– Вы отлично держитесь, – сказал ему Мак-Грегор, прерывая длившееся с утра молчание. Голос его звучал хрипло и глухо. – У меня спина точно сломанная.
– Сколько времени это еще будет продолжаться? – спросил Эссекс прерывающимся от тряски голосом. – Мы кажется, решили влезть на крышу мира.
– Они едут по хребту, потому что без конца спускаться и подниматься было бы еще хуже. – Мак-Грегор посмотрел на облака, ползущие внизу. – Каких именно вершин надо держаться, это, видимо, тайна, известная только племени мукри, и будь мы поумнее, мы постарались бы набросать карту пути.
– Что ж, вот и займитесь, – устало сказал Эссекс. – Ваши друзья из департамента по делам Индии простят вам все былые прегрешения, если вы преподнесете им в подарок небольшой труд по географии этих мест.
Мысли Мак-Грегора были сейчас очень далеки от департамента по делам Индии. Он только сказал, что здесь, пожалуй, можно найти решение спора о том пути, которым Саладин добирался из Сеннэ в Тахт-и-Сулейман.
– А существует такой спор?
– По преданию, Саладин проделал весь путь за день с небольшим, но географы утверждают, что это невозможно. – Мак-Грегор обвел рукой бесконечную цепь скалистых вершин, врезавшихся в небо. – Очевидно, он ехал где-нибудь здесь.
– А в какую сторону мы сейчас едем? – спросил Эссекс.
– Не знаю. Мы все время кружим и меняем направление. Я вообще уже не знаю, где мы. За весь день не попалось ни одной деревни, никаких признаков человеческого жилья.
– До чего это все нелепо и неудачно, – сказал вдруг Эссекс. – А как вы думаете, что этот Салим хочет предпринять с нашей машиной?
– Я дал ему записку для передачи Аладину, а в ней написал, что мы будем ждать его в Тахт-и-Сулеймане.
– Надеюсь, у Аладина хватит ума связаться с Тегераном и сообщить о том, что мы попали в руки этих бандитов. Я не возражаю против маленького приключения время от времени, но не терплю, когда нарушают мои планы. Можете так и передать этому шейху, Мак-Грегор, и еще прибавьте, что рано или поздно я с ним рассчитаюсь.
– Какой смысл угрожать ему?
– Пусть это будет не угроза, а предупреждение.
– А зачем?
– Затем, чтобы он не заходил слишком далеко.
– Он все равно будет делать то, что захочет, – снова попытался Мак-Грегор урезонить Эссекса. – Нам его не запугать, тем более, что ведь мы вторглись на его территорию.
Кэтрин нагнала их уже на другом берегу.
– Это у них называется ехать не спеша? Еще немного, и я останусь калекой на всю жизнь.
– Мак-Грегор, скажите ему, чтоб он ехал медленнее.
– Только не ради меня, пожалуйста, – сказала Кэтрин.
– Надо поучить этого субъекта вежливости.
Мак-Грегор так устал, что не мог даже посмеяться над Эссексом, но он и сам видел, как тяжело приходится Кэтрин. Он поднял лошадь в галоп, с трудом удерживаясь в седле, и в небольшой, выстланной снегом ложбине нагнал Салима. Услышав топот за спиной, Салим оглянулся, и Мак-Грегор поспешно выпрямился. Лицо Салима блестело крупными каплями пота. От большого тюрбана и кашемировой шали оно казалось длиннее, суровей и болезненней. Синеватые губы Салима шевельнулись, но Мак-Грегор ничего не услышал.
– Мир тебе, – сказал Мак-Грегор. – Я поеду с тобой рядом.
Салим ничего не ответил.
Мак-Грегор поехал рядом с ним по узкой тропе, огибавшем высокий неприступный пик. Салим вовсе не погонял своего белого арабского коня. Тот шел самостоятельно, уверенной поступью, с нервным упорством сохраняя взятый аллюр. Слабосильной лошади Мак-Грегора трудно было поспевать за ним.
– Это до самого Тахт-и-Сулеймана так? – Мак-Грегор указал рукой на цепи голых вершин, тянувшиеся по обе стороны их пути.
– Да, – с трудом выговорил Салим.
– А разве на Тахт-и-Сулейман нет настоящей дороги? Неужели это такое дикое место, что туда иначе не доберешься, как по горному хребту? – Он рассчитывал уязвить гордость Салима, чтобы спасти собственное достоинство.
– Путь курдов всегда лежит через горные вершины – сказал Салим.
– И всегда он так тяжел и всегда вы так торопитесь?
– Твои силы иссякли, брат?
– Как видишь, я не отстаю от тебя, – сердито бросив Мак-Грегор.
– А как чувствует себя посол?
– Посол – пожилой человек, но спина его не согнута годами.
Выражение лица Салима было непроницаемым.
– Может быть, ханум еще не оправилась после своего вчерашнего падения? – спросил он.
Мак-Грегор понимал, что Салим старается помочь ему, но он не хотел отыгрываться на Кэтрин. – Нет. Если ей и трудно, она не подает виду.
– Значит, лошади ваши никуда не годятся, – решил Салим. – Они слишком стары и слишком слабы на ноги для такого пути. – Салим уже осадил своего жеребца и заставил его замедлить шаг.
Мак-Грегор оценил все великодушие, проявленное Салимом в этой сложной игре самолюбий. Салим не захотел вынуждать его к унизительной просьбе ехать помедленней. Это была большая уступка. Мак-Грегор облегченно перевел дух, точно Салим снял часть бремени, лежавшего на его плечах. Но радоваться пришлось недолго: подскакал Амир-заде и принялся укорять Салима за то, что тот замедлил шаг, крича, что это недостойно настоящего курда – слушаться какого-то чужестранца. За ним явился и Гордиан, словно приросший к седлу своим крепким, мускулистым телом. Мак-Грегору маленький курд с его широким смуглым лицом, тонкой шеей и узкими плечами все больше казался похожим на химеру. Все в нем было полной противоположностью Амир-заде, в котором тевтонские светлые краски сочетались с курдской гибкостью тела и движений. Но при всем безобразии черт самым примечательным в облике Гордиана было именно лицо, выражавшее несомненный ум, пытливость и своеобразный юмор. Толстые губы и широкий с раздувающимися ноздрями нос говорил также о курдской горячности нрава. Вражда, которую он питал к своему светловолосому родственнику, казалась неистребимой; вот и сейчас, поравнявшись с передними всадниками, он тотчас же стал оттеснять Амир-заде в сторону. Ехать вчетвером по узкой дороге было затруднительно, поэтому Салим вырвался вперед, оставив Мак-Грегора между Гордианом и Амир-заде. Те сразу же затеяли спор, предметом которого служил Мак-Грегор.
– Ну, вот тебе твоя жертва, – говорил Гордиан, поддразнивая Амир-заде. – Можешь сейчас же ограбить его, зарезать, точно мясник скотину, и зарыть его тело в снег. Самое подходящее время для разбоя и грабежа!
– Амир-заде в ответ зарычал: – Тот не курд, кто боится пролить немного крови! Какой ты курд? Ты срыгивающий младенец, тебя тошнит от мысли об убийстве. Ты боишься поднять руку на этих христианских обезьян. – Он закричал, обращаясь к Салиму: – Ра-ис, давай сейчас покончим с ними.
Но Салим ехал вперед, не оглядываясь, не останавливаясь.
В первый раз за все время пути Мак-Грегор почувствовал настоящую опасность и насторожился. Кровожадные шутки Амир-заде начинали звучать серьезно. До сих пор Мак-Грегор не верил, что их жизнь может подвергаться опасности среди воинов мукри, но теперь ему вдруг захотелось услышать от самого Салима, что им ничто не грозит. Но Салим молчал. Может статься, рассуждал Мак-Грегор, защитой им окажется Гордиан: он ненавидит их так же, как Амир-заде, но он не хочет применять насилие.
А Гордиан между тем продолжал дразнить Амир-заде, издеваясь над ребяческим упорством, с которым тот стремится уничтожить чужеземцев.
– Ну что ж ты? – говорил Гордиан. – Ведь это же неверные. Чего еще нужно твоему темному разуму? Убей же их! Убей их и ограбь и прикажи женщинам, пусть вырвут у них сердца и отдадут на съедение шакалам. – Безобразное лицо Гордиана, обращенное к Амир-заде, вдруг искривилось гримасой отвращения. – Кем бы ты хотел видеть нас, курдов? Зверями, ворами, разбойниками. Тебе нужно, чтобы мы убивали своих соседей и грабили каждого, кто забредет в наши горы. Ты слишком глуп для курда, и такому дикарю, как ты, не понять великих задач, стоящих перед племенем мукри. Разбойник!
– Я воин! – вскричал Амир-заде защищаясь.
– Ты насильник! – возразил ему Гордиан. Мак-Грегор рассчитывал, что теперь-то уж Салим наверняка вмешается в спор, но шейх ехал вперед, точно он был глух и нем, не проявляя ни малейшего интереса к тому, что творилось у него за спиной. Тогда Мак-Грегор подумал, что нужно самому взяться за дело, и решил сразу же принят сторону Гордиана, чтобы по крайней мере заручиться союзником.
– Разве курдские воины убивают стариков и оскорбляют женщин? – обратился он к Амир-заде со всем презрением какое только смог вложить в свой срывающийся от тряски голос.
– А, боишься! – обрадовался Амир-заде.
– Тебя? – высокомерно отозвался Мак-Грегор.
– Берегись! – прорычал Амир-заде. – Ты неверный и находишься среди врагов.
– А Салим, шейх мукри, тоже так думает? – Мак-Грегор обращался к спине Салима, понимая, что если и сейчас Салим не одернет Амир-заде, значит, на это вовсе нечего рассчитывать.
