он поместил войну в Ливане в одну категорию не только с Синайской кампанией – хотя Бен-Гурион предпринял ее из опасения усиления Египта, а затем отступил от войны, как только столкнулся с реакцией двух сверхдержав, – но также и с Шестидневной войной, которую все израильтяне рассматривали как войну, начатую Египтом. В этом расширенном определении термина «война по выбору» Бегин искал законный повод для начала войны в Ливане. Он оправдывал войну по выбору, говоря, что тем самым предотвращается война без выбора в дальнейшем. «Не существует морального диктата, согласно которому нация должна или имеет право сражаться только тогда, когда она стоит спиной к морю или находится на краю пропасти»[237]. Эта концепция противоречила самим основам этоса израильского общества: оборонительный дух, сформировавший мировоззрение поколений борцов в ишуве и в государстве. Для них война всегда должна быть войной по необходимости, – когда нация стоит на грани. В конце концов, ни израильское общество, ни ЦАХАЛ не приняли новую концепцию Бегина.
Вопрос о том, в какой степени Бегин придерживался концепции Шарона о поэтапной войне, вызвал раскол между поклонниками и критиками Бегина. Несомненно, Бегин одобрял действия Шарона, иногда до, а в других случаях – уже после. Когда Армия обороны Израиля вторглась в Ливан, Бегин был убежден, что операция продлится всего пару дней и повлечет незначительные жертвы. Он не был знаком ни с картами, ни с военной наукой. К примеру, наряду с другими членами его правительства без военного опыта он полагался на утверждение Шарона, что обход сирийских сил в долине Бекаа вынудит их отступить, а не схлестнуться с ЦАХАЛом. Но все офицеры ЦАХАЛа, видевшие этот план, понимали, что им придется воевать с сирийцами. Шарон объяснил Бегину и членам его кабинета, что расширение военных действий с сорокакилометровой приграничной зоны вплоть до Бейрута и от столкновений с палестинцами до нападения на сирийцев было необходимо для защиты войск ЦАХАЛа и предотвращения потерь. Иностранным журналистам, взявшим интервью у Бегина во время боевых действий, было трудно понять, был ли он лжецом или просто некомпетентным специалистом, поскольку не знал, что происходило на поле боя. После всех его опровержений, основанных на вводящих в заблуждение отчетах Шарона, человеком, который сообщил Бегину, что ЦАХАЛ уже находится в Бейруте, оказался американский посредник Филип Хабиб.
Боевые действия постепенно расширялись. Вместо ограниченного сражения с палестинскими боевиками это превратилось в крупномасштабную войну, включавшую ожесточенные танковые бои против сирийцев, уничтожение сирийских ракет класса «земля—воздух» в Ливане и ожесточенные бои в лагерях беженцев Сидона, а затем в лагерях Бейрута. Вступление ЦАХАЛа в Западный Бейрут после двухмесячной осады города требовалось для оказания давления на Арафата с целью вывести его штаб и боевиков из Ливана. Тем временем палестинское гражданское население Западного Бейрута пострадало в результате сильных бомбардировок и перебоев с электро- и водоснабжением, пока ООП и сирийские вооруженные силы внутри города не согласились его эвакуировать в августе 1982 года.
Докладывая об операции правительству, Шарон предполагал, что израильские потери составят несколько десятков человек, что полностью противоречило оценке, сделанной офицерами ЦАХАЛа, мнение которых не было представлено правительству. К завершению эвакуации ООП из Бейрута в результате войны погибло около 500 израильтян. Это был первый вход ЦАХАЛа в арабскую столицу, и он был осуществлен почти тайно, без обсуждения в правительстве.
Это был первый раз, когда ЦАХАЛ развязал войну не для предотвращения угрозы безопасности, а для установления нового политического порядка на Ближнем Востоке посредством неограниченного использования военной мощи Израиля. План Шарона состоял в том, что Башир Жмайель будет избран президентом Ливана под прикрытием израильских танков, а затем Ливан станет вторым арабским государством, подписавшим мирный договор с Израилем. Сирийцы будут вынуждены уйти из страны, а палестинцы должны будут массово эвакуироваться в Иорданию. Шарон мечтал о том, чтобы Иордания стала Палестиной, оставив весь Западный берег реки Иордан в руках евреев. Бегин разделял эту мечту и, видимо, именно поэтому продолжал поддерживать Шарона, несмотря на то что его коллеги по кабинету выступали против использования Шароном неограниченной военной силы без одобрения правительства. Когда Бегин встретился с Баширом Жмайелем в Нагарии[238] во время прекращения огня 1 сентября 1982 года, он осознал, к своему огорчению, что Жмайель не собирается менять свои отношения с Израилем с тайной интрижки на законный брак, как и не собирается ни заключать мир с Израилем, ни открыто сотрудничать с ним. Сирийцы заявили, что не намерены покидать Ливан. Когда 15 сентября 1982 года Башир Жмайель был убит, Армия обороны Израиля вошла в Западный Бейрут, чтобы предотвратить акты возмездия, но разрешила фалангистам войти в лагеря беженцев. Фалангисты отомстили за смерть Башира резней в лагерях беженцев Сабра и Шатила. Были убиты сотни ни в чем не повинных палестинцев. Хотя израильтяне не принимали непосредственного участия в резне, тот факт, что они при ней присутствовали, возложил на них ответственность за безопасность жителей – но они никогда не взяли на себя эту ответственность. Резня вызвала резонанс в Израиле и во всем мире, а антивоенные протесты достигли новых высот (о чем будет сказано позже).
После августа 1982 года у ЦАХАЛа не было актуальной задачи в Ливане, но не удавалось найти способ вывода войск, который сохранял бы сорокакилометровую буферную зону на юге Ливана после отступления. Чем дольше Армия обороны Израиля оставалась в Ливане, тем глубже она погружалась в то, что стали называть «ливанской трясиной». Войны между этническими и религиозными группами в Ливане не прекращались. Как оккупационная армия, ЦАХАЛ вступил в тесный контакт с местным населением и вызвал враждебность среди различных групп. Когда Армия обороны Израиля вторглась в Ливан, ее колонны были встречены радостной толпой, бросавшей в знак приветствия рис. Теперь войска превратились в легкую добычу для непрекращающегося снайперского огня и террористических атак. Война, которая должна была продлиться всего несколько дней, затянулась и привела к большим потерям. Хотя ООП покинула Бейрут и Южный Ливан, организация не была сломлена, и ее штаб-квартира, теперь находящаяся в Тунисе, продолжала оставаться политическим образованием, представляющим палестинцев. Хотя сирийцам был нанесен тяжелый удар, они показали себя достойным противником ЦАХАЛа. Они не отступили и оставались ведущими игроками ливанского театра.
Война в Ливане, особенно бомбардировка Бейрута, вызвала широкий протест оппозиции в Израиле и во всем мире и растиражировала информацию о тяжелом положении палестинцев. После войны президент Рейган потребовал, чтобы Израиль ушел с Западного берега и вернул его Иордании – вопрос, который раньше не интересовал его. Если Бегин и Шарон надеялись, что
