— Извиняюсь, гражданин начальник, повторите еще раз — не разобрал я, что Вы сказали.
"Швейкует, мерзавец, под дурачка работает!", — злобно подумала Овечкина. "Ну, погоди!".
— Патроны, говорю, откуда взялись?
— Подкинули, гражданин начальник, ей-богу подкинули! — для убедительности Зотов перекрестился.
— И охота вам, Зотов, одному сидеть?
— Так мне, гражданин начальник, сидеть-то вообще не охота!
— Сдайте своего кореша, Блохина, и я лично постараюсь, чтобы судья Вам меньше меньшего дал!
— И чтоб меня на зоне в первый же день порезали? Не, гражданин начальник, я с ментами в очко не играю: себе дороже!
— Так Вы признаете, что выполняли его заказ?
— Чей, гражданин начальник? Чистый я, и дело это мне не пришьете: кроме патронов и дружбы с Семой Блохиным, за мной ничего нет. А патрончики — подбросили. А может — сам где-то нашел, не помню. Не смотрите, что по паспорту я молодой, года мои на зоне на три помножьте, к остальным прибавьте и получится, что я уже пенсионер. Вот память у меня и тово!
— Вы предлагаете мне в это поверить?
— "Верьте мне, люди!" — ухмыльнувшись, ответил Зотов названием старого фильма о ворах.
— А вы, Зотов, помогите мне поверить! — предложила Лида, снова сделав выразительный жест большим и указательным пальцами.
— Сколько хороших слов слышал я от вашего брата, сколько? — последнее слово было произнесено с едва уловимой вопросительной интонацией.
Невольно восхитившись ловкостью этого пройдохи, майор показала "десять". Зотов удовлетворенно кивнул.
— Завтра к вечеру с Вами свяжется адвокат мой. Он подскажет, с кем из надежных людей покалякать про патрончики…
— До двенадцати. Позже идея потеряет смысл.
— Заметано, начальник, до четырнадцати часов. Раньше не получится. Лады?
— Ну, что с Вами сделаешь, Зотов? Лады!
Когда за третьим за этот вечер собеседником закрылась дверь, Овечкина ощутила сильную усталость: два с лишним часа столь интенсивной и непривычной работы показались ей вторым в течение последних суток рабочим днем. Ощутив, что если она сейчас не закурит, то просто умрет, Лида вышла из кабинета и пошла на выход. В вестибюле на деревянном диване дремал Баранов. Услышав стук ее каблучков, он открыл глаза и радостно улыбнулся.
— Устала?
— А что, так заметно?
— Ну…, - деликатно замялся Баранов.
— Можешь ничего не говорить, сама знаю, что должна выглядеть адекватно тому, как себя чувствую: старой разбитой клячей. А ведь еще надо ехать в Сокольники!
— Боюсь, Стасу из Владика не повезло: уже девятый час, пока доедем, будет уже десятый, а это слишком поздно: такая твоя беззастенчивая торопливость в предложении взятки наверняка опытному человеку покажется подозрительной! Так что, извини, докуривай, и на сегодня все! Конечно, если ты захочешь отвезти меня к Розе Кантемировне…
— Не только отвезу, но и прослежу за вами, в порядке шефской помощи милиции нравов: она женщина одинокая, горячая, а ты такой неопытный подросток…
ВТОРНИК, 19–55 — 21–10. БЫКОВБольно — не больно, думал он, приближаясь к "качку", но драться мне с тобой не с руки: уложить-то я тебя уложу, но и ты мне чайник начистишь! А с будущим хозяином в таком виде знакомится негоже, да еще избив его охранника… Худшие опасения Алексея подтвердились: для знакомства "качок" от души оттянул ему дубинкой по печени, в последний момент, правда, ослабив силу удара. Следуя своей миролюбивой тактике, Быков скрючился (это у него произошло непроизвольно), и ноющим голосом запричитал:
— За что, хлопец? Шо я такого зробил?
— Было бы за что, ваще бы убил! — заржал тот, цитируя старый анекдот. — А это я тебя учу, что когда Перо велит остановиться, нужно останавливаться! И когда он говорит "иди сюда", нужно быстро идти, а не сопли жевать!
"Урок" сопровождался смачными ударами дубинки, которые становились все более полновесными по мере того, как Перо входил в раж: большинство уголовников — а "погоняло" явно свидетельствовало о богатом тюремном прошлом" — буквально звереют, столкнувшись с беззащитной жертвой. Пытаясь блокировать удары, Алексей краем глаза увидел вышедшего во двор Хандыбина и на секунду потерял концентрацию. Этого оказалось достаточно, и он пропустил момент начала движения руки "качка". Тут же по лицу Быкова заструилась кровь: вязаная шапочка, что ни говорите, каски не заменит.
Ощутив вкус крови, капитан рассердился. На миг забыв о своем миролюбии, он финтом ушел от следующего удара, сделал ложное движение влево и, когда Перо купился, быстро перенес центр тяжести на правую ногу и от души, вложив в удар весь вес своего избитого тела, послал "качка" в нокдаун. Через несколько мгновений тот настолько пришел в себя, что смог достать из кармана узкий длинный нож с выбрасывающимся лезвием, и, издавая какие-то нечленораздельные звуки, кинуться на Алексей. "Так вот почему его зовут Пером", — подумал Быков и даже успел раскаяться в своей горячности: сейчас он окончательно изуродует этого уголовника и провалит свою часть операции! В этот решающий момент резко, как выстрел из стартового пистолета, прозвучал голос:
— Перо, стоять! Стоять, я сказал! — оказалось, что директор автосервиса успел за это время достаточно близко подойти к дерущимся. Убери перо, придурок! Я тебе что велел? Я велел тебе привести ко мне этого мужика, так? Я разрешил тебе разок ему врезать, так? А уродовать его я тебе не велел, и ты получил по заслугам. Убирайся, и если ты его порежешь — пеняй на себя. Ворча, как побитый барбос, Перо удалился, злобно посверкивая маленькими свинячьими глазками. Быков понял, что, если ему дорога жизнь, он никогда не должен поворачиваться к этому достойному человеку спиной.
— А ты, хохол, драться хорошо умеешь! Что ж так долго ждал, не давал сдачи?
— Так я ж работу шукаю. Кому ж драчуны нужны?
— Он еще и рассудительный! А что до драчунов, они деловому человеку, друг ситный, тоже потребны бывают… Сам-то, чего умеешь? Кроме махаловки.
— Автослесарь я.
— Да? Ну, тогда пойдем в офис, поговорим.
Когда они вошли в контору, секретарша, оторвавшись от компьютера, удивленно посмотрела на Быкова. Хандыбын, направляясь в свой кабинет, на ходу распорядился:
— Зинуля, залепи этому деятелю лоб пластырем и приведи ко мне.
— Слушаюсь, Кирилл Олегович!
Ого, подумал Быков: дисциплинка у него тут на уровне! И еще капитану пришло в голову — когда Зина обрабатывала его ссадину, — что никогда не знаешь, где найдешь, а где — потеряешь: похоже, директору понравилось, как он приложил этому Перу.
— Расскажи о себе, только не заливай: предупреждаю, буду проверять, и если, не дай Бог, где соврешь, — пеняй на себя! — так директор начал разговор, после того, как секретарша привела Быкова к нему в кабинет. — Документы есть? Давай сюда!
Документами Алексей был снабжен вполне надежными, подлинными. Этот паспорт недавно был найден на одной из московских строек при облаве на нелегальных гастарбайтеров. Ну, а уж заменить фотографию — для профессионалов пара пустяков! Пока Хандыбин внимательно рассматривал каждую страницу жовто-блакитного документа, капитан нудным голосом рассказывал свою историю:
— Я - Горячев Анатолий Ильич, родился в Запорожье. Действительную служил в десантных войсках, механиком-водителем був… был.
— Там так драться научился?
— Ага, там. После армии працювал в Запорожье, на сервисе.
— По какому адресу в Запорожье прописан? Быстро!
— Вулица Перемоги, дом 7, квартира 22.
— А где стоит автосервис?
— На Жовтневой…
— Ладно, давай дальше ври.
— Та не вру я! На шо мне врать? На сервисе, значит, працювал. То-се, сварка, жестянка, электрика, движок. Потом пацанов наших накрыли, в Москву подался.
— Что за пацаны? — с интересом спросил директор.
— Деловые пацаны: машины к нам пригоняли. На детали там, разобрать, номера перебить, перекрасить…
— Это у них научился по-зековски на корточках сидеть?
— А т?!
— Сам сидел?
— Ни. Как паленым запахло, я в Москву подался. Давай, сказал себе, Горячий, дуй в первопрестольную!
— Давно Калинина знаешь?
— С детства, еще с советских времен.
— Да? — с нехорошей улыбкой удивился директор. А он мне сказал, что только сегодня с тобой познакомился.
— Кто, Калинин? — теперь пришел черед изумиться Грязнову. — Так он же в сорок шестом помер!
— Как умер? Ты о ком? О Виталии Калинине?
— Ни, о всесоюзном старосте, о Михаиле Ивановиче… А с Виталькой — да, сегодня познакомился: дорогу в контору пытал.
— А что ты так именно на мой сервис стремишься? Целый день тут проторчал?
По тому, каким колючим стал директорский взгляд, капитан понял, что излишняя доверчивость не входит в число недостатков этого человека.
— Та я ж вокруг уже все исходил, нигде вакансии нема. А мне треба поближе к дому: на автобусах да на метро я все гроши продуваню!
