автономии с палестинцами. Египет требовал обратного. Возник еще один отголосок основной дискуссии: было ли мирное соглашение между Израилем и Египтом связано с соглашением об автономии, или между ними не было никакой связи? Израиль требовал отказаться от этого, Египет настаивал на сохранении. У Египта были договоры о взаимной обороне с арабскими государствами в рамках Лиги арабских государств. Израиль потребовал, чтобы мирное соглашение с ним было приоритетным над обязательствами Египта перед Лигой арабских государств. Израиль был обеспокоен тем, что в случае военного ответа на сирийскую или иорданскую провокацию Египет будет обязан прийти им на помощь, и мирное соглашение рухнет. Египет опасался, что обязательство отдать приоритет соглашению с Израилем будет рассматриваться как предательство арабского дела.
Помимо этих основных вопросов, были и практические проблемы, такие как поставка нефти в Израиль после отказа от нефтяных месторождений Синая. Переговоры при посредничестве США, состоявшиеся в Blair House в Вашингтоне, зашли в тупик. Дальнейший раунд переговоров также окончился неудачей. Только когда президент Картер полетел на Ближний Восток и опустил на чашу весов весь свой политический вес и престиж, ему удалось облегчить продвижение переговоров, после того как обе стороны почти отчаялись преодолеть препятствие, созданное последними деталями. 20 марта 1979 года договор был внесен в Кнессет для ратификации и вызвал одну из самых затяжных дискуссий в истории парламента, но в итоге решающим большинством документ был ратифицирован. В своей речи с трибуны Даян сказал: «Мирный договор между Египтом и Израилем… это не какая-то там пастораль… Но это реалистичный мирный договор, составленный в контексте нынешней ситуации и призванный установить взаимоотношения между двумя соседними странами»[229]. С арабской точки зрения договор был признанием существования Израиля. 26 марта 1979 года, спустя полтора года после визита
