Иногда, когда красное расплавленное солнце тонуло в черных водах океана, и картофельные поля, темные и молчаливые, отдыхали под бледным светом луны, фермеры брали с собой одеяла и шли на берег. Там они ложились на песок и смотрели на звезды.
Время от времени, после того как расплавленное солнце опускалось за австралийские сосны, растущие на самых дальних акрах имений, их хозяева шли со своими гостьями на берег. Там они ложились на звезд и смотрели на песок.
Все это было очень давно. Время шло, и становилось ясно, как трудно найти прислугу для уборки и обслуживания домов с их тридцатью комнатами и как дорого обходится отопление крытых теннисных кортов и плавательных бассейнов. Хозяева начали продавать свои имения и обнаружили, что желающих купить их не так уж много. Фермеры же поняли, что под ногами у них не картофельные поля – под ногами золото. Изворотливый делец по имени Айседор Моррис купил первые двести акров по дешевке и выстроил недорогие дома, скромно назвав район “Морристаун”. Его примеру последовали другие. Земля, которую раньше были рады продать по двести долларов за акр, шла теперь по десять тысяч. Строители поделили землю на участки размером двадцать на тридцать метров, и началось заселение пригорода Сэндз Спит семьями, бегущими из города.
Фил Кеттеринг жил в районе Шоркрест Хиллз, или Прибрежные Холмы. В этом районе нет никакого берега, равно как и нет даже намека на холм. Район расположен в самом центре полуострова, плоском, как грудь малолетней девочки. Не было здесь и деревьев, если не считать чахлых серебристых кленов, щедро посаженных строителями по одному в центре каждого двора.
Дом Кеттеринга назывался “ранчо”. Чтобы не смущать техасцев, скажем сразу, что на ранчо Кеттеринга не было ни рогатого скота, ни овец, ни лошадей. Просто какому-то архитектору или строителю, или, может быть, торговцу недвижимостью пришло в голову дать это пышное название всякому дому с жилой площадью на одном этаже. Ранчо Сэндз Спита имели обычно три спальни, гостиную, кухню, столовую и туалет. Фил Кеттеринг жил в ранчо пригорода, называющегося Сэндз Спит, один.
Пытаясь избежать однообразия. Фил Кеттеринг радикально перестроил свою лужайку. Вместо того, чтобы засеять ее травой, он покрыл лужайку гравием в форме белых и темных квадратов. Замысел оказался исключительно практичным. Когда Карелла и Хейз подъехали к дому Кеттеринга на полицейском автомобиле, на всех соседних дворах стрекотали газонокосилки – на всех, кроме двора Кеттеринга. Гравий не нуждается в стрижке или орошении. Кеттеринг успешно решил проблему ухода за газоном, сведя ее к нулю. Ему оставалось только сидеть и наслаждаться экзотикой своего двора.
Одиннадцатого июля, в четверг. Фил Кеттеринг не сидел и не наслаждался своим двором. Дом был закрыт надежнее, чем кулак скупца, шторы задернуты, окна заперты.
– Наверно, он на работе, – сказал Карелла.
– М-м-м, – ответил Хейз.
Он снова нажал на кнопку звонка. Во дворе дома на другой стороне улицы женщина выключила свою газонокосилку и с нескрываемым интересом уставилась на незнакомцев.
– Попробуем заднюю дверь, – предложил Хейз.
Они обошли дом и подошли к задней двери. Нажав на кнопку звонка, отчетливо слышали жужжание внутри. Никто не отзывался.
– Давай проверим его контору, – предложил на этот раз Карелла.
– Мы не знаем, где он работает, – напомнил Хейз. Они вернулись к передней двери. У их машины стояла женщина из дома напротив, слушая через открытое окно звуки, доносящиеся из рации. Увидев подходящих детективов, она отошла от машины.
– Вы полицейские? – спросила она.
– Да, – ответил Хейз.
– Ищите Фила?
– Да.
– Его нет дома.
– Мы уже знаем.
– Его уже давно нет дома.
– Сколько времени?
– Несколько месяцев, – ответила женщина. – Мы думаем, что он переехал. В нашем районе он единственный холостяк. Женщины обращают на холостяка слишком много внимания. Мужчинам это не нравится. Хорошо, что он переехал.
– Когда он был здесь последний раз?
– Прошлой осенью, – сказала женщина.
– А точнее?
– Не помню. Он то и дело приезжает и уезжает. На охоту. Он – отличный охотник. Все стены в гостиной увешаны головами. Я хочу сказать, головами зверей, конечно.
– Значит, вы не видели его с осени? – спросил Карелла.
– Да.
– И его автомобиля нет?
– Нет.
– А у него есть родственники?
– Только сестра где-то в Калифорнии. Но Фил терпеть ее не может.
– У Кеттеринга есть знакомые девушки? – спросил Хейз.
– Да, время от времени он привозил девушек. Все такие приличные. Мы все надеялись, что наконец женится. Вы понимаете? – женщина пожала плечами. – Страдание переносить легче, когда знаешь, что страдаешь не один.
Карелла улыбнулся.
– Где он работает?
– В городе.
– Где в городе?
– Айсола.
– Кем?
– Он фотограф.
– В каком-нибудь агентстве?
– Нет, у него свое дело. Небольшое, но на жизнь хватает.
– А где находится его студия?
– Не знаю.
– Вы помните, куда он уехал на охоту в сентябре? – спросил Хейз.
– Да. Он поехал куда-то в Адирондакские горы.
– А когда он вернулся?
– Видите ли, он не вернулся. Тогда мы и решили, что Фил переехал.
– Почему вы думаете, что он переехал? Приезжал грузовик за мебелью?
– Нет. Вся мебель по-прежнему в доме. – Женщина оглянулась на свой дом. – Мне пора снова браться за работу.
– Спасибо, миссис...
– Дженнингс. А что, Фил что-нибудь натворил?
– Вы не могли бы сказать, где находится почтовое отделение? – спросил Карелла.
– Конечно. Поезжайте прямо вперед, и вы приедете к почте. Так что он натворил?
– Спасибо, что уделили нам столько времени, миссис Дженнингс, – вежливо сказал Карелла. Он открыл дверь и сел в машину рядом с Хейзом. Когда машина уехала, миссис Дженнингс пошла к соседке и рассказала ей, что полиция ищет Фила Кеттеринга.
– Наверно, он что-то натворил, – сказала она соседке.
* * *
Служащий почтового отделения выглядел загнанным и несчастным. Он изо всех сил старался угнаться за стремительным развитием жилищного строительства в пригороде.
– Мы не успеваем наладить почтовую службу в одном районе, как появляется другой, – пожаловался он, увидев Кареллу и Хейза. – Где нам взять почтальонов? У нас ведь не город. Это в городе почтальон входит в подъезд – и раз, рассовал по ящикам половину сумки. Здесь почтальону приходится идти к каждой калитке, опускать в ящик, потом идти к другой, снова опускать письма в ящик – и по дороге забирать письма для отправки. К тому же, половину времени он тратит на то, чтобы отбиваться от собак, кошек и прочей живности. Вы не поверите, в одном из районов у женщины живет ручная сова. Сова! Чертова птица налетает на почтальона всякий раз, когда он подходит к калитке. А количество жителей все растет и растет.
– Вы носите письма человеку по имени Фил Кеттеринг? – деликатно прервал его Хейз.
– Конечно! – Лицо служащего засияло. – Вы пришли за его почтой? Он вас прислал?
– Мы...
– Боже, как я рад, что вы пришли, наконец! – продолжал служащий. – Нам пришлось оставлять его почту в отделении, потому что письма не вмещались в почтовый ящик и завалили все крыльцо. Надеемся, что этот кретин сообщит нам свой адрес. А пока пришлось выделить для Кеттеринга особое место. Мы называем его “Угол Кеттеринга”.
– Нет, мы из полиции. Нам нужно посмотреть его письма.
– Не имеет значения. Можете смотреть, но выносить с собой нельзя. На полдня работа вам обеспечена.
– Неужели так много?
– Еще бы! Ведь она накапливалась с сентября прошлого года. Мы уж собирались открыть для Кеттеринга специальное отделение. Вот его почта. – Служащий показал на кучу писем, счетов, журналов и рекламных буклетов, повернулся и ушел.
Карелла и Хейз принялись за работу. Самый ранний экземпляр прибыл 29 августа. Часть писем Кеттерингу было от женщины по имени Алиса Лоссинг из Айсолы. Они записали ее адрес. На данном этапе вряд ли было необходимо обращаться в суд за ордером, разрешающим изъятие почты Кеттеринга. Детективы поблагодарили служащего и пошли к автомобилю.
– Что ты думаешь о всем этом? – спросил Хейз.
– Трудно представить себе, что он планировал убийство еще в начале сентября, – заметил Карелла.
– Тогда почему он исчез?
– Может быть, он никуда не исчезал. Просто сменил место жительства. Вряд ли человек захочет бросить дом и работу только из-за ссоры во время ужина. Как ты считаешь, Коттон?
– Это зависит от человека, Стив. Терпеливый охотник может пойти на это. Уничтожить всё следы и затем убить Крамера. Кто знает? Случались и более странные вещи.
– А ведь он фотограф, Коттон. Правда, интересно?
– Ты что, думаешь о Люси Менкен?
– Угу.
– Фотографии делал Джейсон Пул.
