Я взглянул на Рыжую, сидевшую напротив, и увидев гадливое отвращение на ее лице, каким-то чутьем понял,
(или почувствовал… узнал…)
что она видит ту же "картинку", может, даже поярче и в цвете…
– Ладно, Рыжик, – сказал я, – чего я, в самом деле, разворчался? Какое нам дело до всех их бизнесов и вообще до этой ебанной части суши! Встречу Шерифа, он расскажет, как там и что, мы надеремся и… Забудем, как кошмарный сон. Вряд ли он так уж серьезно болел – организм у него убойный, сама увидишь. Одно слово, бычий х…
Рыжая хохотнула.
– А вот это мы проверим.
– Тебе бы только… Блядина рыжая, – проворчал я. – Не мечтай, он молоденьких любит.
– А вот это мы посмо-о-отрим…
– Ну-ну, смотри, а я схожу взгляну на блондиночку справа, – я кивнул в сторону соседского участка. – Ножки у нее… – я перехватил взгляд Рыжей и осекся; мне не понравился ее взгляд, мне совсем не понравились холодные желтые огоньки, замерцавшие в ее округлившихся глазах – холодные, внимательные, наводящиеся на цель… – Рыжик, у тебя с юмором стало плоховато?
– Да не-ет, – усмехнувшись протянула она, и огоньки медленно, словно нехотя, погасли. – Мы же игра-аем, вер-рно? – она сладко потянулась, так что хрустнули косточки в плечах.
– Мне не нравится, как ты смотришь иногда на эту шлюшку. Не надо…
– Не нра-авится – не е-ешь, – склонив голову на бок, протянула она, и я вздрогнул. – Или не смотри сам и… Шути в меру.
– Хорошо, Рыжик, я понял, – медленно сказал я. – И… I mean it.
– Ну и отлично, – удовлетворенно кивнула она. – Ладно, мне пора. Буду около шести.
– Тебя же клиент на ужин приглашал. Или…
– Или, – она усмехнулась. – Обойдется. Что-то он слишком липкий стал…
– Просто хотел вручить тебе чек за ужином – почему бы и нет? – пожал я плечами. – Нормальный ход. Домик ты ему отделала по первому классу – уж на что я ни хрена не смыслю в вашем дизайне, но и мне понравилось. А ужин…
– Как бы он сам ужином не стал, – пробормотала она и подмигнула мне, но… Мне не понравилась ее интонация. Мне вообще в последнее время не нравились…
* * *
Она и здесь торчала близко от черты – может быть… Слишком близко. Наших ночных забав мне хватало пару раз в неделю, но она тянула меня чаще, и порой мне казалось…
Пару раз, возвращаясь из кабачка, где любил сыграть в бильярд и принять пару рюмок, я заставал странноватый беспорядок в доме. Наши маленькие усатые хищники лежали в разных концах гостиной и пребывали в явно возбужденном состоянии. Как и довольно раскрасневшаяся Рыжая. И на вопрос: "Чем занимались?" – она беспечно отвечала: "Да-а, играли…" И это было правдой.
Только во второй раз я неожиданно для себя спросил: "Ты играла с ними… Другая?" – и посмотрел на нее в упор, и она, поколебавшись, кивнула и фыркнула: "А что такого? Разве нельзя?" – и я хотел было что-то ответить, но потом пожал плечами и промолчал. Откуда мне было знать, можно или нельзя, наверное, можно, но… "Смотри, так можно и заиграться – вдруг кто-нибудь войдет", – буркнул я, а она усмехнулась, подошла ко мне, потерлась носом о мое плечо и промурлыкала: "Ну, кто сюда войдет без спроса?.. А если и войдет…" – она опять фыркнула и мне не понравилось ее горячее возбуждение и то, что она… Нет, не то, что сказала, а то что не сказала, не договорила…
Она почуяла мое беспокойство, стала нежнее тереться о плечо мордой, а потом об меня – всем телом, и пробормотала: "Ну, что ты дергаешься? Мне было ску-у-учно без тебя, и им – тоже… Разве мы не име-ем право, а?" Я поколебался и…
Махнул рукой, а она потянула меня к лестнице, в спальню, и наши маленькие звери проводили нас внимательными взглядами своих холодно-любопытных глаз – не двигаясь с мест, не идя за нами, зная, что ночью мы все равно встретимся – там…
* * *
– Рыжик… – предостерегающе начал было я, но она отмахнулась, встала из-за стола и пошла наверх, бросив на ходу:
– Я – краситься. Пол часа – меня не трогать.
– Это святое, – вздохнул я и решил, и в правду, после двух звякнуть в справочную аэропорта – чего болтаться там, если рейс задержится. Конечно, здесь такое случалось нечасто, но с другой стороны, рейс – аэрофлотовский, так что… Интересно, чего это Шериф "Аэрофлотом" решил? Экономный стал, или… Кое-кто еще на нем сэкономить вздумал? Кое-кто рыженький, не желающий тратиться на… Отыгранную фишку.
Грустно было думать про Шерифа, как про "отыгранную фишку" – грустно и… Как-то неуютно. Рыжая за столом, конечно, пощадила меня. Когда я раскудахтался со своими "почему-да-почему" и в частности – почему, дескать, он сам не позвонил, она могла бы легко заткнуть мне пасть простым вопросом. Так сказать, встречным: почему, интересно, я сам ни разу ему не позвонил? И была бы права, и крыть мне было бы нечем, но… Но не заткнула. Она, ведь, деликатная, моя Рыжая. Она, ведь, тактичная… наша Рыжая… Блядь!
Нет-нет, это я не нее, а на все вместе взятое, и в первую очередь, на ее дочурку. До-оченьку, блядь… Крови-и-ночку… Всего за год раскрутившую из нашей лавчонки одну из трех крупных компаний на той части суши, которую Царь Небесный… Вышвырнувшую отца-основателя
(… – Он предложил мне ваш кабинет, а вчера я назвала его Шерифом, и он это принял, – светясь от распиравшей ее радости, говорила она тогда, в Шереметьево-2…)
из соучредителей и оставив меня… Меня, который пальцем о палец не… Меня, который вспоминал про тамошние дела раз в два месяца, когда с удивлением обнаруживал на своем, то есть на нашем с Рыжей счету кругленькие (а последние два раза – такие кругленькие, что аж присвистнул) поступления… Зачем?
Я пробовал заговаривать об этом с Рыжей, но очень скоро оставил эти бессмысленные попытки – ее это не интересовало.
Для нее все это было просто за кадром.
Она увлеклась дизайном в плане домашних интерьеров, на изумление легко и просто нашла работу (а теперь уже работа искала ее – очень солидные клиенты домогались ее услуг), и в нашем семейном бюджете упрямо вылезла на первый план только одна проблема – на что тратить бабки? Домик во Флориде, четырех-бедренная (на четыре спальни – для тех, кто не понимает), как выразился бы создатель дивной аббревиатуры ВМПС, квартирка в Нью-Йорке, летний домик в штате Мэн – все эти apartments уныло простаивали в тщетном ожидании хозяев, которые за год побывали в каждом поочередно не больше двух раз, да и то так… чтобы отметиться.
Впрочем, на нью-йоркскую фатеру наезжали чаще – Рыжая устроила из нее полигон для своих дизайнерских экспериментов, и я с любопытством наблюдал, как квартира из тайваньского борделя превращается то в будуар Марии-Антуанетты, то в строгий нью-йорский офис, то в что-то среднее между московским "евроремонтом" и мафиозным чикагским притоном из фильмов шестидесятых.
Я пробовал разговаривать об этом с Рыженькой – три-четыре разика звонил ей – но… Эти разговоры выливались в вежливо-спокойные отчеты с ее стороны о делах нашей фирмы (нашей, блядь!) – новых магазинах, новых поставках, новых направлениях,
(сеть бензоколонок, но… это верхушки… Кое-что с нефтью…)
новом офисе в самом центре столицы, филиалах в других городах и… Так далее.
Стоило мне набрать в грудь воздуха и с каким-то физическим трудом уже почти решиться задать главный вопрос: за каким, извиняюсь, дрыном ты мне все это сообщаешь, переводишь сюда бабки и вообще делаешь вид, что я – как бы действующий партнер? – как Рыженькая вежливо извинялась за то, что не может сейчас больше разговаривать – встреча, контракт, презентация, заседание Малого Совнаркома, словом, абзац унд параграф. На торопливую просьбу позвать Шерифа – неизменные сожаления по поводу его временного отсутствия: дескать, в данный момент нет на месте – открывает филиал, крутит важную поставку, расслабляется в баньке ("Ну-вы-ж-понимаете…"), звякните-вечерком-на-домашний. За этим последним предложением всегда ощущался какой-то…
Да что там "какой-то"? Кого я хочу наебать? Сучка явно понимала, откуда-то знала, что я не стану звонить ему домой. Может быть, даже знала, почему – то есть знала то, чего не знал я сам. И еще…
За всеми ее докладами-отчетами, за ее равнодушно-дружелюбным, вежливым голоском ясно ощущалась одна главная
(мысль?.. Просьба? Или…)
линия: у тебя есть все, чего ты хотел, все, о чем только мечтал и даже больше (намного больше), а потому если хочешь, чтобы все так продолжалось, сиди там и не рыпайся. Почувствуй я в этом хоть тень угрозы или хотя бы приказа, я бы рыпнулся.
