Но зло всегда порождает имеющийся в природе механизм самоуничтожения всего этого наносного. И практически все «птенцы гнезда Петрова» кончили плохо:
«Любопытно отметить однообразие развития всех этих блестящих карьер: все они неизбежно ведут к падению, в котором над мелкой злобностью и личными счетами как будто утверждается закон какого-то высшего исторического возмездия. Похожие друг на друга, не имеющие ничего заветного и никаких руководящих принципов, кроме честолюбия и своей собственной выгоды, откуда бы они ни явились и по какому бы пути ни пошли, эти люди приходят к одной и той же пропасти» [16, с. 230].
Все это государство, возводимое на костях Московской Руси, и именуемое теперь так называемой «Россией молодой», было основано на ворах. И когда Петр однажды высказал Ягужинскому свое заветное желание когда-нибудь переловить и физически уничтожить всех расхитителей государственного имущества, тот ответил фразой, ставшей теперь знаменитой: «Разве ваше величество хочет остаться без подданных?» [16, с. 221].
«Трагическая судьба всякой революции — в том числе и петровской — заключается в том, что она всегда строится на отбросах… около Петра подбиралась совершеннейшая сволочь, и никакой другой подбор был невозможен вовсе… Петр шарахался от всякого порядочного в России, и все порядочное в России шарахалось от него»[13] [46, с. 142].
По Сеньке и шапка.
Но не только свои доморощенные отбросы коллекционировал Петр, набирая наиболее подлых из них в свои управленческие структуры. Под его руку с большим удовольствием шли и те иностранцы, которые благодаря неразумным распоряжениям предыдущих царствований в большом количестве оказавшиеся у него под рукой — в Кукуевой слободе. Вот как их дружную помощь Петру объясняет корреспондент «Нового времени» М. О. Меньшиков в начале XX в.:
«…Немецкая колония, сложившаяся в Москве еще до Петра, сообразила тогда, что нет нужды завоевывать весь народ — достаточно покорить себе нравственно одного властителя, и вся земля будет лежать у их ног. Замысел почти удавшийся… Может быть, все ужасное, что мы переживали за эти двести лет и переживаем сейчас, могло бы быть объяснено этой старой немецкой интригой» [69, с. 529].
Так как же очутилось это враждебное нам скопище инородцев в самом сердце Святой Руси?
«Что славянам не достает твердости характера, то есть ясно выраженного стиля души, об этом чуть ни в один голос твердят все европейские наблюдатели… многие говорят о славянском добродушии, о славянской мягкости, простоте, безыскусности, возможности без особых церемоний сойтись с человеком и сдружиться с ним. Сдружившись же с русским человеком, очень нетрудно и поэксплуатировать его, приспособить к тому, чтобы он обслуживал вас без большой, а иногда и без всякой требовательности относительно вознаграждения.
Это дорогое и прямо-таки золотое свойство русского сердца из европейцев прежде всего открыли немцы и… начали использовать этот источник дохода» [69, с. 531].
А потому: «…Петр, под внушением немецкой колонии, взял да и срыл родную государственность» [69, с. 528].
То есть упростил немцам задачу, приспособив законы своей страны под их аппетиты! Ведь даже «друзья, товарищи и сыны», если они не являлись инородцами, не пользовались такими абсолютными правами, какие при Петре получили представители Запада, имеющие менталитет упырей. И этот факт зафиксирован совершенно четко. Костомаров:
«Петр Великий… установил иностранцам, служащим в русском войске, производить двойное жалованье против природных русских» [51, с. 822].
Церковь Петра
Свт. Афанасий (Сахаров) такими словами характеризует итоги антицерковной политики:
«К великому прискорбию, с печальных времен петровского обмирщения Святой Руси, одурманенные чадом, проникшим с Запада сквозь прорубленное Петром окно, русские люди стали больше глядеть на землю, чем на небо, стали все дальше и дальше уходить от церковного уклада жизни, все больше и больше забывать церковный устав» [21, с. 201].
Публицист «Нового времени» О. М. Меньшиков:
«Петр Великий и Екатерина II приобщили Россию к неохристианской культуре. Последняя основана на эпохе Возрождения… вследствие этого снова Русская Земля… омрачилась отсталостью и смутами, до сих пор не перестающими терзать Россию» [69, с. 363–364].
И даже «красный Наполеон», Тухачевский, сбежавший из германского плена, нарушив офицерскую клятву чести, считал церковь Петра отнюдь не христианской:
«Вы не понимаете Петра! Это был гигантский грандиозный варвар… он сохранил культ наших старых богов» [28, с. 42].
Тех самых богов, в причастности к которым пришедшей в 1917-м году в России власти пробалтывается этой фразой этот «красный Бонапарт».
А вот и еще мнение о вероисповедании Петра. На этот раз историка:
«…бог его — вовсе не христианский Бог, а древний языческий… Если был когда-нибудь человек, менее похожий на христианина, то это Петр…» (Мережковский, 1904) [46, с. 193].
И именно поэтому вся его деятельность была направлена против существовавших в народе обычаев, помогающих русскому человеку оставаться верным своим традициям. Вот один из них:
«…ежели кто не бывает во всю Светлую седмицу Пасхи у утрени, того обливают водою и в реках и прудах купают» [98] (с. 17).
Всю эту неделю, как известно, русский человек не работал. Однако ж не работал именно потому, чтобы в это время имелась возможность ежедневного посещения церковных служб. Однако ж некоторые этот праздник отмечали по-своему, уходя в недельный запой. И таких граждан имелся обычай купать в студеной апрельской/майской водице, дабы отрезвление быстрей пришло.
А потому Петр решил такое «безобразие» запретить:
«И хотя себе простой народ делает все будто на забаву праздничную, однако от той суетной забавы делается не токмо здоровью, но и животу человеческому тщета, ибо оным от невежд купанием в глубинах иногда людей потопляют или разбивают, а сонных и хмельных внезапным облиянием иногда ума лишают» [98, с. 17].
Хорошо лишать ума того, у кого он имеется.
И каков же результат этой его затеи?
Русские люди вовсе позабыли о Светлой седмице и узнают о ней сейчас с большим для себя удивлением.
23 февраля 1722 г. открылось гонение на колокола:
«В всех всероссийского государства монастырях колоколов не делать из казны монастырской, а ежели есть разбитыя, то и тех без повелительного указа из Св. Синода не переделывать и в строение тех колоколов через собирателей — прошаков денег и прочего не собирать, и нигде не просить» [98, с. 18].
Вот такими средствами Петр боролся против атрибута нашей национальной культуры — колокольного звона. И сослаться на нехватку пушек здесь уже нельзя: ко времени издания этого указа война со Швецией была давно закончена!
Однако же русские люди на этот указ ответили жертвою денег на церковь несколько иным способом. На что вновь получили реляцию, ущемляющую Русскую Церковь в правах:
«В Чудовом монастыре продается приходящим людям некакий мед, собственный его чудотворцев называемый; а в церкви Василия Блаженнаго употребляется в продажу некакое масло, и в почтении содержится. И в других монастырях и церквах подобныя той продажи бывают. Такие продажи, яко подозрительныя, весьма пресечь» [98, с. 18].
Петр отнял у церкви уже казалось бы совершенно невозможное — предание земле упокоившихся, устроив свой царский бизнес на любви русского человека к отеческим гробам:
«…из указа о гробах от 15 января 1705 г.: велено было отобрать дубовые гробы по указанной цене, под страхом наказания не приславшим; собранные продавать по цене вчетверо; если принесут покойника в дубовом гробе без указанного ярлыка, допрашивать» [98, с. 7].
Однако ж не только сам Петр, но и практически каждый проходимец имел возможность взять у царя на откуп любую сферу доходной деятельности, отобранную им у законных этой статьи дохода владельцев — клира православных церквей:
«…в 1721 г. церкви была предоставлена исключительная монополия изготовления церковных свечей и торговли ими… однако торговля ими, доставлявшая большую прибыль, продолжалась частными лицами…» [95, с. 556].
Иными словами, эта самая «исключительная монополия», как теперь выясняется, была инспирирована Петром для отъема у Русской Церкви и этой, чуть ли ни последней статьи ее дохода. Ведь продажа свечей в русских храмах это не бизнес, но сбор за работу певчим, служителям, сторожам и т. д.
Но это было еще только «славных дел» начало. Для подрыва нормальной работы православных приходов при масонском правительстве Александра I издается вот какого рода издевательское постановление:
«По указу 1708 г. церквам даровано исключительное право на розничную продажу церковных свечей и запрещена продажа их во всех остальных лавках и ярмарках» [95, с. 556].
