быть обнаружена астрономическими методами».
Но разве незнание можно считать достаточным основанием, чтобы утверждать нашу уникальность? Мы уже не раз подчеркивали, что это не так. Незнание позволяет допустить нашу уникальность, но не доказывает ее; так же оно позволяет допустить множественность цивилизаций, но опять-таки не доказывает ее. Очень интересные и глубокие мысли высказаны Лемом по проблеме «Космического чуда». Мы отложим их обсуждение до гл. 6.
Отвечая Лему, Шкловский заключил: «Я далек от утверждения, что в своей статье доказал наше космическое одиночество. Я ставил перед собой значительно более скромную задачу: показать, что в настоящее время, характеризуемое огромными успехами астрономии, утверждение о нашем практическом одиночестве значительно лучше обосновывается конкретными научными фактами, чем традиционное, ставшее уже догматическим ходячее мнение о множественности обитаемых миров».
Хотя точка зрения Шкловского об уникальности нашей цивилизации не получила широкой поддержки специалистов, она стимулировала более глубокое обсуждение теоретических и философских основ проблемы. Большой резонанс вызвало обращение Шкловского к этическим проблемам. Мысль о том, что сознание уникальности нашей цивилизации должно увеличить ответственность человечества, оказалась очень привлекательной. Многие ученые и деятели искусства поддержали позицию Шкловского по этому вопросу. По мнению советского астрофизика А. В. Тутукова, «мировоззренческая роль этой мысли И[осифа] С[амуиловича] будет возрастать со временем. Мир находится перед выбором. Осознание своего единства перед лицом стоящих проблем, отказ от надежды на разумность естественной стихийной эволюции человечества, отказ от надежды на помощь извне необходим для начала конструктивного сотрудничества и развития земной цивилизации». На мой взгляд, с этой позицией трудно согласиться. Конечно, в решении своих проблем человечество должно рассчитывать на свои собственные силы, но, я думаю, это не зависит от того, существуют ли высокоразвитые цивилизации или нет, ибо помощь их может быть относительна[272]. Но вот чувство ответственности вряд ли возрастет от сознания своей уникальности. Как показывает исторический (и житейский) опыт, именно сознание своей «уникальности» и своей «авангардной» роли на Земле привело, к сожалению, к полной безответственности человечества и по отношению к земной природе, и по отношению к собственным социальным институтам. А сейчас уже заметна тенденция перенести эти отношения на весь Космос. Напротив, наличие в каком-то ареале нескольких человеческих сообществ (семей, родов, племен, классов и т. д.) заставляет их регулировать свои отношения и по сохранению природы, и в социальном плане. Поэтому я думаю, что осознание присутствия внеземных цивилизаций в окружающем нас пространстве, напротив, должно лишь повысить ответственность человечества в решении внутренних и внешних проблем. Можно согласиться с точкой зрения X. Шепли, который считает, что возможность существования ВЦ уже сейчас учит нас сотрудничеству на Земле не только между людьми разных уровней развития и рас, но и между существами разного порядка[273]. Изменение нашего отношения к дельфинам, на мой взгляд, является хорошей иллюстрацией этого положения. Осознание возможности существования ВЦ «подталкивает людей к осознанию глобальной целостности земного человечества; заставляет задуматься о перспективах и последствиях встречи с ВЦ и, соответственно, о будущих судьбах землян». Это помогает нам лучше разобраться в своих собственных земных делах, позволяя взглянуть на себя как бы со стороны[274].
И. С. Шкловский твердо придерживался позиции уникальности до конца своей жизни. Правда, он неоднократно подчеркивал, что речь идет не об абсолютной, а о практической уникальности. Следует также отметить, что он никогда не выступал против развертывания работ по поиску ВЦ, а в частных беседах признавался, что первый бы радовался, если бы поиски увенчались успехом. Все же изменение позиции Шкловского (ведь он был одним из основоположников проблемы SETI и до 1975 г. в своих блестящих работах убедительно обосновывал идею множественности обитаемых миров) явилось для многих полной неожиданностью. До сих пор это обстоятельство продолжает волновать тех, кто интересуется проблемой SETI. Мне часто приходилось сталкиваться с подобными вопросами и на лекциях, и в частных беседах. Чтобы понять эволюцию взглядов Шкловского, думается, надо ближе познакомиться с ним как с личностью.
И. С. Шкловский был не только крупнейшим астрофизиком нашего времени. Он был человеком широко талантливым: хорошо рисовал, прекрасно знал поэзию, мог без конца наизусть читать стихи, обладал удивительным даром рассказчика и незаурядным литературным даром. Сборник его прекрасных воспоминаний, изданный уже после смерти автора[275] читается с неослабевающим, захватывающим интересом. Но все это характеризует его не в полной мере. Шкловский обладал редким качеством — он был мыслителем. Он серьезно интересовался глобальными проблемами современности задолго до того, как появился и получил права гражданства сам этот термин. Я думаю, именно этот интерес к глобальным проблемам заставил его обратиться и к проблеме SETI. Он указывал на необходимость изучения закономерностей развития космических цивилизаций, подчеркивал, что проблема ВЦ является, в первую очередь, проблемой социологической, что ее нельзя подменять более узкой проблемой связи с ВЦ, акцентируя при этом внимание на технических аспектах такой связи. Как мыслителя Шкловского не удовлетворяла наивная вера некоторых исследователей в то, что достаточно построить большой радиотелескоп и вековая проблема контакта с ВЦ будет решена. Он называл такую точку зрения «подростковым оптимизмом», и мне кажется, она вызывала у него известное раздражение. Может быть, эта неудовлетворенность, этот внутренний протест против упрощенного подхода к проблеме породил разочарование и, тем самым, сыграл определенную роль в эволюции взглядов на проблему ВЦ.
Надо сказать, что вопреки распространенному мнению, отношение Шкловского к проблеме ВЦ с самого начала было проникнуто духом пессимизма. Уже в первых работах он подчеркивал преимущественность короткой шкалы жизни ВЦ и, именно, в этом видел объяснение отсутствия «космических чудес». Впоследствии он признал, что фатальной неизбежности короткой шкалы для всех цивилизаций не существует. Мне кажется, именно после переосмысления этой проблемы (по времени это совпало с первой советско-американской конференцией CETI в Бюракане в сентябре 1971 г.) Шкловский начинает склоняться к мысли об уникальности нашей цивилизации. Таким образом, пессимистическое отношение к проблеме существования ВЦ нашло новую форму выражения, трансформировавшись от идеи о короткой шкале жизни цивилизаций к идее практической уникальности нашей земной цивилизации. Думается, что в таком переходе нет резкого, принципиального изменения взглядов, скорее, это просто смещение акцентов.
В чем же причина глубоко пессимистичного взгляда Шкловского на проблему ВЦ? Быть может, я выскажу весьма субъективную точку зрения. Мне кажется, одна из причин состоит в том, что Шкловский никогда не был безразличным к судьбе нашей земной цивилизации. Остро ощущая противоречия современного мира, всю нецелесообразность, неустроенность жизни на планете, раздираемой внутренними противоречиями, он пришел к ощущению крайнего пессимизма во всем, выражением которого и явилась его идея об уникальности (одиночестве) нашей цивилизации,
