— Да я хоть сейчас сбегаю, — поняв, что выпивка — единственная страсть в жизни Виталика, предложил капитан. — Сутра в самый раз будет остограммиться!
— Не, — с сожалением вздохнул Виталик. — Директор за этим делом следит строго и если унюхает — в два счета с работы выгонит! Без выходного, заметь, пособия. А вот после работы — с нашим удовольствием! — Перейдя к деловому тону, поинтересовался: — Куда тебя определили?
— А я думал, ты знаешь: к тебе вторым номером.
— О, хорошо! Тогда бери киянку, и пошли починять вон ту "Максиму". Видишь, ее в заднее крыло "поцеловали".
"Пошли починять" было, конечно, слишком громко сказано. Быков без устали работал деревянным молотком, "вытягивая" помятую сталь, а "наставник" с видом строгого экзаменатора наблюдал за ним, не вынимая рук из карманов, и не закрывая рта. Именно это для капитана было важнее всего. Тем более что наводящих вопросов почти не требовалось: Виталик, похоже, авансируя вечернюю халявную выпивку, старался посвятить новичка во все, на его взгляд, самое интересное.
— Старый хозяин, царство ему небесное, тоже был не подарочек! Но по сравнению с новым — сущий ангел! А Хандыбын — во все сует нос и тут же начинает ругаться, вездесущий какой-то.
Тут рассказчик захихикал в восторге от случайного каламбура, хотя такого слова он явно сроду не слыхивал.
— Банников, — продолжил он рассказ, — нормального ума был мужик.
— А кто это, Банников? — задал обязательный вопрос "новичок".
— Да старый директор. Он прилично зарабатывал на ТО[6] и разных аварийных делах, но главный приварок имел от угнанных тачек. Я слышал, ты тоже этим занимался. Ну, сам понимаешь: что-то разобрать, что-то поставить в отстойник или перекрасить, где-то перебить номера. Для того и гаражей понаставил. Работали, в основном, с нашими "десятками" и недорогими иномарками. У него было три бригады угонщиков, лучшие в Москве по машинам этого класса, артисты! Меня взяли сюда за пару недель до того, как это случилось.
— Че случилось-то?
— А ты не знаешь?
— Да откуда?
— Замочили старого директора. Весь вопрос — кто?
— Да мне, Виталь, все это по фигу.
— Ну, да. А потом пришел Хандыбин, и пошарил отсюда всех старых мастеров. И стали сюда пригонять дорогие машины, да, бывает, и со следами крови. А потом птичка на хвостике принесла, что кое-кого из наших старых бригадиров — это, которые по угону, — тоже замочили. Теперь те пацаны машинки свои, эти самые "десятки" да "Поло", опять к нам гоняют. И получается, что теперь Кирилл Олегович — главный в столице по угонам!
— Да мне-то что?
— Ну, как же, по всему-то получается, что это он Банникова замочил. Не страшно к такому наниматься?
— А мне по фигу! — повторил капитан, рассудивший, что подобный, вполне обстоятельный ответ, исключает дополнительные расспросы, а заодно свидетельствует о его благонадежности. — А тебя-то, с чего он держит? Ты же их старых?
— А я механик незаменимый, понял?
— Понял, не дурак!
— А если не дурак, спой чего-нибудь ваше, хохлятское, — не очень логично попросил "незаменимые механик". — У меня Галка так гарно спивает!
Капитан задумался: украинских песен он не знал, хотя по легенде должен был бы. Но снова выручили детские воспоминания, и он вполголоса затянул: "Ой ты моя Галю, Галю дорогая,// Шо же нэ вмэрла ты, як была младая?". Виталик слушал, ужасно веселился и просил "списать слова".
— Кто здесь Грязнов? — неожиданно раздался грубый голос.
Быков оглянулся. По проходу шел охранник, посматривая налево и направо.
— Ну, я!
— А, это ты, ханурик! Тебя в контору, к директору.
Гадая, чем вызван этот вызов и предполагая, что ничего хорошего он ему не сулит, Алексей начал вытирать пальцы ветошью.
— Небось, премия! — подначил Виталик.
Выйдя из цеха, капитан заметил нескольких рабочих, незамеченных им ранее. "Что ли, новая смена?" — подумал он. Однако, поравнявшись с ними, Алексей увидел, что руки их грязны, а на лицах виднелись следы пота — эти люди недавно явно работали. Смешавшись с ними, он двинулся в сторону конторы. Место работы незнакомцев выяснилось довольно быстро: один из них все время повторял, что в этих старых гаражах их ждет кирдык, если директор не разорится на кандёр. Ага, на кондиционер, сообразил Быков и подумал, что Зина носила еду не какому-то таинственному узнику замка Иф, а им, занятым секретной и срочной работой. Какой, благодаря болтливости Виталика, он уже знал.
Проходя мимо ворот, капитан заметил рабочих, которые ставили леса около стоявшего напротив дома. Что-то в фигуре руководившего ими прораба или бригадира, показалось ему знакомым. Приглядевшись повнимательнее, он узнал Петра Смолякова, сидевшего на Петровке в том же коридоре, что и он с остальными ребятами. На душе сразу стало легче: полковник Козлов выполнил свое обещание о подстраховке.
Через несколько минут стало ясно, что она ему очень не помешает, если успеет помочь.
СРЕДА, 8-30 — 10–10. ОВЕЧКИНАНа правом берегу реки Яузы царь Петр Алексеевич, радея о будущем российском флоте, построил в свое время парусную фабрику, а рядом с ней поселил работников, образовавших Матросскую слободку. Было это, разумеется, еще в московский период его правления. Фабричка просуществовала до 1771 года, а потом производство было переведено в Новгород, что было логично: сей град через Волхов, Ладогу и Неву имел прямой выход к морю. Аккурат в год казни Емельки Пугачева в опустевших фабричных корпусах был устроен Екатерининский, или Матросский богаделенный дом для призора ветеранов "матрозов". Позднее в этом районе на карте Москвы появилась улица со странным для непосвященных названием "Матросская Тишина". Как раз туда и держала свой путь майор Овечкина, чтобы встретиться с серьезным человеком по имени Стас из Владика.
Настроение у Лидии Сергеевны было никудышным: такое всегда бывает у людей с высокой самооценкой в те нечастые моменты, когда они испытывают острое недовольство собой. Причин для этого недовольства было две. Первая заключалась в том, что накануне она не смогла пересилить свое чистоплюйство, и не пригласила Баранова навестить старую холостяцкую квартирку, которую покинула, выйдя замуж. Вторая причина крылась в Лидиной инертности: они давно жили с мужем как интеллигентные соседи по коммунальной квартире, что устраивало обоих. Но изредка Овечкина начинала на себя злиться, понимая, что этот брак длится только потому, что она не хочет погружаться в проблемы, связанные с разводом. Нет, она не умеет считать до трех. Причин, на самом деле, было три, и эта третья, все чаще и чаще напоминавшая о себе — самая важная: зачем ей вообще было нужно расставаться с независимостью и "выбраковываться" из числа свободных людей? Ответ был очень обидным: элементарная бабская дурь!
Припарковавшись около СИЗО, Лида уже привычно прошла все необходимые процедуры и, войдя в знакомую комнату для встреч с подследственными, спокойно ждала, когда к ней приведут рецидивиста и авторитета Филимонова Станислава Леонидовича.
Стас из Владика оказался довольно рослым мужчиной лет сорока-сорока пяти. Массивную голову авторитета украшали высокие залысины, отогнавшие светлые, слегка вьющиеся волосы к самому темени. Из-за этого средних размеров лоб казался неестественно огромным, довлеющим над малоприметным лицом, которое украшали спокойные серые глаза, взгляд которых был очень тяжел. Чувствовалось, что это — весьма опасный человек с врожденными задатками лидера.
— Проходите, гражданин Филимонов, садитесь. Я — майор Овечкина Лидия Сергеевна. По решению руководства, дело об убийстве директора автосервиса…
— … К которому я не имею никакого отношения!
— … Передано мне. Сегодня я хочу с вами познакомиться и сделать кое-какое предложение.
— Звучит заманчиво, Лидия Сергеевна! Беда только в том, что я никогда и ни при каких условиях на сотрудничество со следствием не иду. А познакомиться, да поговорить — за милую душу!
— Вы ведь профессионал, Станислав Леонидович?
— Я, дражайшая Лидия Сергеевна, профессиональный сиделец за чужие грехи!
— Ой, ли? Делаете ошибку, гражданин, Филимонов. Я Вам уже представилась. С Вашим ли опытом не понимать, что майор несколько иначе, чем лейтенант, смотрит на таких фруктов, как Вы? Хотите, пройдемся по Вашим прежним судимостям?
— Нет, гражданин майор, не хочу: это испортит интимную атмосферу нашей беседы.
— Постоянное место Вашего проживания, если не ошибаюсь, город Владивосток?
— Знаете ли, лет двадцать пять назад была популярна такая песня: "Мой адрес не дом, и не улица, мой адрес — Советский союз!".
— Но зарегистрированы Вы где?
— Само собой, во Владике!
— А что Вы делаете в Москве?
— Приехал посетить зоопарк. Зверушек, знаете ли, люблю!
