— А кто здесь раньше жил? — спросил Лунин, оглядываясь. — Такое чувство, что отсюда вчера выехали.
— Может, и выехали, мне об этом ничего неизвестно, — ответил Кириллов. — Домик неплохой. Если хочешь, тебе его передадут в частное пользование. Это можно уладить.
— Как у вас все быстро-то, — проворчал Лунин. О прежних хозяевах и том, что с ними случилось, думать не хотелось.
Они вошли в дом, и Лунин остановился на пороге, впитывая эту дивную обстановку. Тонкий аромат какой-то книжной пыли, древних ковров и почему-то свежей краски был разлит в воздухе. Большая гостиная начиналась сразу за порогом, она имела необычную шестиугольную форму. Здесь тоже были книги — полные шкафы книг вдоль каждой стены.
У окна стоял клавесин, и Лунин не удержался от внезапно охватившего его соблазна. Поставив чемодан и не обращая внимания на Кириллова, он сел за добротный старинный инструмент и начал наигрывать мелодию, которая — как он понял — неотступно преследовала его уже несколько дней. Раньше ему приходилось много музицировать, и мелодии давно рождались сами собой.
— Я вижу, тебе тут понравилось, — сказал Кириллов, глядя на него с улыбкой.
— Да, отлично, — ответил Лунин, захлопнув крышку и вставая. Пожалуй, никогда еще у него не было такого приятного жилища. Этот дом он сразу почувствовал своим.
— Ну и оставайся, — сказал Максим. — Тут будет все для спокойной работы. Может, и до литературы дело дойдет.
— Может, и дойдет, — сказал Лунин. — Если ваша революция не перейдет в гражданскую войну, голод и разруху.
— Ну, это вряд ли, — ответил Кириллов. — Все под контролем. Надо только пережить эту неделю до выборов. Дальше, я думаю, все будет тихо.
— Ну и хорошо. О, тут есть бар, может, выпьем? Смотри, неплохая коллекция красного вина.
Кириллов чуть поколебался и ответил:
— Ну давай, по стаканчику. За новоселье.
Лунин взял бутылку, вытер с нее пыль тряпкой, лежавшей на клавесине, и открыл ее. Они сели за столик посредине гостиной, и Лунин разлил вино по бокалам. В желтом свете хрустальной люстры оно выглядело почти как кровь.
— Первый тост тут принято пить за Эрнеста, — сказал Кириллов. — Но мы, наверное, отступим от традиции?
— Ну да, — ответил Лунин. — Кто такой Карамышев для двух старых друзей, знавших его с незапамятных времен?
— Ну это ты зря, — проворчал Кириллов. — Эрнест не так-то прост. Ну, неважно. Давай, за новый дом. Надеюсь, тебе тут будет хорошо.
Они чокнулись, выпили и немного посидели молча. За окнами гудел ветер.
— Мне пора идти, — сказал Кириллов. — Ты только с расследованием не затягивай. Все это по-прежнему важно. И почему-то надо, чтобы это сделал именно ты.
— Я постараюсь, — сказал Лунин в который раз. — Но ничего обещать не могу.
— Да, и собаку заведи на всякий случай. Сам понимаешь… Всем уже известно, что ты занялся этим делом. А ты тут на отшибе, вдали от всех.
— Ну, собак я не очень люблю… А, вот оружие развешано. Как ты думаешь, оно стреляет или чисто коллекционное?
— Пистолет мы тебе выдадим, — сказал Кириллов с серьезным видом, непонятно было, шутит он или нет. — Ты главное, доживи до завтрашнего утра.
— Я очень постараюсь, — повторил Лунин с иронией в голосе.
— Или вот возьми мой, — сказал Кириллов, доставая из кармана револьвер, выглядевший как блестящая игрушка, хотя и по виду массивная. — Я завтра себе новый выпишу.
Лунин взял оружие в руки и повертел его. Пользоваться он им не умел, но научиться, наверное, было нетрудно.
— Спасибо, — сказал он. — Ты точно не шутишь?
— Какие уж тут шутки… — проворчал Кириллов. — Ну все, я пошел. Если что, стреляй без предупреждения. Нечего тут церемониться.
— Господи, куда я попал, — шутливым тоном проныл Лунин. — И главное, как из всего этого выпутаться.
— Да, это в самом деле главное. Пока, счастливо оставаться. Вот тебе карточка, тут мой адрес. Заходи, когда что-то будет нужно.
Лунин проводил его до крыльца и вернувшись в комнату, развалился в кресле. Вокруг все было хорошо. Взяв свой бокал со столика, он налил еще вина и начал отхлебывать его небольшими глоточками. На улице опять бушевала буря — шумел ветер, уже с какими-то завываниями, и снег падал крупными хлопьями. Кажется, начиналась настоящая зима.
Допив всю бутылку, он встал и потянулся. Все трудные загадки и их возможные решения можно было оставить на завтра. Поднявшись по деревянной лестнице в спальню, тоже оказавшуюся очень уютной, он постелил свежее белье, достав его из чемодана, разделся, залез под теплое одеяло и выбросил из головы все мысли. Легкий и сладкий сон, совсем без сновидений, посетил его на этот раз и остался с ним до утра.
12
Проснувшись утром, Лунин решил, что расследование вполне может и подождать, а пока можно позаниматься литературной работой. В конце концов он не обязывался посвящать этому все свое свободное время, а сейчас он как раз чувствовал творческий зуд, этому надо было дать выход.
Расположившись за столиком у окна рядом с клавесином — что было очень удобно, потому что он привык перемежать свою работу музыкальными импровизациями — он разложил там пачку бумаги, опять, как несколько дней назад, и задумался.
Хороших мыслей, которые можно было ярко разработать, по-прежнему не было. Все, что приходило в голову, тут же отвергалось им. Все идеи казались какими-то слабыми, или вторичными, или такими, которыми вообще не хотелось заниматься.
Заварив себе стакан крепкого чаю с жасмином, он посидел еще за столиком, неторопливо отхлебывая божественный напиток, и размышляя. Все было одно и то же: во время работы за столом он надеялся, что мысли посетят его на прогулке, как это часто бывало раньше, а прогулка превращалась в тяжелую медитацию, после которой вообще уже не оставалось никаких мыслей.
Допив чай, Лунин сел за клавесин, чтобы поднять немного себе настроение, и сыграл классический органный хорал по памяти, что на клавесине с его металлическим отрывистым звуком прозвучало смешно и причудливо. Несколько смутных литературных мыслей мелькнуло у него в это время, но браться опять за дело — было только расстраиваться, это он уже понял. Что ж, значит, оставалось только снова ждать, терпение тут было необходимо, иначе бы шансов никаких точно не было.
Встав из-за инструмента, он подумал, что до дома Муратова тут всего несколько минут ходу. В воскресный день заниматься этим не очень хотелось, но раз уж литературная работа все равно не получалась, можно было продолжить расследование. Муратов был отличным знатоком поэзии, и мог вспомнить то стихотворение, которое Лунину не удалось найти в библиотеке.
Выйдя на улицу, он почувствовал, что настроение у него прекрасное, несмотря на очередной неудачный сеанс творчества. Городок казался совсем пустым, по пути он встретил всего несколько человек, фланирующих по улицам с бессмысленным видом.
По пути он думал, что те обрывки текстов, которые все-таки приходят ему в голову, действуют на него как-то странно, не так как раньше. От кусочков этого появляющегося художественного пространства, даже самых крошечных, исходило какое-то неимоверное чувство безопасности, и ему хотелось вывалиться туда из реального мира. Сознание как бы влипало после этого в текст, склеиваясь с ним намертво, и дальше не двигалось — а ведь целью всего этого было как раз свободное перемещение в этом пространстве. Это стоило обдумать, возможно, что тут были какие-то психологические ходы, которые помогли бы ему дальше в работе.
Калитка опять была не заперта, Лунин не стал звонить и прошел внутрь. Артур стоял на крыльце, приделывая рядом с дверью большой буддийский колокол, отсвечивавший золотом. Увидев Лунина, он приветственно махнул ему рукой.
— А, это ты, Мишель, — сказал он Лунину. — Рад тебя видеть.
— Я вижу, ты не внял мерам безопасности.
— Почему, вот видишь, вешаю колокольчик. Говорят, отпугивает злых духов и демонов. Я надеюсь, убийца, прежде чем войти, позвонит в него.
— И этот колокол его сразу отпугнет?
— А ты как думал. Проходи, если ты не убийца.
— Пока вроде нет, — пробормотал Лунин. — Но с такой жизнью могу скоро стать.
Они вошли в дом и сели в кресла. Живописных объектов тут за это время явно добавилось.
— Ты знаешь, мы теперь соседи, — сказал Лунин. — Вот эти домики за рекой, в одном из них я живу. Со вчерашнего дня.
— А, я знаю этот квартал, — сказал Муратов, не удивляясь стремительности превращения Лунина в местного жителя. — Да, там очень хорошо.
— Второй домик по переулку от главной улицы. Заходи в гости, когда будешь свободен.
— Может, и загляну. Но с завтрашнего дня я на работе, вольница закончилась. Времени свободного будет меньше.
— А как же искусство? — спросил Лунин, желая его немного поддеть. — На произвол судьбы?
