Народ поднял голову, глядя в тающий в легкой дымке высокий свод зала Кровавых фонтанов. Наконец Света спросила:
— И как мы туда попадем? Тоже полетим, как Катя?
— Нет, летучий у нас только один юнит, — ответил Баа Ци. — Мы вознесемся туда на фонтанах!
— И там нас ждет Золотое знамя. — уверенно сказал Визирь, глядя на высоченный потолок. Баа Ци посмотрел на него со странным выражением, но промолчал.
Глава 82. Баа Ци не нужен меч
Трисмегаса едва ли не силком положили в большом шатре для раненных, тут же его многочисленными ранами занялась расторопная пожилая женщина, начальницу врачевателей всего Ордена.
— Газа, может, целесообразнее заняться более тяжелыми раненными? — попытался унять ее резвость Верховный Магистр, корчась от боли. Удавалось с трудом.
— Другими уже занимаются, — кратко сообщила Газа, резкими движениями сдирая остатки покореженных доспехов с тела Трисмегаса. — Итак, что тут у нас: висок разбит очень серьезно, глубокая рана… Рука правая сильно побита, бедро все в крови, надо омыть и глянуть подробнее, что с ним. Нет, фро, вам в подобном виде нечего делать на поле боя. Любое резкое движение может стать последним. По крайней мере, если вы действительно человек и не обладаете какими-то своими колдовскими способностями по излечению.
— В том-то и проблема, — прошипел, корчась от боли Трисмегас, еле сдерживаясь перед тем как впасть в забытье. — В том-то и проблема! Ранили меня непростым оружием. И непростой человек это сделал… Меч! Где меч?
Газа охнула, дернувшись от неожиданности назад — пробив суконную стенку шатра, дальнобойная стрела шестунов ударила в изголовье кровати, едва ли не в десяти сантиметрах от головы Трисмегаса. Знают, подлецы, свое дело, хорошо знают!
— Меч! — заорал Трисмегас еще сильнее, не обращая внимания на Газу, что пыталась утереть мокрой тряпицей его разбитый висок. Ее помощница вовсю орудовала у бедра военачальника, заматывая разбитую плоть в длинное белое полотнище. Сама молодая девица, непривычная к подобным операциям и виду крови, была лицом белее того самого полотна. Работала она дрожащими руками, косясь на стрелу, что торчала из кровати, жестоко напоминая, что смерть может ворваться даже сюда, в тыловое расположение, очень и очень скоро.
Прежде чем Газа открыла рот и сказала, что в подобном виде нельзя хвататься за меч, удержать бы посох, в углу шатра кто-то зашевелился, поднялся, словно все это время сидел неподвижно, стараясь не привлекать внимания. Хотя там вроде как лежала куча оружия, никаких людей и не находилось ранее.
Тень медленно приближалась, постепенно обретая форму человеческого тела, к лежащему на большом деревянном ложе Трисмегасу это нечто уже подошло совершенно обыкновенного рыцарского вида в закрытом шлеме и доспехах магистра.
— Я слушаю тебя, Трисмегас, — сказал этот пришелец из ниоткуда тихим музыкальным голосом. На время их заглушили крики и вопли со входа, вскоре дюжие фро в серых сутанах помощников стали вносить раненных, сначала размещая на деревянных грубо сколоченных кроватях, что стояли рядами, затем, когда не осталось свободных мест, расстелили полотнище и стали класть их туда. Судя по количеству бойцов и виду их израненных, помятых тел, досталось Ордену серьезно. Трисмегас встретился взглядом с одним из бойцов, что лежал на боку, держась за древко стрелы, пробившее ключицу и вышедшее сквозь броню, точно сквозь картонку, со спины.
— Умылись мы кровью, магистр Трисмегас, — прокряхтел тот, встретив взгляд военачальника. — Дерутся как львы. Их князь не чета прошлым, отменно знает свое дело.
— Еще бы не знать, — процедил Трисмегас, охнув от боли: девица наконец замотала его бедро, сжала узлом, наложив тугую повязку. Газа в это время наклонилась над его виском с каким-то медицинским инструментом, похожим на длинные щипцы. — Система не стала бы нам давать легкого противника… Меч…
Человек перед ним в рыцарском доспехе с закрытым шлемом чуть кивнул, мол, слушаю внимательно.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Спасай положение! Принимай командование войсками!
— Будет исполнено. Но позвольте спросить — отчего бы вам не применить свои колдовские силы и не превратить всех врагов в толпу пацифистов?
— Я бился с Баа Ци и проиграл поединок, — нехотя сообщил Трисмегас. — Мои силы после этого иссякли, точно их выкачали из ран вместе с кровью.
— Отчего же мир еще существует, если вы вступили с ним в запретную схватку? — искренне удивился собеседник.
— Не знаю! — нервно ответил Трисмегас. — Для меня самого подобное загадка… Газа! Осторожнее!
— Простите мою неловкость, — проворчала Газа, даже без тени сожаления. — Я думала, здесь осколки оружия, что вас поразило. Но сейчас посмотрела лучше и не увидела никаких осколков.
Трисмегас бросил на нее подозрительный взгляд красных воспаленных глаз.
— Если осколки были, а теперь нет, значит, они выпали. Иного варианта не вижу. Спасибо за помощь, но здесь есть фро, нуждающиеся в ней гораздо более моего. Кровь остановлена, уже хорошо.
— А вдруг этот преступный Баа Ци, он же Бациус, вас отравил?
— Полноте, Газа, — скривился Трисмегас, и не понять, от глупости вопроса, или от боли. — Баа Ци, он же отступный фро Бациус — он не настолько умственно развит, чтобы начинить свое оружие ядом. Я вообще удивляюсь, что он решил использовать его после прошлых неудач. Видимо, данное существо, исходно человеческое, утратило не только сущности, но и последние остатки разума, свойственного людям.
— И все же его оружие вас ранило, — пожала плечами Газа, отходя к пробитому стрелой насквозь бойцу. У мощных бронебойных стрел шестунов имелся один небольшой недостаток, ныне сыгравший на руку раненному: наконечник изготовлялся в форме шила, пронзая крепкий доспех, телу он причинял минимальные повреждения. Будь это стрела джелонов, проворачивающаяся в полете, с наконечником в виде широкого сверла — боец получил бы рану, несовместимую с жизнью.
— Газа! — окрикнули с порога. Два бойца из седьмого отряда тяжелой конницы тащили на руках полуживого рыцаря с тремя стрелами в боку и обрывком аркана на шее.
— Джелоны едва не утащили в жертву своему треклятому мечу на аркане, — пояснил один из них, переводя дух, едва у него приняли раненного и сразу занялись им сразу два медика.
Трисмегас чуть поднял брови.
— Как это понять: «в жертву мечу»?
— Так они ему поклоняются, этому мечу. Втыкают где-нибудь на возвышенности и давай славу возносить, — бегло пояснил запыхавшийся кавалерист. Он уже двинулся было к выходу, но на его плечо легла тяжелая ладонь магистра с закрытым забралом.
— Подожди, фро. Такие интересные вещи до сих пор проходили мимо нашего внимания, — глухо произнес магистр. — С каких пор джелоны стали поклоняться мечу, а как же их Черный отец?
— Так меч у них и есть Черный отец! — усмехнулся боец. — Вы разве не знаете, почтенный фро, почтенный колдун Трисмегас?
— Не знали доселе, доблестный фро, — сказал Трисмегас, присаживаясь на своем лежаке. Существо, что приняло облик магистра, почувствовало неладное немного быстрее Верховного Магистра. Прозвучал голос из-под шлема:
— Почему меч у них и есть Черный отец?
— Я не особо вникал в это, господа, — отвечал рыцарь Ордена. — На поле боя мы чаще с джелонами переведываемся стрелами да ударами копий, нежели ведем беседы о высоком. Но только видел однажды во время охраны торговых путей на границе, как они, воткнув меч, обращались к нему, как к Черному отцу, при удачном походе ему жертвы приносят и славят, при неудачном ругают, могут даже… простите, дамы, обоссать!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Трисмегас? — спросило существо в магистрских доспехах. Только некоторое время думал с большим напряжением, да так, что рана на виске вновь засочилась кровью через умело наложенную повязку.
— Ступай в бой, Суператор! Восстанови руководство и во что бы то ни стало добудь пленного кочевника, чем выше рангом, тем лучше! Я из первых уст хочу услышать их видение о сущности Черного отца. Сдается мне, тут корень подвоха.
