Глава 13
Возвращаюсь в зал с невозмутимым лицом и на твердых ногах. Вместо бенто на столе с моей стороны красуется белое воздушное пирожное на милом голубом блюдце, а у Евгения — кусочек шоколадного торта с посыпкой из хлопьев съедобного золота.
— Я имел наглость заказать тебе десерт, — Евгений улыбается и погружает ложечку в мягкий бисквит.
— Спасибо, — сдержанно отвечаю я и сажусь.
— Ты же не сидишь на диете? — он с наигранной обеспокоенностью вскидывает бровь.
— Нет.
— Попробуй, — он протягивает ложечку с кусочком шоколадного бисквита.
Необдуманно поддаюсь в его сторону и замираю, возмущенно глядя в его спокойные глаза.
— Ротик открой.
— Вы всех кормите с ложечки на деловых обедах? — тихо спрашиваю я сквозь зубы.
— Нет.
— Тогда ротик открывать не буду, — отшатываюсь от Евгения и сердито хватаю десертную ложку.
— И очень зря, — бархатно смеется, поглощая бисквит с золотом. — Десерты здесь изумительные.
— Вы переступаете грань субординации.
— Ты такая серьезная, Аля, — Евгений с восторгом смотрит на меня.
Молча поедаю молочное пирожное с ягодной прослойкой, и мысленно прикидываю, сколько может стоить эта восхитительная прелесть.
— Неужели настолько плохо? — охает Евгений.
— Вкусно, — я сглатываю сладкую и мягкую субстанцию, которая оставляет тонкое послевкусие топленого молока.
— А то лицо у тебя такое, будто ты ешь кирпич.
— Просто вы меня нервируете, Евгений. Лучше бы мы с вами полицию поехали, честное слово, — я делаю глоток остывшего чая.
— Можем после поехать в полицию, — он облизывает ложку и усмехается, — напишешь заявление на повара за то, что он жестоко расправился с невинными рыбами и бесчеловечно их выпотрошил.
Ох, лучше бы Евгений и дальше не обращал на меня внимание и путал имена, а я бы в сторонке на него изредка вздыхала. У меня сейчас такой соблазн поддаться его чарам и перейти из роли обычной секретарши в статус временной любовницы, с которой он будет в кабинете творить всякие гнусности! Мои принципы идут трещинами, обнажая горячее желание близости, и начхать на последствия.
— Хорошо, я тебя понял, — хмыкает Евгений. — Я босс, ты секретарша.
И неожиданно меняется в лице. Улыбка исчезает с его лица, и лукавство обращается в холодную отстраненность.
— Блокнот и ручку, Аля, — сухо командует он, и я, торопливо промакнув рот салфеткой, лезу в сумку.
— Слушаю, — щелкаю ручкой и подношу ее к чистому листу записной книжки.
— Сменить жалюзи в кабинете, — он откидывается на спинку стула, скрестив руки на груди, — они пожелтели и поскрипывают. И чтобы до завтрашнего утра они были готовы. Помоги кадровикам с обзвоном тех, кто работает на удаленке, и пусть руководители отделов и тимлиды подготовят мне наглядные результаты этих ребят. Времени у них до среды. И кофе надо купить другой, а то нынешний горчит.
— Поняла.
— Тогда поехали, — он встает и шагает к выходу.
Я растерянно подскакиваю и оглядываюсь на менеджера зала, который не чешется, чтобы остановить Евгения, который, видимо, уже успел расплатиться, пока я в уборной шалила пальцами на его улыбку. Затем я бросаю печальный взгляд на остатки своего пирожного и бегу за боссом.
Мне немного совестно. Я будто обидела Евгения неосторожным оскорблением, но лучше пусть он на меня злится, чем провоцирует на глупости, которые могут стоить мне работы. С Валерией он поиграл и выбросил ее, а она теперь ходит хмурая и заплаканная, и даже тоналка не может скрыть ее мешков под глазами.
В машине, не успев пристегнуться ремнем безопасности, я вздрагиваю от требовательной вибрации. Опять Мари. Скинув звонок, прижимаю телефон к колену вниз экраном, и медленно выдыхаю. Она не оставит меня в покое, и я начинаю подумывать о поиске новой квартиры.
— Ты ведь можешь того, кто тебе названивает, заблокировать, — холодно говорит Евгений.
— Да, я так и сделаю, — глухо отвечаю я и сосредоточенно ищу в телефоне функцию черного списка.
Опять Мари, и я в панике принимаю звонок. Из телефона раздается громкое и недовольное:
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Какого черта ты меня игноришь, сучка?! Я же к тебе по делу! По вопросу твоего Ж…
Я успеваю нажать красную кнопку отмены вызова, прежде чем Мари скажет Женечки, и поступаю кардинально и решительно: выключаю телефон и бросаю его в сумку.
— Твоего жэ? — Евгений заинтересованно косит на меня взгляд.
— Моего жемчуга, — тихо лгу я, не моргая и не дыша.
— И что с твоим жемчугом не так?
— Он поддельный. Мне были нужны деньги и я продала бабушкин жемчуг, который оказался ненастоящим.
Какая я сказочница и вру так уверенно, что сама удивляюсь. Кстати, история про жемчуг не совсем ложь, потому что у бабушки реально хранятся в шкатулке жемчужные бусы и они поддельные. Так сказали в салоне, когда она принесла их на реставрацию. Бабуля не поверила ювелиру, назвала его остолопом и обманщиком.
— Теперь хотят вернуть деньги, а я их уже потратила, — застегиваю сумку и складываю на ней руки.
— Так это на тебя надо писать заявление в полицию? — Евгений удивленно чешет лоб. — Это ты мошенница.
— Угу.
— И сколько нынче стоит винтажный жемчуг?
— Двадцать тысяч рублей, — наобум отвечаю я.
— И на что ты потратила двадцать тысяч рублей? — с живым интересом допытывается Евгений.
— Вы же не из полиции, чтобы меня допрашивать, — обиженно отворачиваюсь к окну.
— Мне любопытно, ведь, похоже, на днях к нам в офис явится наряд полиции и арестует тебя.
— Не арестует, потому что их купили те еще суки, на которых тоже можно накатать заявление! — рявкаю я и сжимаю кулаки. — Евгений, прошу, оставим тему. Я уже сотню раз пожалела, что связалась с этим жемчугом.
Евгений молча кивает, и я выдыхаю. Вот уж не думала, что однажды прибегу к такой наглой беспринципной лжи, в которой быть мошенницей с поддельным жемчугом предпочтительнее, чем той, чьи соски знатно так обслюнявил босс. Ненавижу себя!
Когда машина лихо паркуется на свободном месте среди остальных авто у бизнес-центра, я спешно покидаю комфортабельный салон и бегу к крыльцу. Евгений размашисто шагает за мной, и я панике понимаю, что если нас увидят вместе, то это подогреет грязные слухи о нас.
— Выдохни, Аля, — Евгений равняется со мной на лестнице, — я тебя не осуждаю. Ты же не знала, что жемчуг поддельный, так?
Администратор в вестибюле улыбается нам и как-то подозрительно провожает взглядом. Я злая и пунцовая.
— Или знала? — Евгений касается кнопки вызова лифта.
— Можно сказать, меня обманом вынудили продать этот жемчуг, — цежу сквозь зубы и ныряю в кабинку. — Я была не в себе.
— Какая сложная схема, — Евгений качает головой. — Возможно, жемчуг был настоящий, а тебя сейчас зря шантажируют?
Я готова биться лбом о стены лифта от отчаяния. Я ведь сама себя загоняю в ловушку, из которой будет очень тяжело выпутаться. Стоило не про жемчуг рассказать, а про выдуманного жениха, ведь это слово тоже начинается на букву “Ж”.
— Собери всех в конференц-зале, — говорит Евгений, когда двери лифта с приветливой мелодией разъезжаются в стороны. — У меня есть важное объявление.
Первое, что приходит на ум: он решил прилюдно пристыдить меня за поддельный жемчуг, поэтому я в первый момент хочу сбежать, но это ведь глупость полная. Трачу минут пятнадцать на то, чтобы предупредить сотрудников, что Евгений созывает срочное собрание, и все пугаются и бледнеют. Да я и сама белая, как лист бумаги.
Когда небольшой зал с несколькими рядами стульев заполняется растерянными подчиненными и их непосредственными руководителями, входит Евгений и со спокойствием сытого удава проплывает мимо. Оглядывает присутствующих и громко заявляет, оперевшись рукой о стол на невысокой сцене:
— С этого момента…
Все вытягивают шеи и задерживают дыхание. Время будто замирает.
— Каждый из вас обращается ко мне на ты. Никаких вы! Евгений и ты. Как принято?
