"Влип" — раздраженно вздыхает Пятый, невольно замедляясь. — Я его помню, но хочу услышать, как наши отношения выглядят со стороны.
— Простите ваша светлость, — спохватившись, слуга извиняется. Сомневаться в талантах и способностях герцога верх неприличия. — Вы виделись не чаще одного раза в пять лет, настоятель помогал вам в особо сложных ситуациях. Ничего не требуя взамен.
Покрасневший Рильк вновь смолкает.
Пятый неопределенно хмыкает, подчеркнуто бескорыстные люди вызывают подозрение.
— Хорошо, я сегодня же схожу к твоему монаху. Я так понял, он затворник?
— Да, ваша светлость, — слуга решает больше не удивляться.
— Хорошо, теперь к вопросу обо мне. Ты так и не начал рассказ.
Пятый и в самом деле собирается как можно скорее посетить настоятеля, чтобы ростки страха в душе не успели пустить корни. Тогда решиться на визит станет куда сложнее.
— Прошу простить ваша светлость, — извиняется мальчишка. — Вы родились в этом замке около сотни лет назад. Ровно тогда же на свет появились еще трое младенцев, впоследствии ставших вашими соправителями.
"Соправителями? Сто лет? Чем дальше в лес, тем толще партизаны. Значит, меня приняли за столетнего старика, одного из представителей высшей касты. Правда, не понятно кем я правлю и где нахожусь, но все же замут убойный".
— Пятьдесят лет назад после гибели короля, вы четверо создали уникальную систему правления, при которой решения принимаются сообща. Вы успели отразить масштабное пиратское нашествие, выиграть пограничную войну и остановить чудовищный мор. Правда, в последнем случае вам пришлось временно покинуть герцогство. Спасая подданных, вы заболели и могли погибнуть, оставаясь на родине. Вы отбыли в параллельный мир, чтобы там излечиться.
Пятый, потирая линию губ, недоверчиво качает головой. Слишком все нереально. Даже в свете необычного пробуждения в номере люкс, версия, предложенная Рильком, плохо согласуется с понятиями допустимости.
— Все эти годы народ Альфы молился о вашем возвращении, с почтением вспоминая…
Дальше слова летят мимо ушей. Мысли в голове под гнетом новой информации путаются, приводя в прострацию мозг, на лице застывает отрешенное выражение.
"Стоп! Отставить тормозизм!" — Пятый усилием воли меняет настрой. Отличаясь нестандартной реакцией на внешние раздражители, в том числе на опасность, парень остается верен себе. Вместо судорожных попыток глубокого анализа полученной информации или новых вопросов Пятый сладко зевает, расплываясь в блаженной улыбке. Мысли, поменяв ритм, текут неспешным ручейком по относительно широкому руслу, благосклонно принимая рассказ слуги.
"Параллельный мир. Интересно. Если предположить что в словах Рялька есть рациональное зерно, можно вывести немалое количество версий. К примеру, тот человек, о жизни которого сейчас рассказывает мальчишка…"
— Вы скомандовали отступление и враг, обрадованный победой, ринулся вперед, прямиком в расставленную ловушку…
"Что если он мой родственник. Вернее предок, обладавший сверхспособностями часть которых передалась мне. Что если в момент критической опасности я, сам того не осознавая, перенесся на историческую родину пращура, где все принимают меня за него?"
— Празднование по случаю победы длилось пять дней и пять ночей…
"Изъян один и весомый, ни отец, ни оба деда ничуть не походят на правителей государства, ведут исключительно потребительский образ жизни. Пожрать, поспать, посмотреть видео и ни грамма амбиций".
— Пожалуй, я не стану откладывать визит к настоятелю и отправлюсь к нему сразу после завтрака, — расставляет приоритеты Пятый. Опасность уйти в рассуждениях слишком далеко от истины, уступает в насущности лишь опасности остаться голодным. — Кстати, я, кажется, заблудился, куда дальше?
— Вы правильно шли, ваша светлость. Сейчас пройдем по коридору направо, до первой развилки, а там повернем налево и прямиком выйдем в столовую.
…Спустя сорок минут, после плотного завтрака, Пятый блаженно отодвигается от стола. Салат из грибов и настоящего мяса курицы (не соевой подделки) просто великолепен, а крепкий ароматный кофе и булочки со сгущенкой и вовсе чудо. Версия с раем вновь обретает форму. В армии прогрессивного блока к еде относятся трепетно, практически как к единственному из доступных развлечений в жизни солдата. Прикомандированные проститутки не в счет, талон выдается на одно посещение в месяц, а девушки, поступающие на подобную службу, редко отличаются красотой, "все лучшее отцам генералам".
Пятый водит головой из стороны в сторону, пытаясь понять, чего в данный момент хочет больше всего.
Ощущение сытости настраивает на игривый лад, требуя продолжения праздника.
Взгляд останавливается на светловолосой девушке, прислуживающей за столом. Необычная униформа, сочетающая зеленый и красный цвета превращает красавицу в настоящую ягодку.
"Интересная фря, — парень пристально рассматривает служанку, оценивая достоинства и недостатки, девушка смущается, щеки и кончики ушей заметно краснеют под стать одежде. — Хотя, нет, мелковата. Ей, наверное, нет и пятнадцати. Найду кого-нибудь постарше, с пышными формами. Тощие "селедки" еще в армейском борделе надоели и уж если я теперь герцог, выбирать следует тщательнее".
— Рюльк, — нетерпеливо подзывает парень. Мальчишка в одно мгновение возникает перед новоявленным правителем, едва не напугав Пятого.
— Я здесь ваша светлость, — не осмеливается поправлять слуга. На лице парнишки читается плохо скрываемая обида.
— Что ж ты так выскакиваешь, — рука картинно прижимается к груди, громко выдохнув, парень качает головой. — Давай быстренько сгоняем к твоему монаху, а потом по бабам, не люблю откладывать важные дела, знаешь ли.
Пятый встает из-за стола, без особого удивления отмечая, что ничуть не боится предстоящей встречи с настоятелем. Видимо не зря военный психолог утверждал, будто у него "пониженный уровень тревожности". Даже под вражескими пулями Пятый не чувствовал страха, ощущая беспомощность лишь во время сна.
Стряхнув с брюк крошки белоснежной салфеткой, парень самодовольно улыбается.
— Веди Сусанин.
Рильк невольно оглядывается в поисках незнакомца со странной фамилией, и, не обнаружив посторонних, догадывается, что обращаются к нему.
— Удобнее всего пройти через сад, ваша светлость…
— Тебе видней.
Путь к храму занимает минут тридцать, существенно обогащая представление Пятого о месте пребывания.
Парень с интересом изучает незнакомый мир каменной архитектуры, неуклюжих рыцарей в громыхающих доспехах и цветасто разнаряженных крикливых торговцев.
За прочими чудесами доля внимания достается и представительницам прекрасного пола, мирно гуляющим по средневековым улицам. Барышни щеголяют в ужасно неудобных с вида одеждах, держа в руках совершенно неуместные зонты. Каблучки звонко стучат по каменной мостовой. Девушкам в общей сутолоке приходится проявить чудеса ловкости, чтобы не упасть и сохранить первозданную чистоту нарядов. Пятому в толкучке пару раз отдавливают ноги, испачкав модные выходные туфли.
Если не считать проблем с обувью и ностальгии по солдатским берцам. Парень получает от прогулки истинное удовольствие. Соблюдены, на его взгляд, три главных аспекта райской жизни: полный желудок, обилие симпатичных девчонок и совершеннейшее отсутствие командиров.
У высоких ворот Рильк покидает застрявшего в облаках хозяина, сославшись на некий незыблемый закон, хранимый обитателями храма уже несколько веков.
Дальше Пятому предстоит путешествовать в компании скучного монаха из местных, подобно снайперу во время задания, не блещущего многословием.
Парень тоже не спешит начинать беседу, погруженный в раздумья. Контраст с жизнерадостной торговой площадью разителен. Мрачноватая атмосфера, пахнущего сыростью храма быстро начинает угнетать, рождая в душе зачатки безотчетного страха. В случае с Пятым — навевая сонливость.
Путь до каменных дверей приемного зала проплывает как в тумане, под акомпонимент эха шагов и гулко капающей воды.
Красный свет в покоях верховного монаха напоминает о борделе при военной части. Благодаря специфическим ассоциациям становится заметно веселее, зевота на время исчезает. Пусть здесь и не видно объемных фонарей как в публичном доме, но отсвечивающий красным воздух вполне в духе подобных заведений. Вспоминается Аиша. Узкоплечая девушка с маленькой упругой грудью, большими голубыми глазами на худом лице и глупыми вопросами:
"Почему тебя зовут Пятый, какое-то странное и невыразительное имя? — обнаженная Аиша, закинув руки за шею парня, облизывает пересохшие губы, в ожидании ответа, голова девушки кокетливо склоняется набок, прижимаясь к плечу.
