Давай еще шажок, один, единственный, ты ведь думаешь, что сзади это будет сделать легче, и правильно думаешь. А еще ты думаешь, что я как викинг должен умереть с оружием в руках, но вот здесь ты заблуждаешься, я должен забрать тебя с собой и больше мне ничего не надо. Когда ты поравняешься с моим правым плечом, я смогу метнуть в тебя шпагу, и для этого мне не нужно будет замахиваться. Я не промахнусь, ты не надейся, она войдет в твой живот, на тебе ведь нет ни кирасы, ни кольчуги, они же так мешают тебе двигаться быстро. Я сидел и рычал, и в этом я не викинг, они умели преодолеть боль и биться даже мертвыми, а моя боль меня скрутила.
Они совпали — мой бросок и бросок человека из темноты, человека с двумя клинками и тоже рычащего.
Но человек бросился не на меня, он атаковал противника, того, кто стоял передо мной и этим человеком был Амин. Они схватились в бешеной круговерти сверкающей стали и были достойны друг друга. А я обманул своего, я не попал шпагой ему в живот, я попал в ногу, бросок Амина чуть отвлек меня и сбил прицел.
Но враг не кинулся ко мне, чтобы добить, он извлек лезвие из своего бедра и, прихрамывая, напал на Амина с другой стороны. А чего меня опасаться, безоружного и стоящего на коленях.
Амин не зря ни на шаг не отходил от Диких, они сделали его отличным бойцом, и, возможно, у него даже были шансы победить. Но победить одного, с двумя ему не справиться.
Я уже почти дотянулся до своей шпаги, валявшейся на земле, когда к нам присоединился Прошка.
Прошка тоже рычал и делал это очень страшно. В три прыжка преодолев разделяющее нас расстояние, он даже не стал вытаскивать висевшую у него на боку саблю. Ухватившись левой рукой прямо за лезвие полуметровой даги раненного мною в ногу убийцы, он опустил кулак правой ему на голову. Хруст шейных позвонков и его противник упал на землю тряпичной куклой. Я попытался подняться на ноги, но новый приступ боли в левом боку согнул меня пополам. Когда в глазах появилась резкость, а дыхание восстановилось, все было кончено, и Амин деловито вытирал клинки об одежду своего противника.
Вот так это и бывает, шпага застряла в костях моего противника и мгновение, потребовавшееся на то, чтобы извлечь ее, чуть не стоило мне жизни.
Я вставил стилет, непонятно когда оказавшийся в руке в ножны и с помощью Прошки сумел подняться на ноги. Оказалось, что если сильно прижать левую руку к ребрам и притянуть ее правой, становится не так больно и даже можно идти самому. Где-то здесь должен быть еще один, тот, с кем я схватился первым. Поискав его взглядом, я обнаружил его тоже мертвого, с головой, неестественно откинутой назад. Зря, теперь и спросить не у кого, кто их послал. Да и черт с ними, сейчас главное самому не зажмуриться, с раной от копья вайха было легче.
— Кистью поработай — обратился я к Прошке. Тот послушно несколько раз сжал кулак на окровавленной левой руке. Удачно, черт возьми, мог бы инвалидом на всю жизнь остаться.
— Пойдемте к своим, наверх. И вот еще что, когда зайдем в таверну, прикройте меня от посетителей, незачем нам лишнее внимание к себе привлекать. —
Лестница на второй этаж расположена справа от входной двери буквально в нескольких шагах, а за Прошкой двоих таких как я спрятать можно, ну и Амин сзади прикроет. Если увидят, что мне помогают подниматься по лестнице, то подумают, что господин немного на празднике перебрал, только и всего.
Какой же Амин все-таки молодец, и когда он научился так владеть сразу двумя клинками, казалось бы, на глазах все время. Наверное, это у него в крови, он не похож на коренного обитателя Империи, его и варды за своего принимали, окликая на родном языке. Прошку я больше никогда вслух Прошкой не назову, или будь я проклят.
— Вы настоящие молодцы парни, вряд ли даже Дикие справились бы лучше —
Мы пошли по направлению к таверне. Сейчас наверх, обработаем рану, швы, наверное, придется наложить, и отдых, отдых в мягкой постели. Вина еще, красного, крови много потерял. Черт, надо же, перед самым возвращением, какой сейчас из меня любовник, ну надо же так.
Людей в зале прибавилось, несколько дворян присоединились к тем, что уже сидел за столом напротив входа. Вероятно, это они прибыли, когда я звездами любовался. Прошка прошел чуть вперед, давая мне возможность повернуться за его стеной по направлению к лестнице, когда я услышал знакомый голос, произносивший конец фразы.
— ….. нового фаворита Ее Величества. Весь двор только об этом говорит. Представляю лицо де Койна, когда он узнает об этом. —
Затем этот голос первым рассмеялся, и его поддержала остальная компания. Я рукой отодвинул Прошку в сторону, так и есть — голос принадлежал барону Рамону фер Краснуа.
Я хорошо знал барона и однажды даже помог ему, сам помог, без помощи Янианны, когда барон попал в очень неприятное положение. Фер Краснуа прожил у меня в Стенборо целую неделю, скрываясь, пока я разбирался с этим вопросом. После этого наши отношения сблизились до такой степени, что мы начали называть друг друга по имени.
Барон, узнав меня, вскочил на ноги и побледнел. Его взгляд скользнул по мне, застыл на пропитанной кровью одежде, прижатой к левому боку руке, и потерялся где-то внизу.
— Это правда? -
Фер Краснуа вздрогнул, как от удара, затем он поднял свой взгляд и сказал.
— Да, это правда, Артуа. —
Какой же я тебе теперь Артуа, после того смеха, что услышал.
Господи, ну почему он не попал правее всего лишь на ширину ладони или тот, другой бросился не ко мне, а к Амину?
Путь наверх дался значительно легче, чем я мог подумать. Ворон только приступил к своему ужину, они и ужинают по очереди, Ворон и Кот. Дикий взглянул на меня, вскочил, и одним движением руки сбросил все со стола. Миг, и покрывало с ближайшей постели оказалось на столе. Еще через мгновение я оказался на столе, успев проводить взглядом Кота, скрывшегося за дверью. Затем я лишился своего пояса, и одежды с верхней части тела. Одежда полетела в угол и накрыла Говальда, старательно делавшего вид, что его здесь нет. Ворон ударом кинжала отколол от дубовой столешницы толстую щепку, где здесь ветку взять. На краю стола появилась фляжка со спиртом, пороховница, кривая игла с нитками и рулоны тонкого полотна. Амин наполнил первую попавшуюся кружку бренди и застыл с нею в руках после моего отрицательного жеста. В комнату влетел Кот с одним из кинжалов напавших на меня людей и на молчаливый вопрос Ворона так же молча кивнул головой.
— Держитесь, господин барон, сейчас будет очень больно — произнес Ворон, беря в руки пороховницу.
Больно говоришь? Сейчас как раз то время, когда мы с Янианной обычно шли в ее спальню. Ты думаешь, мне можно сделать еще больнее?
Ворон только покачал головой, когда я отказался от щепки, и продолжил высыпать порох себе на ладонь….
Теперь я точно знаю, что нюхательная соль — это кристаллы аммиака, от запаха которого и пришел в себя. Прошка держал меня за плечи, приподняв туловище над столом, а Ворон заканчивал перевязку.
— Помогите подняться — скорее подумал, чем произнес я, но парни поняли.
Меня поставили на ноги, к губам поднесли кружку с вином. После нескольких глотков в голове немного утихли удары молотом, а в глазах прояснилось.
— Мне нужно в столицу. Проухв, пожалуйста, проводи до конюшни и помоги оседлать Мухорку. Остальным отдыхать до утра, утром поедете, и не вздумайте потерять Говальда. —
Просто я слышал, как Кот сказал ему — если барон умрет, ты сразу сдохнешь. Говальд не причем, и вы это отлично знаете. Эти люди выполняли заказ, и они уже однажды побывали в моем доме. У Говальда должна быть другая судьба, его повесят на виду у толпы, и тогда никто не сможет сложить легенду о том, что он остался жив. Иначе пройдет пара веков и из последнего мерзавца он превратится в благородного разбойника, защитника угнетенных, такие случаи бывали.
А мне нужно ехать. Если я не еще сдох, то, вполне возможно, дотяну и до столицы. Я хочу увидеть ее, я не верю в то, что услышал. Если останусь здесь, сдохну точно.
Глава 21
Вы хотите песен…
Мы прибыли в столицу уже к вечеру. В Мойсе не остался никто, я не настаивал на этом и не просил ехать со мной, но все равно спасибо им, вместе веселее. За время дороги мне не меньше тысячи раз вспоминался Ворон, до того тряская эта Мухорка. В боку иногда жгло нестерпимо, иногда чуть отпускало, и тогда я ускорял ход. Большую же часть времени мы ехали шагом, изредка останавливаясь, пару раз даже обозы умудрялись нас обогнать. Меня не трогали, никто ни о чем не спрашивал, мы просто ехали и все.
При въезде в столицу Ворон сразу отправился сдавать Говальда в руки властей, чтобы наконец-то от него избавиться, так он ему надоел.
Вот и мой дом, какой же он все-таки красивый, даже красивее, чем моя мечта о нем.
