Странно, что ты не носишь ее фотографию в бумажнике.
- Ношу.
- Правда?
- Я пошутил.
Аманда легко и свободно рассмеялась, напомнив Доусону былые времена.
- И как долго ты работаешь на буровых?
- Четырнадцать лет. Начинал разнорабочим, потом получил квалификацию рабочего и вот
теперь рабочий буровой.
- От разнорабочего к рабочему, а потом до рабочего буровой?
- Ну что на это сказать? Такая у нас в океане терминология. - Доусон с отсутствующим видом
ковырнул пальцем желобок, вырезанный на старинной стойке. - А ты? Ты, кажется, хотела
стать учителем.
Аманда, сделав глоток, кивнула.
- Я преподавала один год, а потом родился старший сын Джаред, и я стала домохозяйкой.
Затем родилась Линн, а позже... позже много чего случилось, в том числе умер отец - очень
тяжелое было время. - Она сделала паузу, сознавая, как много недоговаривает, но при этом
она понимала, что говорить о Бее не время и не место. Аманда выпрямилась и продолжила
ровным голосом: - Через пару лет у нас родилась Аннет, и тогда мне уже не было смысла
возвращаться на работу. Но последние десять лет я бесплатно работаю в больнице
Университета Дьюка, устраиваю для них благотворительные обеды. Бывает тяжело, но мне
это дает возможность почувствовать свою нужность.
- Сколько сейчас твоим детям?
Аманда посчитала, загибая пальцы.
- Джареду в августе будет девятнадцать, он окончил первый курс колледжа, Линн семнадцать, она пойдет в последний класс, Аннет девять, она отучилась в третьем классе -милая и веселая
девочка. Джаред и Линн в том возрасте, когда им кажется, будто они все знают, ну а я, конечно же, ничего не понимаю.
- Иными словами, они того возраста, что и мы с тобой тогда? Аманда погрустнела.
- Возможно.
Доусон умолк, глядя в окно. Аманда проследила за его взглядом. Вода в бухте приобрела
металлический оттенок. В медленно движущихся водах отражалось темнеющее небо. Старый
дуб на берегу не изменился с тех пор, как Доусон видел его последний раз, но от сгнившего
дока остались лишь сваи.
- Здесь живет много воспоминаний, Аманда, - тихо проговорил Доусон.
Может, дело в том, как прозвучал его голос, но от его слов внутри у Аманды что-то
щелкнуло, словно в скважине какого-то далекого замка повернулся ключ.
- Это правда, - наконец проговорила Аманда и умолкла, обхватив себя руками. Какое-то
время тишину кухни нарушал лишь шум работающего холодильника. Лампа над
головой окрашивала стены в желтоватый цвет, на фоне которого профили Доусона и Аманды
выглядели абстрактными изображениями.
- Как долго ты пробудешь здесь? - наконец поинтересовалась она.
- У меня самолет рано утром в понедельник. А ты?
- Я обещала Фрэнку вернуться в воскресенье. Однако мама считает, что мне можно уехать в
Дарем раньше, что ехать на похороны не обязательно.
- Почему?
- Она не любила Така.
- Ты хочешь сказать - меня?
- Тебя она никогда не знала, - возразила Аманда. - И поэтому не давала тебе шанса. У нее
всегда были свои соображения насчет того, как мне жить. При этом мои пожелания никогда
не брались в расчет. Даже сейчас она мне, уже взрослому человеку, пытается указывать, что
делать. Ни на йоту не изменилась. - Аманда протерла запотевший стакан. - Как-то несколько
лет назад я совершила ошибку - призналась ей, что заезжала к Таку. И она отчитывала меня за
это, будто я совершила какое-то преступление, все допытывалась, зачем я к нему ходила, о
чем мы разговаривали, бранила меня как маленькую. После этого я перестала ей рассказывать
о встречах с Таком - говорила, что ездила по магазинам или повидаться с подругой Мартой на
пляже. Мы с Мартой были соседками по комнате, когда учились в колледже, она и сейчас
живет в Солтер-Пат, правда, мы не виделись уже много лет, хотя в курсе дел друг друга. Не
хочу отчитываться перед матерью, поэтому приходится лгать.
Обдумывая слова Аманды, Доусон сделал внушительный глоток чаю и уставился на
жидкость в стакане.
- Пока добирался сюда, вспоминал об отце, каким он был деспотом. Никакого сравнения с
твоей мамой. Она таким образом просто пытается удержать тебя от ошибки.
- Хочешь сказать, навещать Така было ошибкой?
- Не для Така, конечно, - пояснил Доусон. - Возможно, для тебя? Все зависит от того, чем ты
руководствовалась, и только ты можешь ответить на этот вопрос.
Аманда почувствовала, что занимает оборонительную позицию, но это ощущение быстро
прошло, напомнив ей, что подобные стычки у них с Доусоном представляли собой обычную
манеру общения. Оказывается, ей так этого не хватало - нет, не ссор, а того доверительного
отношения, которое подразумевал спор, и прощения, которое неизбежно следовало за
размолвкой. Ведь они в конце концов всегда находили общий язык.
Где-то в глубине души Аманда подозревала, что Доусон проверяет ее, но предпочла оставить
свои мысли при себе. Вместо этого она неожиданно для самой себя спросила, перегнувшись
через стол:
- Где ты ужинаешь сегодня?
- Не знаю. А что?
- Тут в холодильнике есть стейки. Если хочешь, поужинаем здесь вместе.
- А как же твоя мама?
- Позвоню ей и скажу, что я задержалась.
- Ты уверена, что это хорошо?
- не уверена, - призналась дманда. - я сейчас воооще ни в чем не уверена.
Потирая большим пальцем руки стекло, Доусон молча и внимательно смотрел на Аманду.
- Хорошо, - кивнул он. - Пусть будут стейки. Если только они не испортились.
- Их доставили в понедельник, - сказала Аманда, вспоминая слова Така. - Гриль за домом, если хочешь приступить к делу.
Минуту спустя Доусон вышел на улицу. Но она все равно чувствовала его присутствие в
доме, даже когда достала из сумочки свой телефон.
5
Подготовив угли, Доусон вернулся в дом за стейками, которые Аманда уже полила маслом и
приправила специями. Открыв дверь, он увидел, что она с банкой свинины с фасолью в руке
стоит и с отсутствующим видом смотрит в шкаф.
- В чем дело?
- Ищу что-нибудь к стейку, но ничего, кроме этого, нет, - ответила Аманда, демонстрируя
банку в руке. - Негусто.
- И какой у нас выбор? - спросил Доусон, моя руки под краном.
- Кроме фасоли, есть мамалыга, бутылка соуса для спагетти, блинная мука, полупустая
коробка рожков и сухой завтрак. В холодильнике масло и специи. Ну и сладкий чай, конечно.
Доусон стряхнул воду с рук.
- Сухой завтрак пойдет.
- Я, пожалуй, выберу рожки, - сказала Аманда, закатывая глаза. - А ты разве не должен сейчас
на улице жарить стейки?
- Должен, - ответил Доусон. Аманда подавила улыбку, наблюдая краем глаза, как он взял
тарелку и вышел, тихо прикрыв за собой дверь.
На небе, окрасившемся в густые пурпурные тона, высыпали звезды. Бухта за спиной Доусона
выглядела черной лентой, а верхушки деревьев уже начинали серебриться в свете постепенно
восходящей луны.
Аманда налила в кастрюлю воды, бросила туда немного соли, включила конфорку и достала
из холодильника масло. Как только вода закипела, она высыпала туда рожки и, поискав
дуршлаг, наконец обнаружила его в глубине шкафа у плиты.
Когда рожки сварились, она слила воду и снова положила их в кастрюлю, приправив
сливочным маслом, чесночным порошком, солью и перцем, после чего быстро разогрела
банку с фасолью. Как только ее приготовления были закончены, с улицы с тарелкой вернулся
Доусон.
- Пахнет замечательно, - объявил он, не скрывая удивления.
- Сливочное масло и чеснок, - кивнула Аманда. - Беспроигрышный вариант. А как стейки?
- Один с кровью, другой - средней прожарки. У меня и тот и другой получаются хорошо, но я
не знаю, что предпочтешь ты. В любой момент могу дожарить.
- Среднепрожаренный сойдет, - согласилась Аманда.
Доусон поставил тарелку на стол и стал шарить по шкафам и ящикам, доставая тарелки, стаканы и прочие принадлежности. В открытом буфете Аманда заметила два бокала для вина
и вспомнила, что Так ей сказал во время их последней встречи.
- Хочешь бокал вина? - спросила она Доусона.
- Только если ты составишь мне компанию.
Кивнув, Аманда открыла буфет, о котором говорил Так, и увидела две бутылки. Она достала
одну и откупорила, а Доусон тем временем закончил накрывать на стол. Разлив вино по
бокалам, Аманда передала один из них Доусону.
- В холодильнике бутылка соуса для стейка, если хочешь, - предложила она. Доусон нашел
соус, а Аманда выложила рожки в одну миску, а фасоль в другую. Они с
Доусоном подошли к столу. Разглядывая накрытый стол, Аманда заметила, как тихо
поднимается и опускается грудь Доусона. Прерывая молчание, он взял бутылку вина со
стойки, и Аманда, качнув головой, опустилась на свой стул.
Она пригубила вино, смакуя задержавшееся во рту послевкусие, и разложила еду по
