потерянным принцем, которого они помнили и перед которым преклонялись.
«Наследник Ластрайдеров, – не так давно перешептывались люди. – Однажды он станет главой своего дома, но еще его могут выбрать преемником короля».
Теперь его ждала другая участь.
Данте мог бы позволить утащить с собой Таисию. Но он слишком хорошо помнил дни ее «Жертвоприношений», то, как она лежала на полу перед дверями в кухню и стонала от злости и унижения.
В такие моменты он садился рядом с сестрой, чтобы она не мучилась в одиночестве, следил за тем, чтобы она хотя бы воды попила, и это притом что за помощь игроку сам лишался очков в их игре.
Таисия – его сестра. Она была в ярости, а он ее любил и меньше всего на свете хотел, чтобы она страдала.
«Я облегчу вам задачу, – сказал дон Солер, когда пришел переговорить с Данте и встал рядом со стулом, к которому был прикован его пленник. – Признайтесь в убийстве прелата Леззаро, иначе вы будете не единственным Ластрайдером, кого настигнет кара его величества».
Дон был прав – при таком раскладе выбирать не приходилось.
Данте размял затекшие плечи. Он плохо спал в этой проклятой дыре, но пытался хоть как-то занять себя, когда не мог заснуть. Практиковался в магии поздно ночью, в часы, когда его одиночество нарушал лишь размеренный звук шагов стражников. Мела у него не было, поэтому он чертил символы и глифы на ощупь в пыли и с легкостью стирал их одним взмахом ладони.
Иногда, когда удавалось заснуть, он снова оказывался в комнате прелата.
Мертвый Леззаро со сломанной шеей был рядом. Данте слушал его указания и наблюдал за сотворением круга заклинаний. Пятиконечная звезда, символы миров, имя, которое произнесли укрытые тенью губы и которое отравляло его дни.
Данте знал, что между мирами в непознанных и недостижимых черных пустотах Вселенной обитают демоны.
Знал, что их можно призвать, если назовешь их настоящее имя.
Знал, что они за свои услуги потребуют приношение, иначе их неудовольствие выльется в насилие.
Знал, что выбраться из Стелы Смерти сможет, только призвав одного из этих демонов.
Дверь открылась, и в камеру шагнула офицер Ябарра.
Данте понятия не имел, какой это был день или время суток. Однажды она приветствовала Данте сдержанной улыбкой, и она единственная из стражников обращалась с ним как с человеком. Ябарра даже позволила ему побриться, когда щетина стала просто раздражающе длинной.
Сейчас ее лицо было словно высечено из камня.
– Ластрайдер, – сказала Ябарра, – сегодня вам пришло время помыться.
Данте не сразу вспомнил, как складывать слова в предложение.
– Собираетесь снова вылить на меня ведро воды?
– Меня бы это устроило, но нет. Мы должны убедиться, что вы не заболеете.
– Даже притом что меня в скором времени ждет виселица? – просипел Данте и закашлялся. – Но я не прочь хорошо выглядеть на собственной казни.
Ябарра тяжело вздохнула, пристегнула цепь к наручникам и повела его, как корову на бойню.
Данте понимал, что циркуляция крови – это важно, поэтому все время заключения старался ходить по камере, но все равно плохо ощущал свои ноги, пока шел по тюремному коридору. Ябарра дернула за цепь – это была молчаливая команда идти впереди нее.
Стражники не спускали глаз с заключенного.
Данте сразу понял, что помывочная, куда его привели, рассчитана на одного заключенного. Воздух здесь был спертым, а стены покрыты плесенью. В центре стояла одна-единственная ванна.
– Полагаю, я здесь первый заключенный из одиночки.
– Вы первый из заключенных в одиночной камере, который дотянул до принятия ванны, – поправила его Ябарра.
Ванна уже была заполнена мыльной водой. У двери встала пара стражников, третий помог Ябарре раздеть Данте, разрезал на спине рубаху и стянул ее с пленника.
Когда они вдвоем помогли Данте забраться в ванну, у него даже дыхание перехватило, такой холодной была вода. Но он промолчал, так же как не выказывал отвращения к еде, которой его кормили. Еда была серой и безвкусной, но это лучше, чем ничего.
Офицер Ябарра и стражник стояли рядом с ванной и наблюдали за тем, как он, скованный наручниками, неловко намывает себя мыльной водой и расчесывает пальцами сальные от грязи волосы.
Теперь, когда его вывели из камеры, думать и ощущать происходящее стало гораздо легче. У него не было мела и не было приношения, которое он мог бы предложить для вызова демона. Но бежать из этого места без приношения демону было нереально. И что же он мог предложить? Грязную мыльную воду и плесень? Понравится ли это демонам?
Данте мельком посмотрел на Ябарру и заметил у нее на безымянном пальце обручальное кольцо.
Попытался выдать свою лучшую улыбку:
– У тебя красивое обручальное кольцо.
Ябарра приподняла бровь.
– Я немного разбираюсь в ювелирных украшениях, – продолжил Данте. – Можно на него посмотреть?
– Конечно нет.
– Не хочешь узнать, сколько оно стоит?
– Зачем мне это? Я не собираюсь его продавать. Намекаешь, что с моим браком что-то не так?
– Нет, просто подумал… Может, ты захочешь узнать, сколько твой муж за него выложил…
Данте чуть не скривился – определенно получалось не очень. Раньше он легко выуживал из людей нужную ему информацию, но после долгого заточения в одиночке навыки общения заметно притупились.
– Я знаю, сколько он потратил, – сухо сказала Ябарра. – Очень много. Тем более мы откладываем на дом во внутреннем районе города. – Она жестом велела пленнику подняться. – Вылезай, Ластрайдер.
Ябарра со стражником грубо вытащили Данте из ванны. Она начала снимать наручники, чтобы можно было натянуть рубаху ему через голову.
У Данте чаще заколотилось сердце. Это был его шанс. Когда появится Нокс, когда сила на пару мгновений вернется, надо будет вырубить стражников и стянуть кольцо с пальца Ябарры. Ему стало тошно от одной только мысли, что придется сделать ей больно, но другого выхода не было.
Да еще сила стала похожа на мышцу, которую давно не напрягали. Как только перед ним возник фамильяр, Данте выпустил тени.
Ябарра выругалась, помогавший ей стражник свистнул, предупреждая тех, кто остался у дверей в помывочную. Данте ринулся вперед, но он был слишком слаб, а его сила была слишком большой, чтобы он мог правильно ею воспользоваться.
Кто-то обхватил Данте со спины за талию и повалил на пол. Потом трое стражников хорошенько его отделали, и запястья снова сдавили наручники из «убийцы света».
– Чтоб тебя, Ластрайдер! – прорычала Ябарра. – Скорее бы уже тебя повесили.
Эти слова ранили сильнее, чем удар затылком о каменный пол помывочной. Нокс исчез, ушла и сила. Все надежды испарились, как брызги воды на
