Млечин: Один, один вопрос, просто, короткий. Можете одним словом ответить.
Рогалина: Хорошо.
Млечин: Другие источники финансирования были для экономики?
Рогалина: Могли бы продолжать НЭП и, так сказать, на рыночной основе. Вот.
Млечин: Спасибо, спасибо.
Сванидзе: Сергей Ервандович, Ваши вопросы стороне обвинения.
Кургинян: Скажите, пожалуйста, так что же, все-таки, представляла собой страна накануне индустриализации?
Если говорить не о цифрах погибших крестьян, о которых мы скорбим и которые надо уточнять, да? Не о цифрах, вообще, погибших. Если бы даже их погибло там 100 человек, все равно о них надо скорбеть. Но все равно эти цифры надо уточнять.
А о состоянии страны накануне индустриализации, то, каково было это состояние? Вы, как профессионал?
Рогалина: С удовольствием скажу. Она была земледельческой. Это значит, 80% проживало в деревне. И она была сельскохозяйственной. Значит, 65% давало сельское хозяйство, а не промышленность. И специалисты считали, что надо… что естественные преимущества у России в низкозатратном крестьянском сельском хозяйстве. Надо усиливать экспорт. Это говорил и Кондратьев, и Чаянов. И даже приехавший к нам Кейнс, которого мы знаем только по курсу Рузвельта, но он имел к России прямое отношение. Если хотите, скажу какое.
Кургинян: Можете сказать это или нет, но нам надо понять. Вот ее стартовые условия перед началом индустриализации. Предполагалось, что она будет развиваться, начиная с сельского хозяйства и так далее — какими темпами?
Рогалина: Долго и тщательно разрабатывалась 1-я пятилетка. Она, в общем, сбалансированный вариант представляла. Когда будет высокие капиталовложения и в город, и в деревню. При наличии роста покупательной способности и производительности труда примерно одинаковой в городе, в деревне. И, все варианты, так сказать, на 20 процентов, оптимальные и максимальные…
Кургинян: То есть, если бы мы приняли этот замечательный сбалансированный вариант, то к 1941 году у нас была бы индустриально состоятельная страна?
Рогалина: Если бы не подхлестывали, не уничтожали лучшие и молодые силы страны. Не создавали, вот эту вот «барачную» культуру — то, что представляла наша ущербная урбанизация, так сказать, то мы бы достигли большего…
Кургинян: Могу я в этой связи спросить Вас? Вот, что Вы думаете о такой вот позиции экономиста, выдающегося нашего современного, очень хорошего экономиста, которого мы все очень уважаем: «Мог ли Советский Союз выиграть Вторую мировую войну, если бы не было индустриализации? Я отвечаю совершенно определенно: „Не мог!“ С учетом этого, притом, что я откровенный антисталинист. Просто меня долг совести и порядочности заставляет эти вещи отметить»?
Рогалина: Ну, почему бы мы не продолжали индустриализацию? Мы бы всё-равно индустриализировались.
Кургинян: Нет. Вот я говорю, это высказывание Вам кажется релевантным или нет?
Рогалина: Нет, не кажется. Потому что это — во славу Сталина.
Кургинян: Я просто хочу сказать, что эта замечательная передача «Тектонический сдвиг» по «Эху Москвы», в которой все время выступает Евгений Ясин, так, сказать, здесь сидящий.
Рогалина: Да?!?
Кургинян: Я просто говорю, что вот эта позиция экономиста, как он сам сказал — антисталиниста и либерала, мне кажется релевантной. Вот Вам нет — да?
Рогалина: Ну, тут нужно контекст понимать и так далее.
Кургинян: Нет, как контекст? Тут и текста достаточно!
Рогалина: Нет, я еще раз повторяю, что рывок дорого обошелся. Сначала рванули со скоростью «С», а потом перегрев, и на нос!
Кургинян: Понятно. Вопрос заключается в том, о чем я здесь сказал: «Мог ли Советский Союз выиграть Вторую мировую войну, если бы не было индустриализации? Я отвечаю совершенно определенно: „Не мог!“»?
Сванидзе. Ваше время истекло.
Рогалина: Ну почему? Ну кто говорит, что не надо было его проводить? Нормально надо было проводить.
Кургинян: Нормально — это как?
Рогалина: Это значит: при большой роли государства, как всегда это в России, на рыночной основе, при индивидуальной инициативе и смешанной экономике, многоукладной экономике. Вот.
Кургинян: Вот эту индустриализацию можно было провести и получить к 1941 году — какие параметры?
Сванидзе. Время истекло. Спасибо.
Рогалина: Не меньше того, что мы имели, по крайней мере. А может и больше.
Кургинян: Докажите!
Сванидзе: Сейчас короткий перерыв, после которого мы продолжим слушания.
Сванидзе: В эфире «Суд времени». Мы продолжаем слушания. Напоминаю вопрос: Что представляла собой страна накануне индустриализации?
Прошу Вас, сторона защиты, Сергей Ервандович, Вам слово, Ваш тезис, Ваш свидетель.
Кургинян: Итак, пожалуйста, доказательство № 2.
Материалы по делу.
Выпуск промышленной продукции по отношению к Англии.
Кургинян: Вот это сравнительный график выпуска промышленной продукции в России по отношению к Англии: в 1913 году, по электроэнергии — 49%, по добыче топлива — 19%, по чугуну — 44%, по стали — 63% и так далее.
Вот потом цифры падения всего этого к моменту, когда мы осуществили восстановление после разрухи Гражданской войны. Эти цифры, как Вы видите, еще меньше. Ну вот, кроме чугуна, например, все остальные цифры меньше.
А вот, что мы получили по отношению к Англии в результате индустриализации: 121%, 105%, 179% 139% и так далее. Цифры понятны?
А теперь, пожалуйста, доказательство № 6.
Материалы по делу.
Из доклада Климента Ворошилова на XV съезде ВКП(б): «70,5 процентов чугуна, 81 процент стали и 76 процентов проката, по сравнению с довоенным уровнем — это, конечно, недостаточно для нужд широко развивающегося хозяйства и обороны… Алюминия, этого необходимого металла для военного дела, мы у себя совсем не производим… Цинка и свинца, весьма ценных и необходимых металлов для военного дела, мы вывозим из-за границы в 7 раз больше, чем производим у себя в стране. Даже меди, которой у нас бесконечное множество в недрах, мы ввозим 50%, по сравнению с тем, что производим в стране». Декабрь, 1927 г. Стенографический отчет. Том 2, М., 1964.
Климент Ворошилов — нарком обороны СССР.
Кургинян: Итак, смысл заключается всего этого в том, что никакой возможности за 10 лет осуществить рывок из сельскохозяйственного отсталого качества, да еще усугубленного Гражданской войной и разрухой, в то качество, при котором можно выиграть войну с такой страной, как фашистская Германии, не было.
И когда мы каждый раз говорим — оправдывает ли цель средства? Никогда! Цель никогда не оправдывает средства. Вот, если средства это убитые люди, то цель — их не оправдывает!
Вопрос заключается в том, что, если мы приходим в 1941 год, в войну, мы к ней абсолютно не готовы, и нас уничтожают полностью? Вот это — единственный случай, когда можно сказать — да, ужасно, люди погибли. Давайте точно понимать сколько их. Но ведь их погибло бы еще больше. Вот ведь в чем дело…
Млечин: Да куда уж еще больше, господи, почти 30 миллионов.
Кургинян: Вы заметьте, что никогда в ходе своих выслушиваний господина Млечина, я этот прием риторический не применяю. А теперь мне хотелось бы спросить Юрия Васильевича Емельянова, кандидата исторических наук, известного писателя.
Юрий Васильевич, скажите, пожалуйста, что представляла собой страна накануне индустриализации? Какой мы имели старт? И в какой степени мы могли действовать теми или иными методами? Вы в курсе партийной дискуссии, альтернативных сценариев. У Вас десятки книг по этому вопросу. Пожалуйста.
Юрий Емельянов — кандидат исторических наук, писатель.
Емельянов: Прежде всего, надо учитывать, что страна была на низком уровне развития еще до начала революционных преобразований. На долю России приходилось 4% мирового производства. После Гражданской войны мы откатились назад. Промышленное производство составляло только 10% от довоенного уровня, до 13-го года.
Кургинян: Здесь есть цифры, которые мы показывали.
Емельянов: Да. Промышленность производила так всего мало. Она производила по 64 грамма гвоздей на крестьянское хозяйство. Вот с этого дна поднималась советская промышленность. Но она не дошла до нужного уровня. А 1927 год — год угрозы войны. Когда вдруг выяснилось, что…
Рогалина: Не было этого, это ложь. Не было угрозы.
Кургинян: Ну вот — смотрите?
