что ты вкладываешь душу даже в заказную работу. А про то, что это «всего лишь саундтрек», даже думать забудь! Другие ведь и мысли не допускают о том, что музыкальное сопровождение фильмов, сериалов и постановок — не менее важная составляющая. Они не знают, что так было всегда! Помнишь, ты сам говорил, что великие композиторы тоже писали саундтреки, только к спектаклям, операм и балетам… — Володя говорил вдохновлённо, ища в Юрином взгляде одобрения. — Другое дело, что сейчас на одних саундтреках сложно прославиться, а из-за нестабильности дохода тебя нельзя назвать состоятельным…
Юра нахмурил брови, и Володя поправил себя:
— Не знаю, может, не вкладывайся ты во всё это так сильно, смог бы писать больше и быстрее?
Юра резко вырвал руки и зло посмотрел на него.
— Как вы все достали! — воскликнул он. — Я тебе принтер, что ли, чтобы печатать ноты? Да и нормально я зарабатываю! Не всё в этом мире меряется деньгами, а творчество — и подавно!
От его выкрика Володя растерялся.
— Юр, я не хотел… — осторожно сказал он и попытался снова взять его за руки, но Юра отшатнулся и молча ушёл в спальню.
А Володя остался стоять посреди кухни, удивлённо уставившись на дверь. Прокручивая в голове Юрин рассказ и свои слова, он никак не мог понять, что же такого ужасного сказал и что могло так задеть Юру. Или Юре просто нужен был повод хоть к чему-нибудь прицепиться?
* * *
На следующий день они приступили к обустройству Юриного кабинета. Прежде всего нужно было перенести пианино, и Юра долго решал, куда именно его поставить. Ближе к обеду он наконец определился.
Спустившись на первый этаж, Володя вызвал рабочих, а Юра удобно устроился на диване. Похлопал рядом с собой, приглашая Володю присоединиться, но тот не сдвинулся с места. Смущённо кашлянув, он попросил:
— Не мог бы ты уйти в спальню и не выходить оттуда, пока рабочие не закончат? — Володя сердился сам на себя из-за этой просьбы, но другого выхода не находил.
— Почему? — спросил Юра с растерянной улыбкой. — Ты что, прячешь меня?
— Конечно нет! — боясь, что Юра поймёт его неправильно, Володя поспешил оправдаться. — Просто… Это же мои подчинённые, вдруг распустят слухи о том, что я живу с каким-то мужчиной. Я ни в коем случае не хочу тебя прятать, но и оправдываться на работе тоже не хочется.
Юра вздохнул.
— Понимаю. Ладно, тогда погуляю с Гердой в саду.
— Юр, если ты будешь во дворе, они тебя увидят… — Володе было неловко за свои слова, вся ситуация казалась ему глупой, но он не преувеличивал: слухи среди рабочих быстро дойдут до Брагинского, а от него — до матери. А её эти слухи могут убить.
Юра оглядел окна, сердито нахмурился, кивнул.
— Ладно, денусь куда-нибудь подальше.
Когда рабочие ушли, Володя отыскал Юру с Гердой недалеко от реки. Тот кидал ей летающую тарелку, и собака, воодушевлённо поскуливая, с игрушкой в зубах мчалась обратно к нему.
У Володи отлегло от сердца — Юра не сердился и как ни в чём не бывало радостно улыбнулся ему.
— Уже закончили?
— Ага, всё готово. — Володя кивнул и виновато посмотрел на него. — Юр… Ты, наверное, обиделся на то, что выгнал тебя. Прости меня. И за вчерашнее тоже прости — я какой-то чуши наплёл. Ты же знаешь, я иногда бываю таким дураком, нормально выразиться не могу…
Юра шагнул ближе, ткнул пальцем Володе в переносицу, поправляя очки.
— О, ещё как знаю. Поэтому и не обижаюсь. — Он погладил Володю по щеке. — Всё хорошо, не переживай, твоя собака компенсировала мне весь причинённый моральный ущерб. — Он хохотнул: — Так что за тобой должок. — Он протянул ему тарелку и кивнул в сторону подпрыгивающей от нетерпения Герды.
Пианино установили там, где указал Юра. Володя выдохнул с облегчением, когда увидел его довольный кивок. Юра говорил, что место инструмента очень важно: пианино деревянное, на сквозняк нельзя, у батареи нельзя, в сырости тоже нельзя. Но Володя подозревал, что Юра думал не столько об инструменте, сколько о себе, иначе почему оно стояло точно там же, где и дома в Германии?
Юрин новый кабинет был в два раза больше немецкого. Он мерил шагами пока ещё пустое пространство комнаты, раздумывая о чём-то своём. Подошёл к огромному окну, выглянул на улицу.
— А здесь здорово, ты согласен? — протянул Володя, обнимая его со спины. Вид открывался такой, что недолго залюбоваться: лес, небо и в самом центре флагшток лагеря «Ласточка».
— Сказать по правде, я и мечтать о таком не мог, — промурлыкал Юра и сжал Володины руки, сцепленные в замок у себя на животе. — Поставим стол, и будет вообще идеально.
— Может, стоит сперва поклеить обои? Какие-нибудь неяркие с геометрическим рисунком, — предложил Володя. Стены, покрытые белой штукатуркой, выглядели скучно и бледно. Володя посмотрел на них, и вдруг его осенило: — Или ещё лучше: давай обклеим всё звукоизоляционными листами!
Юра отмахнулся.
— Какой в них толк, если у меня окно во всю стену? Ничего не надо. Повешу несколько фоток и какую-нибудь картину. Минимализм — это здорово, ничего не отвлекает…
Володя кивнул, ткнулся носом ему в висок.
— Но всё же пару ковров нужно купить. Паркет холодный, а у тебя почему-то нет привычки надевать тапки, вечно босиком ходишь.
— Какой ты у меня заботливый, — промурлыкал Юра, разворачиваясь в объятиях. — И чем я только заслужил такого Володю?
Он улыбнулся и, прежде чем Володя успел наклониться и поцеловать, выскользнул из его рук. Подошёл к пианино, нежно погладил крышку.
— Тебе нужен не только стол. — сказал Володя. Он шагнул к Юре, уселся на банкетку. — Думаю, диван будет нелишним. А пока… — он подтянул Юру за талию к себе, скользнул пальцами под кофту. — Юр, а ты знаешь, что на пианино можно не только играть, а например… сидеть или, если очень постараться, даже лежать… А ещё, знаешь, что делать?
— Эй! Я тебе, блин, полежу на пианино! Даже не подходи к нему, варвар! — рявкнул Юра, а потом, когда Володя стал щекотать ему
