— Тог, я не физик, это какое-то поле, скорее всего электрическое.
— Электрическое?
— Не знаю. Очень похоже.
— И что делать?
— Я хочу попробовать электрический разряд. У нее сердце выдержит?
— Было в порядке. Мари, а сейчас как?
— Сейчас не прослушивается совсем. Дыхания нет.
— Давайте попробуем.
Сторн подключил электроды.
— Разряд.
— Есть разряд.
Мари включила ток. Дымка тут же исчезла. Раздался крик. Он шел со всех сторон, казалось, что лопнут перепонки. Тут же пришла боль. Казалось, что каждая клеточка тела разрывается на части. Мари упала, Сторн стал медленно оседать на пол. По телу Олле прошла судорога. Уже теряя сознание, я увидел, что электроды слетели и она вздохнула.
Кто-то тряс меня за плечо. Сначала нерешительно, потом все более бесцеремонно. Целый каскад хороших пощечин вернул меня к жизни.
— Тог, вы в порядке?
Это были постоянные посетители Олле, Майкл и Берк. Чем уж они занимаются на работе, не знаю, но приводят в чувство профессионально.
— Да, спасибо. А что со мной было?
— Когда мы вошли в палату к Олле, вы были без сознания. На улице пришли в себя.
— Что-то я последнее время его часто теряю. Особенно после появления вашей девочки. А где Мари и Сторн?
Они показали на соседнюю лавочку. Мари, похоже, приходила в себя, но на лице у нее была какая то странная блуждающая улыбка.
— А что у нее с лицом?
— У Вас было такое же. Ее мы просто побоялись ударить. Второму доктору хуже. Мы отнесли его в главный корпус.
— Я долго был без сознания?
— При нас — не более получаса.
— Мне нужно пройти к Олле.
— Если вам лучше, то вам действительно туда нужно.
— ???
— Похоже, стало плохо не только вам. Когда мы выносили вас, в корпусе было слишком уж тихо, как будто весь корпус спит или без сознания.
— Вы сказали об этом в главном корпусе?
— Нет, мы решили сначала поговорить с вами. Да и нужно проверить, ведь нам могло это просто показаться.
Один из них пошел со мной. Другой остался с Мари. Но не успели мы дойти до дверей блока, как появилось знакомое ощущение. Наступление боли не было в этот раз таким резким. Оно накапливалось постепенно, но с каждым шагом становилось все сильнее. Подняться по лестнице я смог только при помощи Майкла. По коридору не смог сделать ни шагу. Понять состояние Майкла по его лицу я не мог.
— Майкл, как вы себя чувствуете? Вам не больно?
— У меня высокий болевой порог.
— У меня, видимо, значительно ниже. Я больше не могу. Придется сходит за помощью.
Спустившись вниз, я вызвал помощь и сообщил Лейслу о наших приключениях. Помощь пришла быстро, но никто из них не смог подняться выше лестницы. Лейсл подошел как раз в тот момент, когда реаниматоры вернулись после неудачной попытки из корпуса.
— Ну и как дела?
— Ни кто не смог подняться.
— Смайл, а зачем ты хочешь туда подняться?
— Там в палатах остались пациенты. Примерно человек семь. К счастью, остальные были на прогулке.
— А почему они сами не выйдут?
— Похоже они без сознания.
— Все одновременно? От чего?
— От болевого шока.
— ???
— А почему никто не может подняться?
— Из-за этого же.
— Но боль не зависит от помещения, в котором человек находится, она зависит только от состояния самого человека.
— От чего она зависит, я теперь уже не знаю. Можешь попробовать сам подняться в отделение.
Он развернулся и быстрой походкой пошел к дверям корпуса. Вернулся минут через пять, тяжело дыша и слегка покачиваясь.
— Тог, что это? Я ни чего не понимаю.
Я пожал плечами. К нам подошли посетители Олле.
— Тог, Мы конечно не реаниматоры, но может быть, мы попробуем хотя бы вынести пациентов?
Лейсл ухмыльнулся. Я кивнул. Ребята направились в сторону корпуса.
— Зачем ты их послал? Они же не пройдут.
— Нас то они как-то вытащили. Кстати, как Сторн?
— Только что пришел в себя и очень рвется сюда.
Ребята показались с двумя пациентами. Лейсл смотрел на них, как на приведение. Передав пациентов санитарам, ребята подошли к нам.
— Эти из крайних палат. Дальше идти тяжело. Не знаю, сможем ли вынести всех. Может, вы будете принимать их хотя бы на лестнице?
— Выносите всех кого сможете, реаниматоры вам помогут. И попробуйте посмотреть как Олле, но не трогайте ее.
— Почему?
— Похоже, что все это как-то связано с ней. Когда я попробовал первый раз дотронуться до нее, получилось вот это. — Я показал им свои обоженные руки — После подключения электрического разряда, мы все оказались без сознания, и в корпусе после этого находится невозможно. Поэтому лучше пока ничего не менять.
Ребята снова пошли в корпус. Реаниматоры принимали пациентов на лестнице и, вынося их из корпуса, передавали дальше. Они вынесли еще двоих человек. Долго никто не выходил. Третьим оказался Майкл. Берк не отдал его реаниматорам. Вытащив из кармана Майкла какой-то прибор, он задумался. Потом достал из карманной аптечки шприц и сделал ему укол. Через минуту Майкл открыл глаза.
— Она жива. Судя по движению грудной клетки, дышит. Подойти ближе я не смог.
Отдохнув с полчаса, Майкл с Берком снова отправились в корпус. Спустя некоторое время, реаниматоры вынесли еще одного пациента. Потом еще одного, и следом покачиваясь, при помощи реаниматоров вышли сами ребята.
Я, Лейсл и подошедший Сторн смотрели на них почти с благоговением. Из чего, интересно, сделаны эти ребята, если они смогли выдержать это? А с виду обычные. Если в этой службе все такие, то за нее можно не волноваться.
— Ребята, мы вам так обязаны. Если есть какие то просьбы …
Лейсл, похоже, в этот момент был готов пообещать все на свете. Они заулыбались.
— Мы хотели бы пока здесь остаться. Похоже, это не единственное развлечение, которое вас ждет.
— И еще, мы должны уведомить наше руководство о том, что здесь происходит.
— В прессу это не попадет. — Добавил Майкл, заметив смущение на лице Лейсла.
Мы со Сторном пожали им руки. Мое пожатие явно не удалось. Обоженные ладошки побаливали. Поскольку наше со Сторном рабочее время закончилось, мы предложили устроить маленький лагерь напротив корпуса и обсудить сегодняшний день. Ребята согласились и мы расположились красочной компанией сильно уставших людей. —5.-
Было так тепло, что не хотелось открывать глаза. Ощущение такое, будто просыпаешься на морском берегу. Ласковое солнце нерешительно трогает тебя теплыми лучами. Легкое дуновение ветерка укутывает в теплый воздух. И тишина, как до начала времен.
Открыла глаза, и созданный сюжет тут же рассеялся. Больничная палата. Сумерки. Одна. Послушная память подсказала, как я сюда попала и все, что произошло. Последнее что вспомнилось приступ. Попробовала пошевелиться. Вроде все нормально. Села. Вокруг кровати разбросаны различные трубки, шланги, датчики видимо, приступ был сильным. Но, где все? И почему так тихо?
Не доходя до двери, вдруг почувствовала странное сопротивление. Ничего не сдерживало, но как — будто воздух стал более плотным. С каждым шагом он становился все плотнее и плотнее. Если сначала казалось, что идешь в воде, то потом это уже был кисель.
Выглянув в коридор, поняла, что там тоже никого нет. Двери палат были открыты, и из них не доносилось ни звука. Интересно, что я умудрилась пропустить на этот раз? Конец света что ли?
— Эй, есть тут кто-нибудь.
Звук голоса прозвучал как-то одиноко и быстро затих. Даже привычное для этого коридора эхо не отозвалось. Идти дальше было тяжело, и я вернулась в палату. С внутренним миром реабилитационного блока более-менее все ясно — я здесь одна, а как там поживает внешний? До окна я дошла без приключений. "Конец света" коснулся только этого блока. В сквере у корпуса было полно народа. Там были и доктор Тог, Сторн, Мари и даже Майкл и Берком. Они оживленно переговаривались, периодически поглядывая наверх. Голоса их звучали приглушенно, и я открыла окно. Увидев меня, они сначала замолчали, удивленно меня разглядывая, потом заговорили все разом.
— Олле, как ты?
— Как ты себя чувствуешь?
— Как ты нас напугала.
Я заулыбалась. Если уж невозмутимый Майкл так озабочен, наверное, я действительно выкинула что-то из ряда вон выходящее.
— Вроде все нормально. А что тут случилось? Почему никого нет в корпусе?
— Что случилось — непонятно. В корпусе никто просто не может долго находиться, а ты себя как чувствуешь?
— Единственная проблема: хочется, есть и не могу выйти в коридор.
— Больно?
— Почему больно? Просто воздух как будто густой, идти тяжело.
Они как-то странно переглянулись.
— Ты действительно себя хорошо чувствуешь?
